Кумылженская

Станица Кумылженская Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Волгоградская областьВолгоградская область Муниципальный район Кумылженский Станица Кумылженская Координаты 49°53′00″ с. ш. 42°36′00″ в. д.49.88333° с. ш. 42.60000° в. д. / 49.88333; 42.60000    Глава Пономарёв Сергей Викторович Основан 1613 Население ↘7953 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 84462 Почтовый индекс 403402 Автомобильный код 34, 134 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=18246823001 18 246 823 001] Кумылженская Москва Волгоград Кумылженская

К:Населённые пункты, основанные в 1613 году

Кумы́лженская — станица на северо-западе Волгоградской области, в 243 км от Волгограда. Административный центр Кумылженского района и Кумылженского сельского поселения.

Инфраструктура

Успешно работают предприятия перерабатывающей промышленности – мясокомбинат, пекарни, мельзавод, два лесхоза, асфальтовый завод, предприятие Кумылженских минеральных вод. В станице Кумылженская есть гостиница «Заимка»; библиотека имени Ю.В. Сергеева; подросков-молодежный центр «Современник»; Кумылженский культурно-досуговый центр, на базе которого функционируют художественные ансамбли, в частности кукольный народный театр «Куклы и люди» и народный хор «Русская песня»; этнокультурный центр казачества «Кошав-гора»; краеведческий музей, основанный в 1984 году и содержащий экспозиции, посвященные казачьей жизни, традициям, быта и их истории, археологии и памятникам природы Кумылженского района, военным станицам истории станицы. На базе краеведческого музея функционируют выставочный центр, детский фольклорный ансамбль «Сполох» и взрослый ансамбль «Старина». Помимо этого в станице Кумылженская можно осмотреть православную церковь Троицы Живоначальной, расположившуюся в здании бывшего магазина и часовню страшного суда.

Население

В станице Кумылженской проживает 7953 человек (на 2010 г).

История

Станица основана в 1613 году. Первое основание станицы положено было неизвестными выходцами, именовавшимися, сколько известно, с самого начала казаками, на правой стороне реки Хопёр, в дремучем лесу, в урочище, называемым Лука, напротив устья реки Кумылги, по имени которой называлась станица издавна и называется теперь.

Историкам удалось установить, что в 1764 году станичное общество попросило разрешения переселиться на новое место. В Войсковой грамоте от 6 марта 1764 года говорилось: «Станице нашей переход из нынешнего, не способного, на другое обысканное место в урочище Суходольский переезд на речку Кумылгу позволили». Вверх по течению степной речушки и начинают обживаться казаки, по сути в закоске, образованном Суходолом, впадающим тут же в Кумылгу. Часто в снежные годы бешеный степной Суходол весной обрушивал на поселение свои воды, помогала ему затоплять курени и полноводная Кумылга.

Урочище Суходольский переезд почти с трёх сторон окружали пески, бравшие начало от Дона в районе Усть-Хопёрской, они острым клином врезались в степь до самого хутора Ярского. Хорошие же земли простирались от правого берега Кумылги в сторону Хопра. Начало полевых работ совпадало с половодьем и казакам приходилось тратить много сил, чтобы переправиться через Кумылгу и выехать в поле. И всё-таки поселились они на правом, а не на левом берегу. Думается, что наши предки выбрали это место для станицы не по своей воле. Рассказывают, что казаки станицы Кумылженской часто «потрошили» царские грузы, сплавляемые по Хопру, за что и попали в немилость. Царский воевода, наделённый безграничной властью, приказал городок уничтожить и добавил; «На земле этой станице места нет. Переселить её на болота».

Известно, что земледелие до конца 18 века на Дону было не в почёте. Оно не только не поощрялось, но даже преследовалось и запрещалось. И только к концу 18 века хлебопашество становится основным занятием населения. Начинается освоение привольных плодородных степей.

Издавна через станицу пролегал Московско-Астраханский почтовый и торговый тракт. Тракт связывал станицу с российскими городами, с югом России, а потому играл большую роль в жизни кумылженских казаков.

В 1722 году Пётр Первый от Москвы до Астрахани учредил почту. С тех пор дорога стала официально именоваться Астраханским почтовым трактом.

На этом пути станица Кумылженская служила пристанищем, где путешественники находили и кусок хлеба, и тёплый кров. Из актов, хранящихся в станичном архиве, видно, что в старину казаки содержали так называемый Суходольский переезд. Для этого почти ежегодно приходилось строить мост, а в пору вешних вод обеспечивать паромную переправу.

По высочайшему указу Петра Первого и по Войсковому приговору в 1722 году недалеко от переезда на буераке Постниковом (ныне его называют Постный или Посный), где позже располагался машинный двор колхоза имени Ленина, располагался почтовый казачий стан. Имел он четыре тройки. Своё значение тракт утратил в 70-е года XIX века, когда была построена железная дорога Москва - Царицын.

В станице была церковь, построенная и открытая «с великим торжеством в 1804 году». Она простояла до 1931 года и была разрушена по приказу большевиков.

В станице работало одно приходское училище, открытое в 1861 году, которое помещалось в частном доме. Был тут «домик для станичного правления и сборный домик, ледник, магазин для ссыпки хлеба и сарай для хранения пожарных инструментов - все деревянные».

Жилища наших предков были деревянными, покрыты камышом и соломой. Но в последнюю четверть XIX столетия казачество перестраивает своё жильё. На смену куреням приходят дома квадратного типа с высокими, как правило, железными крышами, с кирпичными подвальными помещениями, на кирпичном фундаменте.

В это время в станице торговали четыре лаки, мылись казаки в четырёх банях. Зимой и летом работали шесть кузниц. Работал крахмальный завод, построенный в 1842 году, пять водяных мельниц на реке Кумылга и одна ветряная мельница, которые принадлежали частным владельцам.

Такой станица была в 19 веке. Последующая её судьба была весьма необычной. Здесь сформировалась Кумылженская революционная конная казачья сотня, которая охраняла берег Хопра, имея заставы в ближних хуторах. Затем сотню бросили ближе к Вёшенской, где она влилась в Первый Московский полк.

Многие казаки не вернулись с гражданской войны, а пришедшие снова потянулись к земле, к любимому делу. Казаки поверили, что при советской власти можно разбогатеть быстрее, чем при царе и многие станичники быстро восстановили свои хозяйства и стали неплохо жить. Однако к 30-м годам станичники перестают заниматься сельским хозяйством, начинают сбывать рабочий скот. Уже почти никто не держит строевых лошадей, уходят в город.

В 30-е годы станица превратилась в административный центр, где основное население составляли служащие.

Война превратила станицу в важный военный узел. Многие станичники ушли на фронт. Летом 1942 года под станицей на Почтовом лугу базировался аэродром 734-го авиаполка. Отсюда осуществлялись боевые вылеты за Дон, за линию фронта.

В конце октября станица оказалась в зоне особого внимания командования. И только через много лет кумылжане узнали, что в одном из домов станицы 3 ноября 1942 года под руководством заместителя Верховного Главнокомандующего маршала Г.К.Жукова, при участии А.М.Василевского и других военачальников состоялось совещание командования Юго-Западного фронта, посвященное наступлению с Серафимовического плацдарма с целью окружения немецко-фашистской группировки войск Ф.Паулюса в районе Сталинграда.

Послевоенная жизнь кумылжан была наполнена заботой о хлебе насущном. Её жители работали в партийных и советских органах, в райпотребсоюзе, в заготконторе, лесхозе, в швейных и сапожных мастерских. Небольшая часть являлась членами закумылженского колхоза. Строилась станица плохо. Долгие годы даже власти ютились в старинные купеческих домах. И только в 60-70 годах в центре появились здания райкома, райисполкома и другие административные здания.

В 1963 году в Волгоградской области прошло укрупнение районов и Кумылженский район вошёл в состав Михайловского. Станица обрекалась на жалкое существование, но вскоре станица опять стала райцентром – в 1965 г. Кумылженский район был восстановлен в ныне существующих границах.

В начале 70-х годов на окраине станицы была построена крупная птицефабрика, стала действовать мощная ПМК, построена новая школа. Центральная площадь и некоторые улицы были покрыты асфальтом, большая часть домовладений газифицирована. Через реку Кумылгу, на месте легендарного Суходольского переезда, построен железобетонный мост.

Большой проблемой для станицы были пески. Но эту проблему решили лесхозы - с южной стороны станицы были посажены сосновые насаждения

9 мая 2010 года к 65-летию  Победы в Великой Отечественной войне на площади станицы Кумылженской Кумылженским сельским поселением установлен  памятный знак в честь основания станицы. Текст мемориальной доски: «Хоперским казакам основавшим станицу Кумылженскую от благодарных потомков» 9 мая 2010 года.

География

Станица расположена на реке Кумылга недалеко от её впадения в Хопёр. Ближайшая железнодорожная станция расположена в городе Михайловка, в 52 км северо-восточнее.Кумылженский муниципальный район находится на северо-западе Волгоградской области, в междуречье рек Хопра и Кумылги, Медведицы и Дона. Он граничит с Ростовской областью и с Алексеевским, Михайловским, Серафимовичским муниципальными районами. Административным центром является станица Кумылженская, основанная в 1613 году.

Известные люди

• Краснов Иван Кузьмич (1752 - 1812) - ординарец А.В. Суворова (1787 - 1791 гг.) - атаман Бугского казачьего войска (1803-1812 гг.), герой Отечественной войны 1812 года, соратник М.И. Платова, генерал-майор
• Бугаенков Иван Васильевич (1938 - н.в. )  Двукратный олимпийский чемпион (1964 и 1968), двукратный чемпион мира (1960 и 1962), обладатель Кубка мира 1965, чемпион Европы 1967. Нападающий-доигровщик. Заслуженный мастер спорта СССР (1964).

Отрывок, характеризующий Кумылженская

Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.