Купальница
| Купальница | ||||||||
 Купальница азиатская (Trollius asiaticus) | ||||||||
| Научная классификация | ||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Международное научное название | ||||||||
|
Trollius L., 1753 | ||||||||
| Типовой вид | ||||||||
| ||||||||
Купа́льница (лат. Tróllius) — род многолетних травянистых растений из семейства Лютиковые (Ranunculaceae). Наиболее близок к другому роду лютиков — калужнице, которая способна расти прямо в воде.
Они имеют обширный ареал в северном полушарии Европы, Азии и в Северной Америке.
В Западной Европе купальницы в основном горные растения. На территории Восточной Европы они типичные растения лугов, речных долин, лесных полян. В Азии они распространены практически по всему материку, кроме южных его частей. В Северной Америке от Тихого до Атлантического океана встречаются всего два вида купальниц[2].
Содержание
Название
Купальница расцветает во второй декаде июня, к открытию купального сезона. Отсюда и русское название этого растения - купальница (оно связано с праздником Ивана Купалы). За яркие, словно горящие огнем цветки на юге России и в Украине купальницы иногда называют жарками.
Старинная германо-скандинавская легенда рассказывает, что в каждом цветке этого растения живет эльф - сказочное существо, дух природы. Внешне эльфы очень напоминают людей, однако их рост намного меньше человеческого. Эльфы обладают многими талантами и владеют кузнечным, ювелирным, ткацким и некоторыми другими ремеслами. Они исполняют чудесные мелодии и песни, замечательно танцуют, а также изготавливают волшебные вещи: оружие, ювелирные украшения, амулеты, с помощью которых проявляют свою магическую силу.
Летними ночами эти крошечные человечки варят в округлых, ярко-желтых цветках, похожих на золотые сосуды, волшебный эликсир. Вдоль длинных цветоносов купальницы расположены лестницы, по которым вверх и вниз снуют десятки эльфов, доставляя ингредиенты, необходимые для приготовления магического напитка. С наступлением утра маленькие труженики разливают эликсир по крохотным бутылочкам и прячутся в своих домиках.
Существует легенда о происхождении купальницы:
Молодой пастух Алексей часто пригонял коней на водопой к Байкалу. С разгона влетали кони в светлые воды озера, поднимая фонтаны брызг, но неугомонней всех был сам Алексей. Он так радостно нырял, плавал и так заразительно смеялся, что перепугал всех русалок.
Русалки стали придумывать разные хитрости, чтобы завлечь Алексея. Они то выходили на туманную лужайку и так легко танцевали, как может танцевать только туман от дыхания ветра. То рассаживались на зелёном берегу и распевали песни. То плавали по лунному озеру, так изящно, как могут плавать только русалки, но ни одна из русалок не удостоилась внимания молодого пастуха.
Всё было тщетно и, вздыхая, русалки погрузились на дно озера.
Но одна русалка так полюбила Алексея, что не захотела с ним расстаться.
Она стала выбираться из воды и незаметно следовать за пастухом. Волосы её выгорели от солнца и стали золотыми. Холодный взор загорелся.
Но Алексей ничего незамечал. Изредка он, недоумевая, оглядывался на шелест куста или удивлялся необыкновенным очертаниям тумана, схожего с девушкой, протягивающей к нему руки. Но и тогда только смеялся и так разгонял коня, что русалка пряталась в сторону, мелко дрожа от страха.
В последний раз она сидела неподалёку от Алексея у ночного костра, пытаясь обратить на себя внимание шёпотом, грустной песней и бледной улыбкой, но, когда Алексей поднялся, чтобы подойти к ней, русалка вдруг растаяла в утренних лучах, превратившись в цветок купальницы.
Купальница и Купало неразрывны. Купало - бог лета, летних цветов и плодов. Весёлый и прекрасный, он одет в лёгкую одежду и держит в руках цветы и полевые плоды. На голове у него - венок из цветков купальниц. Купальницами называют их, потому, что цветут они, когда вода в реках прогревается настолько, что можно купаться. Древние славяне причисляли Купало к знатнейшим богам.
Упоминают, что Купальницей называли особенную траву, известную под именем: кошечьей дрёмы. Ей приписывают разные целебные действия. На Ваге и в Вологодской губернии собирают утром траву купальницу, когда она ещё в росе, и сохраняют в склянках для лечения.
Существует сибирское предание, что жарки - проросшие золотые монеты жадного купца, которые выбросила в отчаянии его дочь, когда отец отказался выдать ее замуж за любимого, но бедного парня.
В народной медицине водный настой цветков купальницы применяли как противоцинготное средство, отваром корня обмывали животных от паразитирующих насекомых. Старинный травник вещает, что купальницу употребляют снаружи от опухоли, для чего траву распаривают и прикладывают понемногу к опухшему месту через тряпку. Водный настой корней применяют в небольших дозах при водянке, при эпилепсии (падучей болезни) и чесотке. Водный отвар травы пьют при желудочных заболеваниях. Мазь, приготовленную из свежей травы с любым жиром, применяют при нарывах.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2887 дней]
Происхождение научного названия рода точно неизвестно. Возможно, латинское название произошло от нем. Trollblume, что можно перевести как «Цветок троллей». Согласно германским и скандинавским легендам, это растение считалось любимым цветком троллей.
По другим версиям, в связи с округлой и даже шарообразной формой цветка название было образовано либо от латинского слова trulleus, означающего «круглый сосуд», «чашка»; или старо-германского слова «troll» — «шар».
Русское название рода связано со склонностью растения к влажным местам обитания.
Во многих регионах России приняты различные народные названия, которыми обозначают характерный для местности вид или группу видов: купава, купавница, купавка, колупаленки, жарки, огоньки, сибирская роза, авдотки, бубенчики, колотушки, кучерская травка.
Ботаническое описание
Листья пальчаторазделённые или лопастные. Цветоносный побег имеет чаще всего двухгодичный цикл развития. В первый год развивается прикорневая розетка листьев. На следующий год продолжается верхушечный рост. Образуется побег, облиственный лишь в верхней трети побега и завершающийся цветком. Нижние листья цветоноса более крупные, чаще черешковые, а верхние сидячие. Нередко в пазухах этих листьев развиваются боковые побеги, каждый из которых завершается цветком. Размер таких цветков уменьшается к вершине основного побега.
В строении цветков купальниц разных видов много общего, несмотря на различия в окраске цветков. Особенно характерна общность форм цветков — от шаровидной до полуоткрытой и открытой. Цветок состоит из венчиковидного околоцветника с пятью и более (до 20) лепестковидных, ярко окрашенных жёлтых или оранжевых чашелистиков, опадающих после цветения. Иногда встречаются купальницы, переходные по цвету и форме: от зелёных к жёлтому и оранжевому цвету, с зазубренным, как у верхушечных стеблевых листьев, краем. Все части цветка купальницы расположены по спирали. Лепестки венчика видоизменены в нектарники. Они многочисленны и по сравнению с лепестковидными чашелистиками более короткие, равны им или длиннее их. Это служит признаком, отличающим один вид от другого. Нектарники по форме узкие, линейные или расширенные. У основания их находится медовая ямка — нектарник. Многочисленны тычинки и пестики, сидящие на выпуклом цветоложе. Цветки имеют слабый приятный запах. В цветках многих видов рода купальниц внутренняя полость закрыта, за исключением небольшого отверстия наверху. Благодаря такому своду пыльца хорошо защищена от повреждений росой и дождем.
Плод — листовка с носиком, раскрывающаяся вдоль внутреннего шва. Листовки собраны в шаровидное соплодие. Семена чёрные, блестящие, овальные.
Применение
Шарообразные цветки растения, жёлтой или оранжевой окраски, весьма декоративны, что служит причиной массового сбора дикорастущих цветов в начале лета.
Растение давно, но ограниченно, введено в культуру как декоративное. Купальницу европейскую начали культивировать в садах с конца XVI века. В середине XVIII века семена купальницы азиатской (Trollius asiaticus) в Европу для Карла Линнея прислал учёный и путешественник Эрик Лаксман, живший и работавший в то время в Сибири. Как декоративные используются преимущественно несколько крупноцветковых видов: купальница европейская (Trollius europaeus), купальница азиатская (Trollius asiaticus), купальница китайская (Trollius chinensis), купальница алтайская (Trollius altaicus), купальница Ледебура (Trollius ledebourii), на основе которых (особенно первых трёх) выведено множество садовых сортов и форм, объединяемых обычно в гибрид купальница культурная (Trollius × cultorum). Большинство современных декоративных видов и форм купальниц присутствуют в европейских садах с XIX века. Введение в культуру купальницы лиловой (Trollius lilacinus) имеет большое значение с целью выведения новых сортов купальниц холодных тонов (синих, лиловых), стойких к низким температурам. Купальницы — растения сильные и жизнеспособные и практически не повреждаются болезнями. Для лучшего состояния растений рекомендуется ранневесенняя обработка золой, подкормка азотными удобрениями при весеннем росте, а в дальнейшем надо применять комплексные удобрения. В начале цветения желательно опрыснуть растения эпином. С целью профилактики грибных заболеваний рекомендуется осенью удалять старые отмершие листья. В редких случаях купальница может поражаться головнёй, септориозом[3], проникающей короткотелой нематодой (нем. Pratylenchus penetrans).
В некоторых источниках, чаще в восточной медицине, отдельные виды рассматриваются как лекарственные растения, однако необходимо учитывать, что корни всех видов купальницы ядовиты. В народной медицине Западной Сибири, Алтая, Монголии и в тибетской медицине используются купальница азиатская (Trollius asiaticus) и купальница алтайская (Trollius altaicus).
Все виды купальниц известны как медоносы. Купальницы хорошо поедаются скотом[4].
Имеются сведения, что ранее купальница рассматривалась как красильное растение. Цветки купальницы азиатской в XIX веке использовались для приготовления текстильной краски жёлтого цвета. В середине XX века Ботаническим институтом АН СССР предлагались методы получения из цветков купальницы азиатской жёлтого красителя для пищевых жиров.
Виды
Всего насчитывается около 30 видов[5], заселяющих Евразию и Северную Америку. На территории России и сопредельных стран произрастает около 20 видов, встречающихся главным образом в Сибири и на Дальнем Востоке, отдельные виды присутствуют в Европейской части.
Наиболее известные виды:
Напишите отзыв о статье "Купальница"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ [flower.onego.ru/other/trolli_b.html Энциклопедия декоративных садовых растений: купальница] (Проверено 2 ноября 2009)
- ↑ См. список: вредные организмы, не входящие в перечни особо опасных и опасных вредных организмов
- ↑ Никифоров, 1992.
- ↑ The Plant List: [www.theplantlist.org/1.1/browse/A/Ranunculaceae/Trollius/ Trollius]
- ↑ [mobot.mobot.org/cgi-bin/search_pick?name=Trollius Missouri Botanical Garden Trollius]
Литература
- Купальница — статья из Большой советской энциклопедии.
- Купальница // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Никифоров Ю. В. Алтайские травы-целители. — Горно-Алтайск: Юч-Сумер – Белуха, 1992.
- Wang Wencai (王文采), Michael J. Warnock. 3.Trollius // [www.efloras.org/florataxon.aspx?flora_id=2&taxon_id=133872 Флора Китая] = Flora of China. — 2001. — Т. 6. — С. 137-141. (англ.)
Ссылки
- [www.efloras.org/florataxon.aspx?flora_id=1&taxon_id=133872 Trollius in Flora of North America на сайте efloras.org]
- [flower.onego.ru/other/trolli_b.html Энциклопедия декоративных садовых растений: купальница] (Проверено 2 ноября 2009)
Отрывок, характеризующий Купальница
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
