Кунья, Тристан да
| Тристан да Кунья |
Триста́н да Ку́нья (порт. Tristão da Cunha; ок. 1460 — ок. 1540) — португальский мореплаватель.
Участвовал во многих португальских экспедициях начала XVI века; получил для Португалии от папы Льва Х дарственную грамоту на все страны, которые португальским оружием будут отняты у «неверных». Тристан да Кунья в 1514 году привёз папе римскому в подарок от португальского короля индийского слона. Умер около 1540 года. Камоэнс поставил ему почетный памятник десятой песней «Лузиад».
Руководил экспедицией в Индию в 1506, во время которой открыл группу островов в южной Атлантике (неподалёку от острова Святой Елены), которая теперь носит его имя. В той же экспедиции высадился на открытом незадолго до этого острове Мадагаскар, захватил остров Сокотра у входа в Красное море, построил там укрепление.
Его сын Нуну да Кунья (1487—1539) стал губернатором португальской Индии в 1528 году.
Напишите отзыв о статье "Кунья, Тристан да"
Ссылки
- [www.krugosvet.ru/enc/Earth_sciences/geografiya/KUNYA_TRISHTAN_DA.html]
|
Это заготовка статьи о путешественнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Кунья, Тристан да
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
