Кумзари

Кумзари
Самоназвание:	کمزاری
Страны:	Оман Оман
Регионы:	Мусандам
Общее число говорящих:	2 400
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Индоевропейская семья Арийская ветвь Иранская группа Юго-западная подгруппа
Письменность:	бесписьменный
Языковые коды
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	—
ISO 639-3:	zum
См. также: Проект:Лингвистика

Кумзари (перс. کمزاری‎) — иранский язык, на котором говорят кумзары, в деревне Кумзар на побережье Мусандама, на севере Омана. Это единственный^{[уточнить]} иранский язык на Аравийском полуострове. Кумзары также живут в городах Хасаб и Дибах, а также в различных деревнях и на островах Ларак. Кумзары являются потомками рыбаков, которые населяли побережье Персидского и Оманского заливов.

Язык восходит к раннему фарси и тесно связан с минаби, диалектом в южном Белуджистане. Большая часть словаря, грамматической и синтаксической структуры языка является иранской, хотя имеется большое количество арабских слов, существующих в повседневной речи. Несмотря на то, что на нём говорят рыбаки Персидского залива, его фонология ближе к арабской. Диалекты провинции Фарс взаимно понятны носителям Лури.

Согласно Ethnologue, общее число носителей оценивается в 2 400. Молодёжь, как правило, изучает арабский язык, а не свой родной. Язык бесписьменный.

Отрывок, характеризующий Кумзари

– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.