Кунеевлаг

Кунеевла́г (Куне́евский исправи́тельно-трудо́вой ла́герь) — подразделение системы исправительно-трудовых учреждений в СССР.

Лагерь был создан в 1949 году, его управление размещалось в городе Ставрополь (ныне Тольятти). Являлся подразделением ГУЛАГа, с 1950 года входя в структуру управления строительства Куйбышевгидрострой. В 1953—1954 годах находился в ведении министерства юстиции СССР, после чего вновь вошёл в подчинение МВД.

Основная деятельность Кунеевского ИТЛ была связана со строительством Куйбышевской ГЭС, заключённые лагеря обеспечили подготовку к строительству, создав инфраструктуру стройплощадки, в том числе подведя железнодорожные ветки и ЛЭП от Куйбышева и Сызрани, а также построив и обслуживая ряд вспомогательных производств. Заключённые лагеря активно использовались при подготовке ложа водохранилища к затоплению, в жилищном и коммунально-бытовом строительстве, ими были построены целые кварталы современного Тольятти. Заключённые также составляли основную рабочую силу в котловане здания ГЭС, преимущественно их усилиями была намыта земляная плотина и построено здание ГЭС

Число заключённых в лагере колебалось в зависимости от масштаба работ по строительству, составляя от 1 253 до 46 507 человек, что делает Кунеевлаг одним из крупнейших исправительно-трудовых лагерей СССР. В разные годы по разным оценкам заключенные Кунеевского ИТЛ составляли до 70—85 % от общего числа участников строительства Куйбышевской ГЭС, таким образом они сыграли решающую роль в строительстве, ставшем одной из последних крупных строек в СССР с применением массового принудительного труда заключённых.

12 марта 1958 года в связи с завершением строительства ГЭС и общим реформированием пенитенциарной системы в СССР лагерь был упразднён.

В советские годы лагерь и его роль в строительстве ГЭС никак не упоминался в открытых источниках, первая информация о нём в открытом доступе появилась лишь в конце 1980-х годов.

История

Кунеевский исправительно-трудовой лагерь был создан в соответствии с постановлением Совета Министров СССР приказом МВД СССР от 6 октября 1949 года. Местом размещения лагеря был выбран город Ставрополь Куйбышевской области РСФСР (ныне город Тольятти), а своё название он получил по имени деревни Кунеевки, расположенной на месте будущего строительства.

Первоначально лагерь входил в структуру Главгидростроя МВД СССР. В 1950 году для строительства Куйбышевской ГЭС в структуре МВД была создана строительная организация «Куйбышевгидрострой» (КГС) и лагерь был передан в её подчинение. Первым начальником лагеря стал начальник Куйбышевгидростроя — генерал-майор инженерно-технической службы Иван Васильевич Комзин.

В 1953 году ГУЛАГ перешёл из подчинения МВД в ведение министерства юстиции СССР, а управление строительства «Куйбышевгидрострой» было передано в министерство электростанций и электропромышленности СССР, произошло разделение руководства КГС и Кунеевского ИТЛ. Но уже в январе 1954 года Кунеевский ИТЛ, как и весь ГУЛАГ, вновь оказался в подчинении МВД. С 27 октября 1956 года после реформирования управления ГУЛАГ и его переименования Кунеевский ИТЛ подчинялся Главному управление исправительно-трудовых колоний (ГУИТК) МВД СССР.

Кунеевский ИТЛ был упразднён в соответствии с приказом МВД СССР от 12 марта 1958 года, а 9 августа 1958 года состоялось торжественное открытие Куйбышевской ГЭС. Закрытым постановлением Совета Министров СССР большая группа строителей ГЭС из числа заключённых Кунеевского ИТЛ удостоилась государственных наград. Для многих была объявлена амнистия, а остальным лагерникам значительно сократили сроки заключения. Куйбышевская ГЭС стала одним из последних крупных проектов в СССР, в реализации которого использовался принудительный труд заключённых.

Восемь действовавших на момент закрытия ИТЛ лаготделений перешли в ведение образованного УИТК (Управления исправительно-трудовых колоний) по Куйбышевской области. Лагерное отделение № 16 в дальнейшем было преобразовано в исправительную колонию № 16, которая действует в Тольятти и в настоящее время.

Состав

Структура ИТЛ менялась в зависимости от выполняемых работ. На 1 января 1954 года Кунеевский лагерь состоял из 24 лагпунктов, объединённых в 15 лаготделений. На 1 марта 1957 года насчитывалось 17 лаготделений.

Первыми в составе Кунеевлага были созданы лагерные отделения 1 и 2. На окраине Ставрополя было расположено лагерное отделение № 1, занимавшееся строительством в Портпосёлке и Соцгороде. На Кунеевской стройплощадке разместилось лагерное отделение № 2, расчищавшее территорию под строительство шлюзов и возводившее посёлок Шлюзовой.

В 1951 году были созданы левобережные отделения № 3 (строительство шлюзов), № 4 (строительство Шлюзового). Позднее появились лаготделение № 11 (бетонирование нижних судоходных шлюзов и судоходного канала), № 15 (строительство посёлка Жигулёвское Море), № 16 (строительство водосливной плотины и верхних судоходных шлюзов).

На правом берегу Волги действовали лагерные отделения № 6, 7 и 8, занятые в котловане здания гидроэлектростанции. В Морквашах работало лаготделение № 9, прикреплённое к деревообрабатывающему комбинату. В посёлке Яблоневый Овраг было создано лаготделение № 17, заключённые которого работали на каменных карьерах.

Имеющиеся в открытом доступе сведения о размещении и занятости прочих подразделений лагеря достаточно противоречивы, известно лишь, что лаготделение № 5 в составе трёх лагпунктов размещалось в Кунеевке.

Руководство лагеря

Фактическим созданием лагеря и его строительством в 1949—1950 годах руководил генерал-майор МГБ И. П. Семёнов, занимавший должность зам.начальника управления ИТЛ и строительства Куйбышевской ГЭС. Начальниками Кунеевского ИТЛ были:

• Комзин И. В., генерал-майор инженерно-технической службы, с 21 августа 1950 — не ранее 19 августа 1952. Непосредственно делами ИТЛ занимался заместитель начальника — подполковник Величко Н. Ф. (с 8 февраля 1951 по 6 мая 1952);
• Афанасьев И. А., и. о. начальника, полковник внутренней службы, с 1 апреля 1953 по 10 октября 1953;
• Медведев А. П., генерал-майор, с 1 октября 1953 по 4 февраля 1954;
• Марин Г. А., полковник, с 13 апреля 1954 по 5 апреля 1957;
• Автомонов В. Е., полковник, с 5 апреля 1957 — март 1958.

Заключённые

По данным Самарского УФСБ, всего через Кунеевский ИТЛ прошло около 219 438 заключённых. Среди них было много людей, в дальнейшем ставших известными: будущие композитор, дирижёр, заслуженный деятель искусств РСФСР Олег Хромушин, актёр и народный артист России Пётр Вельяминов, переводчик, критик и литературовед Ростислав Доценко, депутат сейма независимой Латвии Антанас Стасишкис. По воспоминаниям полковника в отставке В. А. Токмакова, бывшего в Кунеевском ИТЛ замполитом лаготделения № 16, в Кунеевлаге отбывали сроки три Героя Советского Союза: Давидович, Кононенко и Гаджиев, а также два неназванных генерала.

Заметную долю среди вольнонаёмных работников на строительстве ГЭС составляли бывшие заключённые Кунеевского ИТЛ. Ещё в январе 1951 года министр внутренних дел С. Н. Круглов обратился к Л. П. Берии с просьбой разрешить досрочное освобождение 6 тысяч заключённых, с их закреплением за строительством Куйбышевской и Сталинградской ГЭС, так как на стройках не хватало квалифицированных кадров. С августа 1952 года постановлением Совета Министров СССР Кунеевлаг вошёл в число ИТЛ, получивших право принудительно оставлять вольнонаёмными рабочими лиц, получивших досрочное освобождение.

Численность

Численность заключенных Кунеевлага
Год	Число участников строительства	Число заключённых	Дата	Число участников строительства	Число заключённых
1.12.1949	-	1253	15.03.1953	41 400	45 744
1.01.1950	3700	1328	1.01.1954	53 500	46 507
1.01.1951	14 500	15 864/15 775	1.01.1955	60 300	36 144
1.04.1951	20 394	15 825	1.01.1952	26 600	24 985/24 453
1.01.1952	26 600	24 985/24 453	1.01.1956	50 300	32 094
1.01.1953	41 400	45 961	1.12.1957	27 300	11 688

В отличие от системы ГУЛАГа в целом, где максимальная численность заключённых приходилась на 1950 год численность заключённых Кунеевского ИТЛ достигла максимума в 1953—1954 годах, что связано с разворачиванием в это время основных работ по строительству. В дальнейшем численность заключённых оставалась достаточно высокой вплоть до закрытия лагеря, с некоторым сокращением в 1956—1957 годах в связи с завершением строительства ГЭС и постепенной ликвидацией самой системы ИТЛ ГУЛАГа.

Среднегодовое количество осуждённых Кунеевского ИТЛ в 1949—1957 годах составляло приблизительно 2,2 % от общего числа заключённых ИТЛ ГУЛАГа за этот период, достигнув в 1954 году максимального показателя в 4,7 %. Кунеевлаг являлся одним из крупнейших лагерей в европейской части СССР, а на 1 июля 1955 года занимал третье место по всем ИТЛ ГУЛАГа.

На момент ликвидации лагеря и передачи его лаготделений в ведение управления исправительно-трудовых колоний Куйбышевской области в 1958 году в них содержалось 13 963 заключённых.

Контингент

По существующему порядку в лагерь должны были направляться заключённые, осуждённые на сроки от 3 до 15 лет, в возрасте не моложе 18 лет, годные по физическому состоянию к работе. Они должны были соответствовать требованию расконвоирования. Не подлежали пребыванию в Кунеевском ИТЛ рецидивисты, перебежчики, нарушители лагерного режима, а также лица, осуждённые за бандитизм, грабежи, умышленные убийства, побеги. Политические заключённые, осужденные по статье 58 УК РСФСР, также не подлежали отправке в Кунеевский лагерь, за исключением осуждённых по 10 пункту 58-й статьи: «антисоветская агитация» .

Подобные ограничения были вызваны характером работ на строительстве, связанным с тесным общением с вольнонаёмными работниками, а также расположением лагеря в центре густонаселённого региона, что не позволяло обеспечить соблюдение строгого режима для соответствующих групп заключённых.

На практике же в лагерь нередко попадали осуждённые, в том числе и за тяжкие преступления, в связи с чем руководство лагеря неоднократно обращалось к руководству ГУЛАГа с просьбами вывезти из лагеря «бандитствующий элемент» и больше не присылать: «ГУЛАГ не учитывает территориальное расположение и важность всенародной стройки, а потому направляет в ИТЛ для отбывания наказания осужденных за особо опасные преступления со сроком до 25 лет».

Заключённые Кунеевского ИТЛ по составу преступления (на 1 июля 1951 года)
Состав преступлений	Количество заключённых
За контрреволюционные преступления	1464
За бандитизм, разбои, грабёж	354
За убийства	222
За хищения государственного и общественного имущества, совершенные повторно, совершенные организованной группой или в особо крупных размерах	3985
За прочие преступления	12 740

Таким образом, на середину 1951 года в Кунеевском ИТЛ лишь 7,8 % заключённых были осуждены за политические преступления, в то время как в общем в лагерях ГУЛАГа доля таких заключённых, по оценкам специалистов, составляла около 23 %. И в дальнейшем доля политических заключённых не превышала 10 %.

С течением времени доли осуждённых за те или иные преступления изменялись. На 1 января 1954 года контингент Кунеевского ИТЛ в основном состоял из лиц, судимых за тяжкие преступления. В их числе были осуждённые на срок от 5 до 10 лет — 19 308 человек, на срок от 10 до 15 лет — 11 290 человек, от 15 до 20 лет — 2955 человек, свыше 20 лет — 838 человек. Это способствовало росту числа нарушений лагерной дисциплины и вызывало сложности с трудовым использованием заключённых. Но постепенно, начиная с 1953 и 1954 годов, доля осуждённых за тяжкие уголовные преступления и за политические преступления сокращалась в связи с амнистией и реабилитациями соответственно. И хотя в 1955—1956 году в общем по ГУЛАГу произошло увеличение удельного веса строгорежимных заключённых (9,85 %) и сокращение доли общережимных (75,1 %), однако значение строительства ГЭС и расположение лагеря способствовали сохранению высокой доли заключённых на общем режиме.

Заключенные Кунеевского ИТЛ по видам режима содержания (на 1 марта 1957 года)
Режим	Количество заключенных	Процент
Облегчённый, с правом проживания за зоной	57	0,3
Облегчённый	865	4,5
Общий режим	17 904	92,9
Строгий	452	2,3

К 1957 году в лагере явно преобладали осуждённые за хищение государственного, общественного имущества и личной собственности граждан, что в целом соответствовало средним показателям по ГУЛАГу.

Заключённые Кунеевского ИТЛ по составу преступления (на 1 марта 1957 года)
Состав преступлений	Количество заключенных	Всего (%)
За хищения государственного и общественного имущества	6964	32,4
За хищение личной собственности граждан	4174	19,4
По указу от 04.01.1949 об усилении охраны личной собственности граждан	918	4,3
По ст. 59-3, п. «3» (бандитизм, вооружённые ограбления)	10	0,05
За умышленное убийство	405	1,9
По ст. 182 (незаконное хранение оружия)	119	0,6
По ст. 74 (хулиганство)	4925	22,9
Прочие преступления	3969	18,5

По состоянию на 1 января 1954 года в Кунеевском ИТЛ в основном находились лица, судимые за тяжкие преступления. В их числе были осуждённые на срок от 5 до 10 лет — 19 308 человек, на срок от 10 до 15 лет — 11 290 человек, от 15 до 20 лет — 2955 человек, свыше 20 лет — 838 человек. В 1957 году преобладали осуждённые на сроки от 3 до 10 лет. 16 340 заключённых было осуждено впервые, 5144 (23,95 %) имели две и более судимости, что было ниже, чем в целом для ГУЛАГа, где удельная доля неоднократно осуждённых составляла 33,7 %.

Заключенные Кунеевского ИТЛ по срокам осуждения (на 1 марта 1957 года)
Срок заключения	Количество заключенных
До 1 года	125
От 1 до 3 лет	4836
От 3 до 5 лет	5511
От 5 до 10 лет	7665
От 10 до 15 лет	2097
От 15 до 20 лет	112
Свыше 20 лет	138

Заметную роль среди заключённых играли воры в законе. По свидетельству вольнонаёмных инженеров, которые были обязаны проводить политбеседы с вверенными им рабочими-заключёнными и заходить в к ним в бараки, они проживали в общих бараках, но в отдельных, отгороженных комнатах. На работу они не выходили, но руководство лагеря закрывало на это глаза, так как с их помощью обеспечивало порядок в бараках и зоне проживания. К аналогичным методам прибегало и руководство строительством: насчитывая максимальный процент выработки в обмен на содействие в обеспечении порядка на производстве, не допущении порчи оборудования, драк с вольнонаёмными и т. д..

Образование и квалификация

В первые годы существования лагерь комплектовался заключёнными преимущественно из Ульяновской, Челябинской и Чкаловской областей. Отбирались заключённые из числа квалифицированных рабочих (плотники, шофера, экскаваторщики, слесари-монтажники, трактористы, каменщики и т .д), осуждённым по бытовым статьям. Только в течение II квартала 1951 года в лагерь было направлено около 3 тысяч таких заключённых. Также направлялись и инженерно-технические работники, отбираемые из числа заключённых, осуждённых по бытовым статьям, для использования в проектных работах. В марте-апреле 1951 года 70 человек таких заключённых было направлено в Кунеевский ИТЛ.

Благодаря подобному отбору в начальный период существования лагеря среди заключённых преобладала квалифицированная рабочая сила, что объяснялось характером строительных работ.

Заключённые Кунеевского ИТЛ по наличию специальностей и их использованию (на 1 марта 1957 г.)
Специальность	Всего	Работает по специальности	На общих работах
Инженеры	48	44	4
Техники	80	52	28
Агрономы	10	-	10
Агротехники	4	-	4
Зоотехники	2	-	2
Квалифицированная рабочая сила	10 185	7496	2689
Медперсонал	19	15	4
Преподаватели	65	61	4

Однако с ростом числа заключённых росла доля людей с низкой квалификацией, что снижало ценность рабочей силы в условиях роста механизации строительства. Руководство Куйбышевгидростроя предпринимало активные усилия по решению этого вопроса: только в 1950—1954 годах 19 741 человек прошёл курсы первоначальной подготовки, ещё 7 202 заключённых окончили курсы повышения квалификации. К 1957 году в каждом лаготделении было организовано получение начального и среднего школьного образований, в некоторых лаготделениях действовали школы профтехнического обучения. Всего в 1-10-х классах обучалось 3140 заключённых, работало 136 учителей, 36 из которых из числа заключённых. Было организовано два учебно-консультативных пункта Куйбышевского энергостроительного техникума, где обучалось 87 человек. Помимо заключённых в школах и учебно-консультативных пунктах обучались также 106 человек из числа офицеров, начальствующего и вольнонаёмного состава.

Состояние здоровья

Численность заключенных в Кунеевском ИТЛ в 1951 г. с распределением по категориям трудоспособности
Месяц	Общая численность	Женщин	1-я категория труда (%).	2-я категория труда (%).	3-я категория труда (%).
Апрель	15 392	-	76	23,1	0,9
Май	16 505	1350	72	26	2
Июнь	17 595	1364	73	25, 4	1,6
Июль	20 650	1345	72,5	25,7	1,8
Декабрь	24 390	2034	72,8	25,3	1,9

Исходя из нужд создания ИТЛ в него преимущественно направлялись заключённые 1-й категории трудоспособности. В ходе всего существования лагеря доля трудоспособных заключённых оставалась стабильно высокой: на 1 марта 1957 года доля инвалидов составляла 2,3 %.

Как и в общем по ГУЛАГу в Кунеевском ИТЛ преобладали заключённые в возрасте от 18 до 35 лет.

В структуре смертности среди заключённых преобладала смертность от туберкулёза, однако недостаток введённых в научный оборот источников не позволяет историкам проследить динамику смертности. К 1957 году в медицинской службе лагеря насчитывалось 35 врачей, 10 зубных врачей, 94 человека среднего медицинского персонала.

Стабильно высок был производственный травматизм. Только за первое полугодие 1951 года было зафиксировано 742 случая производственных травм, в результате которых 3 человека погибло, 134 человека получило тяжёлые травмы. Заключённые работали без страховки, без спецодежды, основными травмами были ожоги известью глаз и рук, переломы конечностей. За 9 месяцев 1953 года травмы получили 2037 человек, из которых 41 человек погиб, за аналогичный период следующего 1954 года было зафиксировано 743 случая производственных травм, из них 35 со смертельным исходом.

Существуют неподтверждённые легенды о том, что при строительстве котлована погибло много заключённых, причём трупы замуровывали в бетон, так что в народе Жигулёвскую ГЭС даже прозвали «братской могилой», однако очевидцев подобного не имеется.

Условия содержания

В первые годы существования условия в Кунеевском лагере были весьма тяжёлыми. Наблюдались перебои с питанием, водой, топливом. Заключённые размещались в бараках, полуземлянках, утеплённых палатках, вагонах. Скученность была весьма высока, индивидуальными спальными местами было обеспечено лишь 60 % заключённых. Обеспеченность лагеря жёстким инвентарём составляла лишь 10-30 % Отсутствовали санузлы, работы по водоснабжению и проведению канализации лагерных посёлков велись медленно. В лагерных больницах не хватало ни врачей, ни мест для госпитализации нуждающихся. На 1 апреля 1951 года средняя обеспеченность заключённых жилой площадью равнялась 1,53 м² вместо положенных нормативами 2 м² на человека.

По воспоминаниям вывшего заключённого Кунеелага, одного из организаторов тольяттинского общества «Мемориал» Василия Булычева: «на одного заключенного полагалось два квадратных метра. Железные кровати ставили в два яруса. Каждый день заключенных гнали на стройку. Зимой 1953-54 годов, когда начались бетонные работы на будущей плотине, самых молодых и здоровых политических перевели в поселок Шлюзовой. Зима тогда была суровой, а новый лагерь строить не стали. Рабсилу расселили в брезентовых палатках по 40 человек. Железная печурка от мороза не спасала, и заключенные сбивались на нарах потеснее — только так можно было отдохнуть перед следующей 12-часовой сменой. За смену нужно было уложить 10-12 машин бетона. Не все выдерживали такое напряжение. Больных отправляли в Самару, мертвых хоронили под номерами, без имен. На место больных и умерших каждый месяц шли новые этапы».

Однако по оценкам некоторых историков, недостатки первых лет были вызваны, в первую очередь, трудностями, связанными со строительством жилых, коммунально-бытовых помещений, становлением всей лагерной инфраструктуры. Руководство лагеря было заинтересовано в поддержании хорошего физического состояния заключённых для выполнения плана работ, поэтому условия содержания постепенно улучшались, хотя проверяющие инспекции ежегодно находили различные нарушения норм содержания заключённых. В 1954 году, к примеру, было зафиксировано: «…части бараков промёрзли, заключённые вынуждены спать в верхней одежде и обуви, умывальные комнаты грязные, в большинстве своём не отапливаются, кипячёная вода, как правило, отсутствует, в подразделениях № 2, 6, 7, 10 появилась вшивость… В большинстве столовых холодно, грязно, стены промёрзли, столы и стулья отсутствуют… Санитарное состояние пищевых объектов на производстве „котлован“ крайне неудовлетворительное…». В марте 1955 года из-за проблем с размещением большого количества заключённых норма жило площади в лагере была снижена до 1,5 м² на человека.

К 1957 году условия содержания заключённых оценивались как хорошие или удовлетворительные. К этому времени жилой фонд лагеря состоял из 58 бараков, 14 из которых были с центральным отоплением, остальные с печным. Имелось 3 ларька, 12 магазинов и 10 столовых, 9 библиотек, 4 радиоузла Претензии проверяющих оставались лишь к оборудованию ограждений жилых и производственных зон и отсутствию технических средств охраны.

Отдельно необходимо отметить неприспособленность Кунеевского ИТЛ к пребыванию в нём женщин. В лагере не были подготовлены лагподразделения для содержания женщин. Так по данным докладной записки комиссии ГУЛАГа в Кунеевском ИТЛ «заключённые размещены в одноэтажных и двухэтажных бараках, за исключением двух женских лагерных п. 6 и 11 лагерных отделений, где заключённые женщины размещены в палатках, причём лагерный пункт одиннадцатого лагерного отделения предложено закрыть, так как помещения, где размещены заключённые женщины, не пригодны для жилья. Женский лагерный пункт 6 лагерного отделения не имеет коммунально-бытовых служб (столовой, бани, прачечной, кипятилки и др.)… В значительной части лагерных подразделений и объекта работ состояние водоснабжения неудовлетворительное». Кроме того, хотя доля заключённых женщин возросла с 8 % в 1950 году до 12 % в 1953 году, для них не имелось постоянного фронта работ, и в 1952 году руководство ИТЛ категорически отказалось от дальнейшего приёма женщин-заключённых. По воспоминаниям бывшего председателя Ставропольского горисполкома А. Т. Паренского, хотя амнистия 1953 года изначально затронула лишь небольшую часть женщин-заключённых, многие из которых были осуждены по не подлежащим амнистии статьям уголовного кодекса, она распространялась на беременных. В результате уже к середине лета почти все женщины Кунеевского ИТЛ оказались беременны. По результатам расследования оказалось, что «помогали» освободиться таким образом и бесконвойные заключённые, и вольнонаёмные рабочие, и технические специалисты и даже сотрудники лагерной охраны. В связи с последовавшим массовым освобождением к концу 1953 года все женские лагпункты пришлось закрыть.

Режим

Эффективно размещать и содержать заключённых, обеспечить соблюдение лагерной дисциплины, надёжную охрану было возможно лишь для ограниченного числа заключённых. В 1952 году был определён лимит заключённых в лагере в 27 500 человек. Однако эта цифра существенно расходилось с потребностями строительства, требовавшими привлечения возможно большего числа рабочих рук, так что лимит стабильно превышался. Обращения руководства ИТЛ к начальнику ГУЛАГа о сокращении численности заключённых результата не имели — строительство ГЭС было важнее.

Другой из проблем в деятельности ИТЛ был дефицит грамотных руководящих кадров, из-за чего в подразделениях часто менялось руководство, оно было недостаточно квалифицированным. Так в 1953 году начальником одного из лагпунктов стал майор Баканов, который «…с первого же дня стал пьянствовать, по несколько дней не выходил на работу, за что был уволен». И это не было единичным случаем, пьянство и прогулы среди офицеров были нередки.

Некомплект охраны руководство ИТЛ пыталось компенсировать использованием самоохраны из числа заключённых, приёмом на работу лиц с недостаточным образованием, солдат срочной службы, не знающих ни нормативных актов и не имеющих соответствующих навыков работы. Так по итогам работы за 7 месяцев 1953 года общее политико-моральное состояние и воинская дисциплина сотрудников отдела охраны ИТЛ оценивались как неудовлетворительные, только за второй квартал было зафиксировано 327 нарушений дисциплины и 28 побегов, а также в «результате потери бдительности и ротозейства отдельных сотрудников» более 300 случаев связей между вольнонаёмными работниками и заключёнными, в том числе пронос спиртного, отправка писем, интимные связи и т.д.

Характер выполняемых работ требовал от руководства ИТЛ активно прибегать к практике расконвоирования, в том числе и тех заключённых, которые не соответствовали требованиям. Бесконвойные не изолировались от остального контингента, размещались на частных квартирах, свободно перемещались по Ставрополю и окрестным селениям. «Некоторые из них пьянствуют, вступают в связь с гражданским населением и совершают преступления».

Совместные работы заключённых с вольнонаёмными работниками, через которых первые получали ножи, верёвки, водку и иные запрещённые предметы, нехватка мест в штрафных изоляторах, отсутствие заграждений на производственных и жилых объектах, ненадлежащая охрана — все это приводило к несоблюдению режима содержания и нарушениям правил охраны и способствовало росту числа преступлений в лагере.

Нарушения условий и режима содержания заключёнными Кунеевского ИТЛ в 1950—1955 годах
Вид нарушения или преступления	1950 (4 квартал)	1951	1952	1953	1954 (10 мес.)	1955 (10 мес.)
Бандитские проявления	3	2	18	11	0	3
Массовые беспорядки	нет сведений	нет сведений	нет сведений	15	0	3
убитых и раненых	21	нет сведений	39	более 65	0	15
Число заключённых, совершивших побеги	24	Более 7	32	116	47	76
Хулиганские проявления	нет сведений	88	465	245	нет сведений	99
Отказы от работы (человеко-дни)	нет сведений	963	6941	4991	нет сведений	37 527
Привлечено к уголовной ответственности	нет сведений	нет сведений	нет сведений	нет сведений	174	274

С ростом числа «бандитствующих элементов» в лагере в 1952—1953 годах росло число случаев порчи оборудования в лагере и на строительстве ГЭС, участились случаи побега на автомашинах, убийства, случались беспорядки на этнической почве. Беспорядки случались и по случаям гибели людей из-за ненадлежащей охраны труда и несоблюдения техники безопасности на строительстве, и из-за нарушений инструкции об ограничении выдаваемых заключённым на руки денег: в декабре 1950 года в ходе массовой драки, вызванной кражей 1650 рублей, погибло пятеро заключённых, ещё четверо получили тяжкие ранения.

Известно, однако, что сохранившаяся информация о такого рода инцидентах не полна: руководство ИТЛ далеко не всегда докладывало в Москву о случаях нарушений трудовой дисциплины, преступности, хозяйственных злоупотреблениях и прочем. Так весной 1951 года начальник ИТЛ Комзин и его заместитель Семёнов докладывали в Москву о высокой эффективности принятых ими мер по наведению порядка в лагере, при этом последовавшая в мае того же года комиссия во главе с заместителем начальника ГУЛАГа генерал-лейтенантом А. Кобуловым выявила множество нарушений. Осенью 1952 года в Кунеевском лагере случился всплеск преступности, в том числе убийств, причём среди жертв были и сотрудники лагерной администрации, в последовавшем расследовании выяснилось, что руководство Куйбышевгидростроя уже долгое время не направляло в министерство информацию о чрезвычайных происшествиях в лагере.

13 января 1953 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о введении смертной казни «за бандпроявления в лагерях», что способствовало снижению числа нарушений лагерного режима.

Бывший замполит лаготделения № 16 В. А. Токмаков в своих воспоминаниях рассказывал о противоборстве лагерной администрации с воровскими законами и традициями. По его словам, в лаготделении порой содержалось от шести до девяти воров в законе. И администрация была вынуждена считаться с установленными ими правилами, к примеру не допуская в зону этапированных, отошедших от воровского закона (на блатном жаргоне — «сук»), так как им грозила смерть. Решением воровской сходки каждая бригада должна была сдавать определённую сумму от полученной зарплаты на общаковую кассу. Когда лагерная администрация, по воровским понятиям, начинала беспредельничать, к примеру, несправедливо, по мнению «воров» наказывая за нарушение режима, то воровские авторитеты начинали протесты: отказывались от приёма пищи, провоцировали групповые отказы от работы, допускали намеренный брак на бетонировании того или иного объекта, случались избиения активистов.

В середине 1950-х годов началась так называемая «сучья война»: попытка искоренить воровские законы и лишить криминальных авторитетов власти среди заключённых. Руководство ГУЛАГа санкционировало перевод криминальных авторитетов на тюремный режим, чтобы исключить их влияние на честно трудящихся заключённых. На них оказывалось давление, не исключая физического воздействия с целью заставить подписать заявление об отказе от воровских традиций. Вскоре удалось добиться ряда подобных заявлений. В бригадах с заключёнными проводились собрания, с выступлениями активистов и публичными заявлениями о осуждении воровских традиций. С помощью оперативных работников лаготделения удалось обезвредить и изолировать наиболее влиятельных заключённых, тем самым переведя лагпункт в определениях воровского мира из «воровской зоны» в «мужицкую», то есть где «блатные» не имели уже прежней власти. Для отошедших от воровских традиций с целью их защиты пришлось создать отдельный лагпункт, куда со всего КунеевЛага было собрано 153 заключённых. Они работали на отдельных объектах, были полностью отделены от остальных заключённых, даже еда для них доставлялась отдельно, так как сторонниками воровских традиций предпринимались попытки её испортить. Как показала дальнейшая практика и производственникам и лагадминистрации с «законными ворами» было работать и легче и проще. Зная их традиции можно было прогнозировать поступки заключённых, противодействовать им и договариваться с ними.

Производство

Основная деятельность Кунеевского ИТЛ была связана со строительством Куйбышевской ГЭС. С реформированием системы МВД в 1953 года Кунеевский ИТЛ выделял заключенных Куйбышевгидрострою на контрагентских началах, в основном для использования на тяжёлых работах. Также труд заключённых использовался на строительстве и обслуживании семи бетонных заводов, деревообрабатывающего комбината, ремонтно-механических мастерских, гаражей, складов, в жилищном и коммунально-бытовом строительстве.

В ходе подготовительного этапа строительства (1949—1951 года) заключённые занимались земляными работами, ими было построено 94 км линий связи, 85 км линий электропередач, 15 км временных автомобильных дорог, 67 км железнодорожных путей, 3 км временных водопроводов. Также было построено две механические мастерские, два столярных и три лесопильных цеха. Одновременно велось строительство самого лагеря, а также посёлков для вольнонаёмных рабочих и управленческого персонала Куйбышевгидростроя. География работ была достаточно обширной: заключённые Кунеевского ИТЛ привлекались к строительству автодороги Куйбышев—Ставрополь, железнодорожной ветки в Чапаевск до силикатного завода, железнодорожных веток Красная Глинка—Ставрополь и Сызрань—Жигулёвск, ЛЭП в 110 кВ от Сызранской ТЭЦ. Совместно с заключёнными управления ИТЛ ГУШОСДОРа МВД СССР заключённые нескольких лагпунктов Кунеевского ИТЛ привлекались к строительству моста через реку Самара.

В ходе основного этапа строительства в 1953—1955 годах крупнейшим объектом работ стал котлован ГЭС. В первой половине 1953 года в котловане круглосуточно, в три смены, трудилось 12-15 тысяч заключённых (83—86 % от общей численности работников на объекте). К октябрю 1955 года в основном усилиями заключённых Кунеевского ИТЛ была намыта земляная плотина длиной 2 800, шириной 750 и высотой 45 метра и построено здание ГЭС длиной 600, шириной 100, высотой 81 метр. Наибольшее число заключённых использовалось на подготовке опалубки, на армировании и укладке бетона, а также на его уплотнении с помощью ручных вибраторов. Всего на строительстве было перемещено земли вдвое больше, чем при строительстве Суэцкого канала, было уложено 7,4 миллиона кубометров бетона, причём в ходе строительства был установлен мировой рекорд — укладывалось почти 20 тысяч кубометров бетона в сутки.

Широко применялся труд осуждённых на работах, связанных с переносом предприятий и сооружений в связи с подготовкой ложа будущего водохранилища. Ими были построены целые кварталы посёлков, вошедших в дальнейшем в Ставрополь—Тольятти: Соцгород, Портпосёлок, Комсомольск, Шлюзовой, Жигулёвское Море. Кунеевский ИТЛ поставлял рабочую силу на все важнейшие объекты строительства, но, по свидетельству очевидцев, непосредственно на строительстве ГЭС работали заключённые, осуждённые по бытовым статьям. Отбывавшие срок за контрреволюционные преступления использовались на второстепенных работах: строительство жилья, административных зданий: ими были построены дворцы культуры в Жигулёвске и Ставрополе.

Всего в разные годы заключённые составляли до 70-85 % от общего числа участников строительства. По подсчётам специалистов, за период с 1951 по 1957 год общее среднегодовое количество осуждённых составляло 60,4 % от общего числа работавших. Таким образом, заключённые Кунеевлага сыграли решающую роль в возведении ГЭС и всей необходимой для её обслуживания инфраструктуры.

Мотивирование труда

В условиях послевоенного кризиса лагерной системы, когда производства ГУЛАГа стабильно не выполняли планы, а уровень производительности труда на стройках МВД практически вдвое отставал от такого на стройках других министерств, правительство искало различные способы стимулирования заключённых к труду.

В 1950 году правительством было принято постановление о введении оплаты труда заключенных во всех исправительно-трудовых лагерях и колониях. Заработная плата начислялась исходя из пониженных до 30 % тарифных ставок и должностных окладов в соответствующих отраслях хозяйства. Из заработной платы заключённых удерживались «по средней стоимости расходов по лагерю в целом стоимость гарантированного питания, выдаваемой одежды и обуви и подоходный налог с тем, однако, чтобы при всех условиях работающим заключенным на руки выдавалось не менее 10 % фактического заработка».

На практике удержания из заработной платы были весьма велики, и в Кунеевском ИТЛ из средней зарплаты в 1951 году в 397 рублей на руки заключённые получали лишь 200. А более 7 % заключённых получали лишь гарантированный минимум — 10 % от фактического заработка. Во первом полугодии 1952 года средняя зарплата составила 375 рублей с выдачей на руки 192 рублей. И хотя зарплата была выше, чем в целом по лагерям МВД СССР: 349 рублей и 345 рублей (на руки 122 и 131 руб.) в том же периоде, однако много ниже оплаты труда вольнонаёмных. К примеру, средняя зарплата вольнонаёмного рабочего на строительно-монтажных работах Куйбышевгидростроя в 1953 году составляла 592 рубля, а в 1954—654 рубля. Одной из самых доходных в ИТЛ была работа бетонщика, за которую заключённые получали не только приличные деньги, но и дополнительный лагерный паёк. В лагерной многотиражке неоднократно писали о рекордах бригады заключённых под руководством Золина, регулярно выполнявшей план на 200—250 % за смену. Впрочем, наличие на руках больших по голагерным меркам сумм денег, что иногда случалось, вопреки инструкциям, подвергало их обладателей лишней опасности.

Кроме того, приказом МВД СССР № 00337 от 26 мая 1950 г. «О введении зачетов рабочих дней для заключенных, занятых на строительстве Куйбышевгэсстроя» была восстановлена система зачётов: при систематическом выполнении нормы на 100 % заключённому один день наказания засчитывался за 1,5 дня, на 125 % — за два дня, на 150 % и выше — за три (по другим данным при выполнении нормы на 121 % и выше один день ударной работы засчитывался за три дня). В 1939 году Берия добился запрета применения зачётов, однако в послевоенные годы руководство МВД вновь было вынуждено ввести их на наиболее важных объектах из-за их эффективности в плане поощрения труда заключённых. Министр внутренних дел С. Н. Круглов докладывал правительству: «Практика зачётов рабочих дней заключенным показала исключительно большое значение их в деле повышения производительности труда и укрепления лагерного режима и дисциплины…». Куйбышевская ГЭС стала одним из пяти энергетических объектов строительства МВД, где постановлением совета министров СССР была разрешена подобна практика.

Система зачётов охватила 54 % заключённых Кунеевского ИТЛ, производительность труда заметно выросла, большинство участков выполняло поставленный производственный план. Заключённые из других лагерей стремились попасть на строительство ГЭС. Даже местные воры в законе поощряли ударную работу заключённых, хотя и не работая самими, но пользуясь льготой ударников. Таким образом, хотя на словах руководством МВД декларировало, что охрана «общества от опасных и враждебных элементов является первой основной функцией ГУЛАГа», экономические интересы заставляли государство вносить изменения в карательную политику с целью повышения производительности труда и решения важнейших хозяйственных задач.

У этих методов стимулирования труда имелись и недостатки, снижающие эффективность зачётов и денежных выплат. Это и несвоевременное и их неправильное начисление, учёт и выдача, и присвоение их другими лицами, например, бригадирами, и так называемая «уравниловка»: «… из 27 человек бригады работают, а 7 человек гуляют, ибо знают, что оплата будет произведена на всю бригаду». Показательно, что из 2786 заявления заключённых в администрацию, поданных за 10 месяцев 1954 года, 1248 (44,8 %) содержали жалобы на несвоевременное подведение зачётов, и связанные с этим пересидки.

Ещё одним способом стимулирования являлось трудовое соревнование между заключёнными. По официальным отчётам в соцсоревнование вовлекалось до 95-96 % спецконтингента, как, например, в лаготделении № 5 в 4 квартале 1951 года. Однако даже руководство лагеря признавало, что «в постановке соревнования наличествует много формализма, опыт передовиков распространяется плохо, популяризация передовых методов поставлена слабо, обязательства подчас берутся без учета задач и объёмов работы на объекта…». Как результат, из 95 бригад указанного пятого лаготделения 35 не выполнили своих обязательств. Желаемых результатов насаждаемое директивными методами соревнование не приносило.

Одной из форм поощрения являлось смягчение режима содержания вплоть до расконвоирования

Наконец, существовали различные наказания, применявшиеся по отношению к злостным нарушителям режима и плохо работающим заключённым. Наиболее часто использовались лишение зачётов рабочих дней, содержание в штрафном изоляторе (ШИЗО), направление в ИТЛ особого режима и привлечение к уголовной ответственности. Например, за 10 месяцев 1954 года 564 человек было переведено на тюремный режим, а 139 выслано в ИТЛ особого режима. Впрочем, и тут не обходилось без недостатков. В 1951—1952 годах отказники от работы даже стремились попасть в ШИЗО, так как там они оставались на общем пайке, вместо штрафного.

Трудовое использование заключённых

Показатель трудового использования заключённых, относившихся к первой категории труда, в 1950—1511 и 1953—1954 годах в среднем составлял 82,9 % при плане в 85,5 %, колеблясь от 80,2 % до 85,2 %. Это несколько превышало трудовое использование заключённых на аналогичных стройках, в частности в Волжском ИТЛ. А по неполным данным за 1955—1956 года Кунеевлаг занимал лидирующее положение по всем лагерям ГУЛАГа по данному показателю, достигая 85-86 %, при среднем показателе, не превышавшем 77 %.

Одной из основных причин невыполнения плана являлась нерациональная организация труда в сочетании со слабым контролем за этим со стороны партийных и государственных органов. Об этом, в частности, говорилось на партийной конференции Кунеевского ИТЛ, состоявшейся в августе 1953 года, где к администрации ГУЛАГа был высказан ряд претензий, так как она решала важные вопросы весьма медленно и малоэффективно. Не был утверждён план использования заключённых, не учитывалась важность строительства и месторасположение лагеря, из-за чего в него попадали осуждённые за особо опасные преступления.

Однако, по официальным отчётам производительность заключённых Кунеевского ИТЛ была выше, чем в гидростроительных ИТЛ 1930-х годов, таких как Волжский ИТЛ и Самарский ИТЛ. Но реальные показатели данные искажала система мотивирования труда, приводившая к появлению масштабных приписок. По мнению сотрудника Кунеевского ИТЛ, проверявшего трудовое использование заключённых в первом квартале 1954 года, производительность труда «… является нереальной (111 %) и безусловно идет за счет всякого рода приписок в нарядах. За январь месяц по району имеется перерасход заработной платы в размере 188 тыс. руб. или составляет 30 % к плановому фонду зарплаты».

По официальным сведениям, в январе 1951 года производительность труда составляла всего 86 %, что объяснялось плохой погодой, высокой заболеваемостью, коротким световым днём. В феврале она составила 114 %, что не устраивало руководство ГУЛАГа и КГС. Особая важность строительства, личный контроль со стороны И. Сталина сделали Кунеевский ИТЛ объектом пристального внимания со стороны руководства ГУЛАГа и других ведомств, особенно в 1951—1952 годах. Главной целью различных проверок было увеличение эффективности трудового использования заключённых. Так в мае 1951 года комиссия МВД выявила множество недостатков в этом плане: несвоевременное предоставление производственно-финансовых планов, производство работ без нарядов-заданий, неверная оценка нормировщиками норм выработки и расценок. Администрация Кунеевского ИТЛ приняла массу усилий по устранению недостатков. В результате 31 июля 1951 года в Москву было доложено: «… вывод заключенных на производство во II квартале составил 84,3 % при плане 82 %, а производительность труда 132 %. Количество заключенных, не выполняющих нормы выработки, по сравнению с I кварталом, во II квартале уменьшилось на 68 %». Однако реальные цифры были иными: если в 1-м квартале 1953 года средняя производительность труда составляла 137,2 %, то во 2-м — лишь 111,3 %, план по строительно-монтажным работам был выполнен на 74 %. Такое падение историки связывают с реформированием системы ГУЛАГа, в результате которого Кунеевский ИТЛ оказался в подчинении министерства юстиции а Куйбышевгидрострой — министерства электростанций, а также проблемами с трудовыми ресурсами, вызванными амнистией 1953 года.

Всего по итогам первого полугодии 1953 года средняя производительность составляла 124,2 %, при этом 18,3 % личного состава не выполняло нормы выработки, средняя дневная выработка составила 20 р. 40 коп при плане в 18 р. 92 коп. Руководство Куйбышевгидростроя находило эти цифры недостаточными, полагая, что «лагерные работники не принимают достаточных мер к эффективному использованию заключённых на объектах работ, считая это делом производственников, в результате много ненормальностей». В свою очередь, руководство ИТЛ жаловалось на Куйбышевгидрострой, сообщая что руководство КГС не предоставляет заранее плана использования заключённых, не следит за соблюдением техники безопасности на строительстве, активно привлекает заключённых к совместным с вольнонаёмными работам. По итогам 9 месяцев 1953 года выработка на одного работающего выросла до 21 р. 60 копейки, а средняя заработная плата заключенного выросла с 354 до 374 рублей. По итогам 11 месяцев 1953 года удалось достичь средней производительности в 134,9 %, со снижением числа не выполняющих план до 16,8 %, средняя выработка составляла 103,8 % от плана. В 1954 и 1955 годах показатели ещё больше возросли: производительность составила 135 % и 143 % соответственно, выработка в 1955 году достигла 112 % от плана.

В результате планомерного увеличения эффективности использования принудительного труда Кунеевский лагерь только по итогам 11 месяцев 1953 года получил прибыль в 6 млн 20 тыс. рублей, в 1954 и 1954 годах доходы также превышали расходы. Таким образом, труд заключённых был достаточно эффективен, они как минимум окупали своё содержание.

В целом за время существования лагеря трудовое использование заключённых улучшалось, однако производственные показатели были нестабильными, так как зависели от множества факторов.. Производительность и выработка на 1 чел./день всегда оставались на грани плана, изредка его превышая, но чаще не выполняя.

Проблемы лагерной экономики

Серьёзной проблемой на пути увеличения производительности были простои. Простои случались из-за отсутствия фронта работ, строительных материалов, инструментов, технического руководства, плохого подвоза имеющихся стройматериалов, неудовлетворительного планирования. Механизация погрузочно-разгрузочных работы была весьма слабой, отсутствовал контроль за охраной труда и техникой безопасности. В результате только в первом полугодии 1953 года только в лаготделении № 1 было зафиксировано 11 544 человеко-дней простоя. Из них 24,6 % было связано с отсутствием транспорта, отсутствием фронта работ (16,6 %), отсутствием конвоя (11,8 %), вещевого довольствия (6,9 %), стройматериалов (4,4 %), инструмента (3,6 %). По всему Кунеевскому ИТЛ за первое полугодие 1953 года было зафиксировано 103 270 человеко-дней простоя, то есть каждый день не работало 2423 заключённых: из них вновь 27,2 % из-за отсутствия фронта работ. ИТЛ недовыполнил работ на 8,3 млн руб, что принесло прямых убытков государству на 5,8 млн рублей. Администрация ИТЛ постоянно заявляла о необходимости жесткой борьбы с простоями, но ситуация практически не изменялась и в дальнейшем.

Имелось и много других факторов, негативно влиявших на производительность подневольного труда, такие как: трата ежедневно 1,5-2 часов на пешее конвоирование заключённых на объекты и обратно в лагерь, осуществлявшееся в счёт рабочего времени, отказы начальников участков строительства от закреплённых за ними заключённых, выдача нарядов с опозданием, некоторые работы велись и вовсе без нарядов-заданий, нередки были приписки на вымышленные работы. Несмотря на усилия руководства лагеря, достаточно большое число ИТР и квалифицированных рабочих из числа заключённых использовались не по прямой специальности. Только во 2 квартале 1951 года использовалось не по специальности 53 инженера, 71 техник, 38 машинистов экскаваторов, 208 трактористов и 450 шоферов. В первые годы существования в отдельных лаготделениях преобладали женщины, для которых не имелось фронта работ, было велико число заключённых, относящихся к нетрудоспособной категории.

Из-за постоянного несоблюдения техники безопасности был велик производственный травматизм. За 9 месяцев 1953 года потери рабочего времени из-за травматизма составили 27 684 человеко-дней, за аналогичный период следующего 1954 года 10 936 человеко-дней.

Экономика ГУЛАГа, основанная на использовании тяжёлого ручного труда, приводила к парадоксальному снижению эффективности производства при его механизации. Нехватка квалифицированной рабочей силы и невозможность её поступления приводила к значительным простоям оборудования и механизмов. Такая ситуация сложилась в 1939—1940-х годах, аналогичная проблема возникла и в 1950-х, где степень механизации работ была выше. Так простои одноковшовых экскаваторов составляли 11,4 % к общему рабочему времени, а многоковшовых — 40 %.

Передача хозяйственных объектов из МВД СССР в подчинение гражданских министерств осложнила трудовое использование заключённых. Доклады руководства ИТЛ свидетельствуют, что Куйбышевгидрострой не предоставлял заранее плана использования заключённых, не следил за соблюдением техники безопасности на строительстве, активно привлекал заключённых к совместным с вольнонаёмными работам. Как следствие, число простоев заметно выросло, а в лагерь увеличился и без того достаточно обширный поток запрещённых предметов, вырос и производственный травматизм, приняв массовый характер. Ситуация улучшилась в 1954 году, когда лагерь вновь вернулся в подчинение МВД, практика показала, что соединение производственных и пенитенциарных функций обеспечивает большую эффективность лагерной экономики.

Состав заключённых в лагере постоянно изменялся в связи с отбытием сроков некоторыми из них. Только в январе 1952 года освободилось 106 человек. Руководству КГС и ИТЛ предлагалось «обеспечить максимальное закрепление за строительством Куйбышевской ГЭС специалистов из числа заключенных», причем создать для них надлежащие жилищно-бытовые условия и использовать их по специальности.

Широкое применение системы зачётов сделало вопрос об освобождении особо важным — досрочно освобождались наиболее трудоспособные заключённые. 16 августа 1952 года Совет Министров СССР выпустил постановление о «закреплении на важнейших предприятиях и стройках МВД лиц, освобождаемых из лагерей от дальнейшего наказания в связи с применением зачётов рабочих дней». Кунеевлаг вошёл в ограниченное число ИТЛ, получивших право принудительно оставлять вольнонаёмными рабочими лиц, получивших досрочное освобождение. С ними заключались индивидуальные трудовые договора длительностью на половину от остававшегося срока заключения, сокращённого зачётами, при этом до окончания договора паспорта на руки освобождённым не выдавались . Ситуация с кадрами серьёзно ухудшилась в 1953 году после амнистии, объявленной указом Президиума Верховного Совета СССР 27 марта 1953 года. К августу 1953 года из Кунеевского ИТЛ было освобождено около 30 тысяч человек, преимущественно квалифицированных работников, взамен которым было переведено лишь 16 тысяч человек, многие из которых являлись рецидивистами, трудовое использование которых было крайне затруднительным.

Впрочем, использование в качестве рабочей силы заключённых имело и определённые преимущества. Попытка перейти на вольнонаёмный труд на строительстве Куйбышевской ГЭС столкнулась с серьёзными трудностями в кадровом снабжении: это и нехватка рабочей силы, особенно квалифицированной, и высокая текучесть кадров. По данным КГС в 1956 году, когда на вольнонаёмный труд были переведены несколько производств: карьеры, деревообрабатывающие комбинаты, ремонтно-механический завод, базы УМТС, Куйбышевский стройрайон и т. д., при плановой потребности работающих в первом квартале года в 50 357 человек наличествовало лишь 46 122 человека. Дефицит пытались восполнить за счёт вербовки добровольцев-комсомольцев, но в их среде также была очень высокая текучесть: они уходили в армию, на учёбу, увольнялись за нарушения трудовой дисциплины. Так в феврале 1956 года, по данным КГС, из запланированных 2500 человек на стройку прибыло 1662, а убыло 1810 человек, как результат выполнение плана было сорвано. К тому же большинство вольнонаёмных работников не обладали необходимой квалификацией Переход на вольнонаёмный труд приводил также к «увеличению брака и к удорожанию себестоимости строительства». На некоторых участках отказ от использования заключённых приводил и вовсе к полной остановке работ, так как вольнонаёмные не соглашались работать в подобной обстановке, при отсутствии жилья и элементарных культурно-бытовых условий.

В целом, руководству КГС и Кунеевского ИТЛ удалось лучше справиться с реформированием системы ГУЛАГа и постепенной ликвидацией лагерной экономики, чем руководству соседнего аналогичного строительства Сталинградской ГЭС. Удалось сохранить достигнутую ранее интенсивность использования труда заключённых, сохранить темпы строительства, в результате строительство Куйбышевской ГЭС заняло на 3 года меньше, чем Сталинградской, где массовый переход на вольнонаёмный труд потребовал дополнительных материальных, людских ресурсов и времени.

Литература

• Бурдин Е. А. Кунеевский ИТЛ: проблемы использования принудительного труда на строительстве Куйбышевского гидроузла. 1949—1958 гг. // Вестник архивиста : журнал. — 2011. — № 4. — С. 167—181. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2073-0101&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2073-0101].
• Вечный двигатель. Волжско-Камский гидроэнергетический каскад: вчера, сегодня, завтра / под общ. ред. Р. М. Хазиахметова. Авт.-сост. С. Г. Мельник. — М.: Фонд «Юбилейная летопись», 2007. — 352 с. — 3000 экз.
• ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918 – 1960 / Под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров.. — М.: МФД, 2002. — 888 с. — (Россия. ХХ век. Документы). — 3000 экз. — ISBN 5-85646-046-4.
• Заключенные на стройках коммунизма. ГУЛАГ и объекты энергетики в СССР. Собрание документов и фотографий / Отв. ред. О. В. Хлевнюк; Отв. составители О. В. Лавинская, Ю. Г. Орлова. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. — 448 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8243-0918-8.
• Захарченко А. В. [www.ssc.smr.ru/media/journals/izvestia/2013/2013_5_113_123.pdf Лагерно-производственный комплекс НКВД-МВД в послевоенной экономике 1945- начала 1950-х годов и гидротехническое строительство в Поволжье] // Известия Самарского научного центра Российской академии наук : журнал. — Самара: Самарский научный центр РАН, 2013. — Т. 15, № 5. — С. 113-123. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1990-5378&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1990-5378].
• [opisi.garf.su/pdf/gulag3/01.pdf История сталинского Гулага. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах] / отв. ред. и сост. О.В. Хлевнюк. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. — Т. 3. Экономика Гулага. — 624 с. — 1200 экз. — ISBN 5-8243-0607-9.
• Тимонина Л. [cls.tgl.ru/index.php?option=com_k2&view=item&task=download&id=207&Itemid=173 История жизни генерала Сержанова] (doc). Тольяттинская библиотечная корпорация (2011). Проверено 30 июня 2012. [www.webcitation.org/69liWFXm2 Архивировано из первоисточника 8 августа 2012].
• Тимохова Е. А. [edu.tltsu.ru/sites/sites_content/site1238/html/media69740/08Timochova.pdf Трудовое использование заключённых в СССР (На примере строительства Куйбышевской ГЭС)] // Вектор науки Тольяттинского государственного университета : журнал. — Тольятти: Тольяттинский государственный университет, 2009. — № 6. — С. 52—57. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2073-5073&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2073-5073].
• Тимохова Е. А. [e-koncept.ru/2014/14592.htm Кунеевский исправительно-трудовой лагерь в системе ГУЛАГа] // Концепт : журнал. — 2014. — Вып. Спецвыпуск №7. — С. 1—11. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2304-120X&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2304-120X].

Ссылки

Лагеря ГУЛаг  

</tr>

Отрывок, характеризующий Кунеевлаг

Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.