Президентство Ниязова

Культ личности Сапармурата Ниязова

• Титул «Туркменбаши» (дословный перевод — глава туркмен), позже «Туркменбаши Великий», присвоен Сапармурату Ниязову официально, постановлением Меджлиса (парламента). Также в большом ходу были неофициальный титул «сердар» (вождь, главком) и многочисленные пышные эпитеты.
• Именем Ниязова в Туркмении названы город Туркменбаши (бывший Красноводск), значительное количество улиц, заводов, колхозов, школ. Самая высокая горная вершина Туркмении — пик Айрибаба высотой 3138 метров в хребте Койтендага (Кугитангтау) — теперь по-туркменски называется Beýik Saparmyrat Türkmenbaşy belentligi, что означает «Пик Великого Туркменбаши». Один из вице-премьеров предлагал по имени правящей династии переименовать страну, назвав её «Ниязовской Туркменией» аналогично Саудовской Аравии.

• По всему Туркменистану установлено более 14 тысяч памятников и бюстов Туркменбаши. Установлено несколько золотых статуй Ниязова, среди которых выделяется огромная 14-метровая вращающаяся вслед за движением Солнца скульптура в Ашхабаде стоимостью 10 млн.долларов.
• Изображения и портреты Туркменбаши были размещены на тысячах плакатов и транспарантов, бесчисленном множестве фотографий в помещениях учреждений, мечетей, кабин автомашин, в начале почти всех передач национального телевидения и первых полос газет, на упаковках промышленных и пищевых товаров, на бутылках с водкой «Сердар» («Вождь») и коньяком и т. д. По туркменскому заказу во Франции было начато производство туалетной воды «Туркменбаши» с ароматом, понравившимся Ниязову. На герб Туркменистана был помещён портрет любимого коня Туркменбаши.
• В 2001, к десятилетию независимости Туркмении, Центробанк страны отчеканил юбилейную золотую монету достоинством в 1000 манат, на аверсе которой изображен портрет Туркменбаши. На последнем выпуске разных номиналов национальной валюты маната помещены портрет Туркменбаши и его личная подпись.
• В дни праздников местная пресса публиковала поздравления в адрес Туркменбаши от имени Кабинета министров, Меджлиса, Халк Маслахаты, других государственных органов примерно следующего содержания:

  Каждый подданный нашей страны прекрасно осознает ценность Вашей выдающейся деятельности. Ваш священный труд на ниве внутренней и внешней политики достоин великого признания. Вы, истинный сердар (вождь) нашего народа, за считанные годы независимости стали известным политиком мирового уровня. Этому мы радуемся вместе со всем нашим народом.

Среди населения поощрялось распространение доверительных рассказов о божественных способностях Ниязова одним только взглядом на лету убивать муху, вызывать или остановить дождь и т. п.

Школьники начинали утро с клятвы на верность Туркменбаши.

• Иногда Туркменбаши «пытался сдерживать» своё увековечивание и время от времени обращался с призывами прекратить ставить прижизненные памятники. На одном из заседаний Народного Совета в 1995 г. Туркменбаши заявил, что отныне для присвоения его имени чему бы то ни было необходимо получить разрешение. Однажды объявил конкурс на ме́ньшую похвалу и отказался от шестого звания Героя республики.

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=KNJS2-Zv-Tc Документальный репортаж австралийской телекомпании Journeyman Pictures о культе личности в Туркменистане]

• К дню рождения Туркменбаши был приурочен и праздновался с большим размахом государственный праздник День национального флага Туркменистана. По этим дням (19 февраля) проводились праздничные фейерверки, обходившиеся около миллиона долларов каждый.
• Годовщина избрания Ниязова на пост президента (21 июня 1992) отмечалась в Туркменистане ежегодно, хотя и не являлась официальной праздничной датой.
• Туркменбаши возглавлял созданную в 1991 году по его инициативе Гуманитарную ассоциацию туркмен мира, которая объединяет туркменскую диаспору. В 1994 году основал Движение национального возрождения «Галкыныш».
• Туркменбаши пять раз удостаивался звания Герой Туркменистана и награждался медалью «Алтын Ай» («Золотой Полумесяц»). Кавалер ордена «Рухыбюлент» («Величие духа») и других наград.
• За разработку концепции государственной независимости и нейтралитета Ниязову присвоена ученая степень доктора политических и экономических наук и звание академика Академии наук Туркменистана. Туркменбаши удостоен почётных званий ряда зарубежных академий и университетов.
• В 2001 году Ниязов закончил работу над книгой об историко-духовном пути туркменского народа «Рухнама».

«Рухнама» и литературное творчество

Философско-историческое исследование духовности туркменского народа — «Рухнама» («Книга духа»), автором которого считается Сапармурат Ниязов — было впервые издано в 2001 году. По мнению Ниязова, туркменам принадлежит первенство в ряде изобретений, например, колеса и телеги. Они же первыми начали плавить металл. Также по его версии, предки современных туркмен основали более 70 государств на территории современной Евразии.

В 2004 году Туркменбаши издал второй том «Рухнамы» с изложением наказов и заветов настоящим и грядущим поколениям страны. «Когда я закончил писать первую и вторую книги „Рухнама“», — рассказал Туркменбаши, — «я попросил Аллаха о том, чтобы тот, кто сможет эту книгу прочитать трижды, у себя дома, вслух, час на рассвете, час вечером — чтобы он сразу попадал в рай».

«Рухнама» изучалась как отдельный предмет в школах и вузах страны. Знание этой книги требовалось при профессиональной аттестации во всех учреждениях и организациях Туркмении. На предприятиях, в учреждениях, школах, вузах были оборудованы «комнаты Рухнамы», а в штатном расписании появились своеобразные «политруки» — те люди, для которых чтение и толкование «Рухнамы» стало профессией.

Бывший главный муфтий Туркменистана, Насрулла ибн Ибадулла, был приговорен к 22 годам тюремного заключения, потому что он, по-видимому, отказался поднять «Рухнаму» до уровня Корана.

К настоящему времени «Рухнама» издана на 30 языках мира, в том числе на русском, китайском, английском, турецком, японском, персидском и даже на зулусском. Кроме того, выпущено издание в звуковом варианте и издание со специальным шрифтом для слепых. Общий тираж «Рухнамы» в 2005 году превысил миллион экземпляров.

2005 год решением Меджлиса (парламента) был объявлен в Туркмении годом «Рухнамы». Ежегодно 12 сентября отмечается государственный праздник «День рождения великой книги — Священной „Рухнамы“ Великого Сапармурата Туркменбаши».

Кроме того, Туркменбаши издал 2 тома лирических стихов и рассказов. Каждые новые стихи Туркменбаши зачитывались лично им в ходе специальных одно-полуторачасовых телевизионных трансляций.

Я — дух Туркмении, возродившийся, чтобы привести вас к золотому веку, — гласит одно стихотворение Туркменбаши. — Я ваш спаситель… У меня зоркий взгляд — я вижу все. Если вы честны в своих поступках, я это вижу; если же вы совершаете грехи, и это не укроется от меня.

Многие его стихи положены на музыку и исполняются народными певцами, по мотивам его произведений написаны пьесы, которые идут в туркменских театрах.

Сам Туркменбаши утверждал, что тот, кто прочтет его сочинение трижды, «станет умным, поймет природу, законы, человеческие ценности и после этого попадет прямо в рай». По сообщениям некоторых российских СМИ, в 2004 году в Туркмении планировалось даже заменить традиционное для мусульман приветствие салам алейкум словом Рухнама.

После смерти Туркменбаши изучение «Рухнамы» стало постепенно сокращаться: сначала — в 2008 году — в вузах страны изучение творения Ниязова прекратило существование как самостоятельная учебная дисциплина, его включили в общую программу по обществоведению, затем, в 2011 году, в школах был отменён обязательный выпускной экзамен по «Рухнаме» (который заменили экзаменом по информатике), а с 2013 года «Рухнама» исчезла из школьной программы.

Некоторые нововведения Туркменбаши

Подавляющее большинство перечисленных ниже нововведений и ограничений, иногда затрагивающих фундаментальные правовые вопросы (такие, как право на здравоохранение, образование, частную жизнь и т. п.), было введено указами президента Туркмении. Ниязов, в отличие от большинства лидеров посткоммунистических государств, предпочитал лично принимать законы.

«Новый календарь»

По распоряжению Туркменбаши дни недели были переименованы в «главный день», «молодой день», «подходящий день» и т. п. В честь «Рухнамы» суббота получила название «рухгюн» (духовный день).

Утверждённый Туркменбаши «Новый календарь» представляет собой всё тот же Григорианский календарь, но с изменёнными названиями месяцев. Январь, по решению Туркменбаши, в Туркмении называется «туркменбаши», февраль — «байдак» (месяц знамени), март — «новруз» (в честь Иранского Нового года, издавна усвоенного туркменами), апрель — «гурбансолтан-эдже» (так зовут мать президента), май — «махтумкули» (так зовут любимого поэта президента), июнь — «огуз» (в честь мифического прародителя тюрков Огуз-хана), июль — «горкут-ата» (герой туркменского эпоса). Месяц август был переименован в «алп-арслан»: "в честь великого туркменского полководца Алп-Арслана". Сентябрь получил имя «рухнама», октябрь — «гарашсызлык» (месяц независимости), ноябрь — «санджар» (исторический деятель Туркмении), декабрь — «битараплык» (месяц нейтралитета).

«Жизненные циклы»

Туркменбаши распорядился разделить человеческую жизнь на 12-годичные циклы. По этой системе детство заканчивается в 13 лет, юность — в 25, молодость продолжается до 37, старость начинается в 85 лет, «возраст мудрости» — в 73 и т. п. Сам Туркменбаши на момент принятия акта оказался в «возрасте вдохновения» (61—73). Секс, как средство увеселения, был запрещён. «Каждый истинный туркмен, — говорится в „Рухнама“, — должен отождествлять себя со страной, её культурой и бытом. Совокупление всегда было и остаётся для подлинного гражданина делом детопроизводным, исключительно государственным. Личное удовольствие не распространяется на прогрессивную культуру туркменского народа».

Праздник дыни

Туркменбаши учредил праздник в честь дыни и приказал всем в нём участвовать. «Этот дар богов имеет славную историю, — объявило туркменское телевидение. — Наш великий вождь, который очень любит свою страну, возвеличил имя вкусной дыни и поднял его до уровня национального праздника».

Пенсионная «реформа»

Туркменбаши объявил, что имеющие совершеннолетних детей пенсионеры должны содержаться ими. Кроме того, не имели права на пенсии те, кто не может подтвердить свой стаж работы документально.

Одинокие пенсионеры должны были сдать квартиры государству и переселиться в дома для престарелых, за содержание в которых должна была отчисляться часть сохранённой пенсии.

Пенсионные выплаты колхозникам были уменьшены и приостановлены на два года, а «переплаты» колхозникам-ударникам времен СССР, когда «главе семьи неправомерно начислялась повышенная пенсия», должны были быть возвращены.

«Реформа» здравоохранения

В марте 2004 года Ниязов отдал приказ об увольнении 15 тысяч медицинских работников. Такой смелый свой шаг президент Туркмении обосновал заявлением, что если на обучение врачей потрачены большие государственные деньги, то они и должны сами обеспечивать всё здравоохранение страны. Будучи последовательным политиком, он уволил практически всех медицинских сотрудников среднего звена — медсестер, акушерок, санитарок, фельдшеров.

«Реформа» образования

В 1998—2000 годах указами Ниязова была сокращена продолжительность среднего и высшего образования в стране: 9 лет обучения в школах, всего два года в вузах (дополнительные два года занимала практика). Были ликвидированы институты повышения квалификации учителей, введён запрет на внедрение новых методов обучения.

Ниязов объявил недействительными все дипломы иностранных вузов, полученные за последние 10 лет, а также все дипломы иностранных вузов, которые были получены вне официальных государственных программ. Студенты, получившие образование за рубежом, должны были подтвердить свою квалификацию путём сдачи экзамена по профессии (а также по «Рухнаме»).

В школах прекращено преподавание основ физической культуры и трудового обучения, вместо них введено профессиональное обучение.

В 2003 году было объявлено о запрете поступать в институт сразу после школы (для поступления требуется поработать два года). Одновременно был установлен добровольный призыв в армию с 17 лет (хотя по-прежнему призывали с 18 лет).

«Реформа» науки

Была закрыта Академия наук Туркменистана.

С 1998 года в стране не было присвоено ни одной кандидатской или докторской ученой степени.

«Реформа» культуры

В 2001 году Туркменбаши упразднил балет, а также оперу, цирк, Национальный ансамбль народного танца. «Я не понимаю балет, — заметил он. — Зачем он мне? …Нельзя привить туркменам любовь к балету, если у них в крови его нет». «Я как-то ходил с женой в Ленинграде на оперу „Князь Игорь“ и ничего не понял».

В 2005 году было запрещено исполнять нетрадиционную музыку по телевидению, радио и в общественных местах, а также были запрещены фонограммы при выступлениях артистов.

Нетуркменские культурные организации не имели права действовать в стране.

Социальные реформы

Постановлением парламента по предложению Туркменбаши до 2030 года в Туркмении останутся бесплатными электроэнергия, газ, вода и пищевая соль. В 2002 году приурочил к своему дню рождения указ, согласно которому каждый гражданин страны, достигший 62-летнего возраста, имеет право на дополнительный выходной день и денежное пособие на покупку жертвенного барана.

Пособия инвалидам были отменены, и им предписывалось переселиться в дома для инвалидов.

Правовая реформа

Принятый в 1998 году новый гражданский кодекс страны получил официальное наименование «Гражданский кодекс Туркменистана Сапармурата Туркменбаши».

В 2003 году Министерство юстиции преобразовано в Министерство адалат (что на русский можно перевести как «справедливость»), которому среди прочего подчинены нотариальные конторы, коллегия адвокатов, загсы и централизованная служба экспертов-криминалистов.

Министерству было поручено провести «инвентаризацию всего имущества страны», как государственного, так и частного, и контролировать его использование.

Экономические новации

Было объявлено, что чистая вода горных рек страны «должна использоваться исключительно в качестве питьевой», которая всегда будет бесплатна. Рытьё частных колодцев в Ашхабаде и округе при этом было запрещено.

До 2030 года цена бензина для населения была установлена в 2 цента за литр. Цены на муку, хлеб и др.товары в пределах карточных норм дотировались.

В мае 2004 года Туркменбаши открыто заявил, что является одним из крупнейших бизнесменов страны. По его словам, он взял банковский кредит и разводит экологически чистых кур, которых «кормит выращенными в горах пшеницей и ячменем». На птицеводческой ферме Туркменбаши содержится 41 тысяча птиц (20 тысяч петухов, 21 тысяча кур), которые продаются в столичные рестораны по 8 долларов за килограмм.

«Кто меньше хвалит Туркменбаши»

В 2003 году Ниязов объявил конкурс для тележурналистов под названием «Кто меньше хвалит Туркменбаши». «От хвалебных од я готов сквозь землю провалиться. Ведь каждая песня — обо мне. От стыда глаза некуда девать», — «признался» тогда Туркменбаши. В 2006 году Туркменбаши вновь сокрушался: «Я прошу творческих работников, не захваливайте, не возвеличивайте меня. Мне очень тяжело все это сносить. Если бы здесь была яма, то я бы упал в неё от ваших похвал. Помогите мне, чтобы я смог спокойно жить. Если вы не будете меня хвалить, это будет для меня большой помощью».

Дань уважения собственным родным

В знак своей безграничной любви к давно умершей матери, Гурбансолтан-эдже, Туркменбаши переименовал традиционный хлеб чорек в «гурбансолтан-едже».

Богиню правосудия Фемиду в стране изображали с лицом матери Туркменбаши.

Туркменбаши соорудил большой комплекс родового мавзолея Ниязовых. Там в отдельных зданиях-усыпальницах покоится прах его давно умерших отца, матери и двух братьев.

2004 год был объявлен «Годом Героя Туркменистана Атамурата Ниязова — отца первого президента Туркменистана Сапармурата Ниязова», 2003 год был «Годом Героя Туркменистана Гурбансолтан-едже — матери первого президента Туркменистана Сапармурата Ниязова».

Крупнейшая в Средней Азии мечеть

Рядом с родовым Мавзолеем Ниязовых была сооружена крупнейшая в Средней Азии мечеть «Туркменбаши Рухы», вмещающая до 10 тысяч человек. Строительство обошлось в 100 миллионов долларов.

Изменение облика Ашхабада

Градостроительство, дворцы и фонтаны

В июле 2003 года в Ашхабаде заменены порядковыми номерами названия всех улиц, кроме девяти основных магистралей, часть которых названа в честь Туркменбаши, его отца и матери и национального поэта Махтумкули. Центральная Дворцовая площадь обозначена числом 2000, которое должно символизировать начало XXI века. Остальные улицы получили бо́льшие или ме́ньшие четырёхзначные численные названия.

В столице в первоочередном порядке были построены полтора десятка дворцов и каскадов фонтанов.

«Мы строим только белым мрамором, — говорил Сапармурат Ниязов. — Люди жадные этого не понимают, стараются из чего-то другого строить, приходится приказывать».

Дворец счастья

Туркменбаши велел соорудить в Ашхабаде огромный Дворец бракосочетаний «Багт кошги» («Дворец счастья»), носящий имя Гурбансолтан-эдже (матери Сапармурата Туркменбаши).

Дворец прессы и СМИ

Чтобы «модернизировать материально-техническую базу службы печати и создать все условия для полноценной работы журналистов», в Ашхабаде было велено соорудить за 17 миллионов долларов «Дворец прессы».

Президент собственноручно утверждал первую страницу всех основных печатных изданий в стране, на которых всегда помещался его портрет.

Ранее, в 2003 году, был запрещён ввоз в страну и распространение иностранных печатных изданий, включая подписку на периодику. В стране была прекращена трансляция российских телеканалов и радиостанций. Доступ в Интернет также был ограничен.

Ледовый дворец в пустыне

Туркменбаши приказал построить ледовый дворец в пустыне предгорья Копетдага. «Давайте построим ледовый дворец — величественный и большой, способный вместить тысячу человек», — сказал Туркменбаши. — «Наши дети могут учиться кататься на лыжах, мы можем построить там кафе и рестораны». В 2006 году французская компания «Bouygues» завершила строительство первого Национального олимпийского ледового дворца в южной части Ашхабада.

Грандиозные планы Туркменбаши

Зоопарк с пингвинами

Туркменбаши заявил о намерении потратить 18 миллионов долларов на строительство зоопарка в пустыне Каракумы, где температура достигает +40 °C в тени. При этом Туркменбаши отдельно предписал, что в зоопарке обязательно должны быть пингвины, поскольку, по его мнению, им угрожает вымирание от голода в результате глобального потепления.

Озеро в пустыне

В 2005 году Туркменбаши организовал строительство искусственного Туркменского озера в пустыне Лебапского велаята (бывшей Чарджоуской области) с дренажными каналами к реке Амударье для снижения минерализации этой главной реки Туркмении и Средней Азии.

Лес в пустыне

В марте 2006 года Туркменбаши поручил правительству посадить в пустыне вокруг Ашхабада лес площадью 1000 квадратных километров. Хотя специалисты Туркменбаши к его новой идее относились скептически, сам Ниязов был уверен, что ему удастся превратить пустынные земли вокруг туркменской столицы в цветущий сад.

Символы развития

Туркменбаши приказал изготовить самый большой в мире башмак — как символ семимильных шагов, которыми движется нация.

В июне 2004 года российско-украинская ракета-носитель «Днепр» доставила в космос специальный контейнер, в котором находятся государственный флаг Туркменистана и штандарт Президента. На головной части ракеты также было нанесено изображение государственного флага Туркменистана.

Правила, ограничения и запреты

Дорожные правила

Туркменбаши подчинил Госавтоинспекцию Министерству обороны.

В автомобилях было запрещено курить и пользоваться не только сотовыми телефонами, но и магнитолами и радиоприемниками.

Правила для чиновников

С 2004 года государственным служащим запрещалось иметь золотые зубы. «Я горжусь, что у меня все зубы белые. В Туркмении мода на золотые коронки существовала, когда мы жили плохо. Настало время отказаться от пережитков прошлого», — прокомментировал Туркменбаши.

Курение в организациях и учреждениях,а также в общественных местах было полностью запрещено.

Для министров был проведён 36-километровый забег по специально построенной около столицы «тропе здоровья».

При очень частых увольнениях высших чиновников Туркменбаши непременно во всеуслышание объявлял о том, сколько у того жён и любовниц, какие у них наряды, украшения. При личных встречах, благодаря осведомителям, он любил оглашать подробности личной жизни приближённых и членов их семей.

При встрече с Туркменбаши были обязательны поцелуи унизанной перстнями правой руки президента.

Однажды на отдыхе в резиденции на каспийском побережье, когда глава Демократической партии Туркменистана Онджук Мусаев назойливо досаждал подхалимством, Туркменбаши дал ему пинок под зад. Мусаев, нисколько не смутившись или обидевшись, повернулся и подобострастно сказал: «Простите, мой дорогой президент, за то, что я неосторожным движением своего зада задел Вашу ногу».

Бытовые правила

С 2003 года молодым людям предписывалось не носить длинные волосы, бороду, усы и золотые зубы. «Зубы у молодых должны быть крепкими и здоровыми, как у собаки, чтобы кости перегрызать», — сказал Туркменбаши. На следующий день по распоряжению министра образования и ректоров вузов все студенты были отправлены в стоматологические клиники — снимать золотые коронки. Также в учебных заведениях стало правилом заплетание девушками волос в косы и ношение национальных туркменских головных уборов и платьев. Девушки не смели появляться в общественных местах в коротких юбках и джинсах. Юноши носили черные брюки и белые рубашки с черными галстуками-селёдками.

Поскольку, по словам Туркменбаши, «на телеэкране мужчин от женщин отличить можно с трудом» и «чтобы прекрасная пшенично-белая кожа туркменок представала во всей красе», телевизионным дикторам было запрещено гримироваться. «Женщины, а иногда и мужчины, покрыты слишком толстым слоем пудры. Это недопустимо».

Свадебные и прочие торжества начинались с песни и тоста, посвящённых Туркменбаши. Чтобы на свет появился мальчик, Туркменбаши советовал женщинам во время беременности питаться исключительно мясом молодого барашка.

Специальным указом Туркменбаши запрещалось употребление в общественных местах табачного порошка нас (махорка или табак с добавлением гашеной извести, золы растений, и других добавок), его продажа допускается только в специально отведенных для этого местах.

Жителям Ашхабада было запрещено держать больше одного домашнего животного. Каждая семья, проживающая в столице, имеет право завести одну кошку или одну собаку. Обзаводиться скотом, гусями и пчелами ашхабадцы права не имеют.

Особым указом были запрещены также видеоигры.

Правила для иностранцев

Специально созданной в 2004 службе по регистрации иностранных граждан было предписано осуществление надзора за исполнением иностранными гражданами законов Туркменистана во время их пребывания в стране и проезде транзитом в третьи страны. При въезде в страну особо регистрировались бородатые иностранцы.

Для иностранцев, желающих жениться на туркменках, был установлен государственный калым в 50 тысяч долларов.

См. также

• Культ личности Назарбаева

Ссылки

• [ria.ru/society/20061221/57486679.html Топ-28 самых эксцентричных реформ Туркменбаши]. РИА Новости (21.12.2006). Проверено 20 декабря 2014.

Отрывок, характеризующий Президентство Ниязова

– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.