Традиция колоколовидных кубков

Традиция колоколовидных кубков Неолит
В составе	Чепельская группа, Уэссекская
Локализация	Испания, Франция, Марокко, Великобритания
Датировка	2800—1900 до н. э.
Носители	протокельты, протоэускарцы или близкородственная этническая группа
Тип хозяйства	скотоводство, земледелие
Преемственность:
←Культура Шассе-Лагоцца → Бронзовый век юго-западной Иберии→ Унетицкая культура→ Кишапоштагская→ Нордическая бронза→

Традиция колоколовидных кубков, до 1980-х гг. — Культура колоколовидных кубков (англ. Beaker culture) (около 2800—1900 до н. э.) — археологическая культура позднего неолита — раннего бронзового века Западной и Центральной Европы. Отдельные памятники данной традиции встречаются также в Северной Африке (Марокко). Термин был предложен английским археологом Джоном Аберкромби и основан на характерной форме керамики.

Если примерно до середины XX в. археологи говорили прежде всего о миграции «людей кубков», то в дальнейшем появились свидетельства того, что кубки могли быть не археологической культурой и не были связаны с крупномасштабной этнической миграцией, а скорее представляли собой надкультурный феномен, возможно, культового характера. Как предполагал польский археолог Я. Чебрешук, если данная традиция и была связана с миграциями, то мигранты представляли собой явное меньшинство в тех обществах, куда они приносили с собой традицию кубков, поскольку кубки встречались не во всех захоронениях и вперемешку с изделиями других культур. Колоколовидные кубки были, возможно, предметом импорта, так как использовались носителями различных археологических культур раннего бронзового века с весьма различными антропологическими признаками. Однако генетические исследования захоронений культуры колоколовидных кубков заставили археологов вновь вернуться к гипотезе о миграции, по крайней мере, в ряде регионов, где захоронения с кубками резко отличались генетически от населения «докубкового» периода.

Керамика

Для культуры колоколовидных кубков характерно использование керамических кубков в форме перевёрнутого вверх дном колокола. Самая ранняя керамика такого типа обнаружена в Западной Европе и датируется второй половиной 3-го тысячелетия до н. э. Кубки были лишь одним из элементов культуры. Вероятно, на развитие керамики оказала влияние и более ранняя культура шнуровой керамики. Сосуды подобного типа, датируемые 2850—2450 до н. э., обнаружены в Нидерландах и в нижнем течении Рейна в Германии; они украшены типичным шнуровым орнаментом в сочетании с гребенчатым узором и узором в виде «ёлочки». Такие находки рассматриваются как продукт смешения культуры шнуровой керамики (голландской её ветви, для которой характерны т. н. кубки с утолщённым дном) и культуры колоколовидных кубков.

В Споодле (недалеко от города Зволле) найден большой сосуд, который иногда рассматривается как прямой предшественник керамики культуры колоколовидных кубков. Орнаментация сосуда напоминает свифтербантскую культуру и, вероятно, относится к горизонту Hazendonk 1 (4250-3950 до н. э.).

Кубки использовались для хранения пищи и питья, для выплавки меди из медной руды, а также как погребальные урны. Сосуды для погребения имели особую форму, отражавшую их ритуальное предназначение.

Антропология

Черепа носителей данной культуры брахицефальны. В атлантических регионах носители «кубков» были более рослыми по сравнению с прежним поздненеолитическим населением, в других регионах резких антропологических отличий не наблюдалось.

Митохондриальные и Y-хромосомные гаплогруппы

В захоронениях культуры колоколовидных кубков были найдены только представители имеющие Y-хромосомную гаплогруппу R1b (в том числе R1b1b2-M269 (xS21/U106), R1b1a2a1a2). В частности, приход культуры колоколовидных кубков в Ирландию синхронен с появлением в захоронениях R1b, ранее вообще не встречавшейся, и одновременно катастрофическим сокращением ранее распространённой Y-хромосомной гаплогруппы G.

У представителей данной культуры были найдены митохондриальные гаплогруппы: W, I1a1, K1, T1, T1a, T2, U2, U4, U5, H, H4, H5.

Происхождение

В настоящее время установлено, что колоколовидные кубки возникли в Нидерландах и оттуда распространились в другие регионы.

До 1970-х гг. приоритет отдавался другой гипотезе — иберской, основным сторонником которой был П. Боск-Жимпера. Также имела хождение североафриканская гипотеза Г. Адамса и Дж. Форд-Джонстона. По мнению Адамса, культура Колоколовидных кубков этнически берберо-ливийская («Libyco-Berber»). По мнению Дж. Форд-Джонстона, эта культура имеет смешанное иберо-африканское происхождение.

Этнолингвистиическая атрибуция

Индоевропейская версия

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В первой половине XX века была весьма популярна точка зрения о связи данной культуры с распространением ранних носителей индоевропейских языков.

Лантингом и Ван дер Ваальсом было выдвинуто предположение о том, что предшественниками культуры колоколовидных кубков являлись культура шнуровой керамики и культура лейковидных кубков. Таким образом, наиболее вероятное происхождение — Нидерланды и долина Рейна. Культура колоколовидных кубков часто рассматривается как ранняя индоевропейская, в частности, как предковая для прото-кельтов и прото-италийцев. Впрочем, Бодмер (1992) предположил, что кельтские популяции Британии связаны с европейской колонизацией времён палеолита, а не более поздней экспансией кельтской культуры в 1-м тысячелетии до н. э.

Мария Гимбутас предполагала, что культура колоколовидных кубков могла происходить от культур востока Центральной Европы, подвергшихся влиянию степных кочевых племён. Однако в настоящее время можно считать доказанным, что влияния курганных культур не было.

Экспансия из Северной Европы, в том числе людей культуры колоколовидных кубков, могла быть связана с распространением гена толерантности к лактозе. Известно, что данный ген возник в Северной Европе около 5000 до н. э., где в настоящее время имеет наивысшую частоту (см. Непереносимость лактозы). Хорошая переносимость молочного сахара дала носителям этого гена преимущества в борьбе за выживание и позволила широко распространиться.

«Иберская» версия

Популярная до 1970-х гг. гипотеза связывала возникновение ККК с Иберским полуостровом. Среди современных басков широко представлена патрилинейная гаплогруппа R1b, появление которой в Европе синхронно появлению ККК. В то же время, данная гаплогруппа не менее широко распространена среди носителей индоевропейских языков, то есть среди басков может быть «импортированной». Существует также версия, что баски пришли в Испанию вместе с волной носителей «колоколовидных кубков», среди которых они составляли меньшинство.

Распространение

Культура колоколовидных кубков распространилась чрезвычайно широко в Западной и Центральной Европе, используя речные и морские пути. Археологические памятники обнаружены в Португалии, Испании, Франции (за исключением центральной части), Великобритании и Ирландии, в Нидерландах, в Германии в междуречье Эльбы и Рейна. Культура колоколовидных кубков также распространилась в верхнем течении Дуная в Венском бассейне (Австрия) и Венгрии. В Средиземноморье данная культура выявлена на островах Сардиния и Сицилия; менее вероятно, но возможно и проникновение на восток. Керамика типа колоколовидных кубков дольше всего использовалась в быту на Британских островах. Позднейшие находки в других местах датируются ранним бронзовым веком.

Особенно плотно поселения бикеров располагались в нижнем течение Роны и в Аквитании. Одно из племен бикеров, толосаты, дало название французскому городу Тулузе.

В Британии в поздний период распространения колоколовидные кубки сосуществовали с традицией пищевых сосудов на той же территории. Ближе к середине бронзового века колоколовидные кубки были вытеснены другими традициями (воротничковые урны, урны с кордоном и др.), тогда как «пищевые сосуды», напротив, распространились шире.

Последователи

Культура колоколовидных кубков повлияла на развитие многих последующих культур бронзового века, в частности, унетицкой (Центральная Европа), около 2300 до н. э., а также культур Скандинавии, севера Германии и Польши, известных под общим названием Северный бронзовый век, около 1800 до н. э. Также есть версия, что данная культура повлияла на протославян. Например, данной версии придерживалась антрополог Татьяна Алексеева.

В Центральной Испании многие элементы традиции колоколовидных кубков унаследовала культура Коготас I, просуществовавшая до 700 г. до н. э.

Ряд исследователей рассматривают пиктов в Шотландии или басков на побережье Бискайского залива как потомков тех, кто распространял традицию колоколовидных кубков.

Постройки

На Иберийском полуострове носители культуры оставили после себя многочисленные надгробные памятники, известные как «мотильяс» («motillas»), представляющие собой своего рода укрепленный могильный холм.

В Британии известным строением является Стоунхендж

Галерея

• Beakerculture.jpg

  Объекты культуры колоколовидных кубков

• Vaso Campaniforme Ciempozuelos.jpg

  Кубок из Сьемпосуэлос

• Banc Ty'nddôl sun-disc.jpg

  Солнечный диск из Банк-Тиндола

• Goldlunula.jpg

  Золотая лунула из Шуленбурга

См. также

• Балары
• Бронзовый век юго-западной Иберии
• Доисторическая Британия
• Доисторическая Иберия
• Доисторическая Франция
• Культура шнуровой керамики
• Культура лейковидных кубков

Источники

• Darvill, T., Oxford Concise Dictionary of Archaeology, OUP 2003.
• J. P. Mallory, «Beaker Culture», Encyclopedia of Indo-European Culture, Fitzroy Dearborn 1997.
• Marc Vander Linden, Le phénomène campaniforme dans l’Europe du 3ème millénaire avant notre ère : synthèse et nouvelles perspectives. Oxford: Archaeopress 2006, BAR international series 1470.

Ссылки

• [www.dover.gov.uk/museum/boat/graphics/beaker1.gif A Beaker from Kent]
• [www.bbc.co.uk/history/ancient/british_prehistory/bronzeageman_01.shtml BBC — History — Bronze Age Britain]
• [web.archive.org/web/20070814061819/www.stephen.j.murray.btinternet.co.uk/bronze.htm Bronze Age — Beaker People — Wessex Culture]
• [tp.revistas.csic.es/index.php/tp/article/viewFile/5/5 Elisa Guerra Doce — FUNCTION AND SIGNIFICANCE OF BELL BEAKER POTTERY ACCORDING TO DATA FROM RESIDUE ANALYSES TRABAJOS DE PREHISTORIA 63, No 1, Enero-Junio 2006, pp. 69-84, ISSN: 0082-5638]
• [www.collectionscanada.ca/obj/s4/f2/dsk2/ftp01/MQ34298.pdf A Test of Non-metrical Analysis as Applied to the 'Beaker Problem' — Natasha Grace Bartels,University of Albeda, Department of Anthropology, 1998]
• [ubprehistoire.free.fr/Le-Prof-Article1.html Historical model of settling and spread of Bell Beakers Culture in the mediterranean France]
• [ubprehistoire.free.fr/Le-Prof-Article2.html Le Campaniforme et l’Europe à la fin du Néolithique]
• All Bell Beaker scientific articles on line [ubprehistoire.free.fr/Liens-Campaniforme.html free access]

Отрывок, характеризующий Традиция колоколовидных кубков

– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.