Купарадзе, Георгий Иванович

	Георгий Иванович Купарадзе
Дата рождения	7 декабря 1893
Место рождения	Хони, Имеретия, Российская империя
Дата смерти	8 ноября 1954 (60 лет)
Место смерти	Хони, Имеретия, Грузинская ССР, СССР
Принадлежность	Российская империя → Грузинская Демократическая Республика → СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1914 — 1954 годы
Звание	<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
Командовал	Тбилисские курсы усовершенствования командного состава запаса ; Телавские курсы усовершенствования начальствующего состава запаса ; Телавское пехотное училище ; 406-я стрелковая дивизия ; 12-й стрелковый корпус ; 392-я стрелковая дивизия ; 414-я стрелковая дивизия
Сражения/войны	Первая мировая война ; Гражданская война в России ; Великая Отечественная война

Георгий Иванович Купарадзе (7 декабря 1893 года, Хони, Имеретия — 8 ноября 1954 года, там же) — советский военный деятель, Генерал-майор (1942 год).

Начальная биография

Георгий Иванович Купарадзе родился 7 декабря 1893 года в Хони (Имеретия).

Военная служба

Первая мировая и гражданская войны

В 1914 году был призван в ряды Русской императорской армии, после чего был направлен в школу прапорщиков и после её окончания в 1916 году был направлен на Западный фронт, где в чине прапорщика был назначен на должность командира разведывательного взвода.

С 1920 года служил в армии Грузинской демократической республики на должностях начальника административно-хозяйственной части штаба в стрелковой бригаде, а затем в стрелковой дивизии.

Межвоенное время

В марте 1921 года Купарадзе вступил в ряды РККА, после чего был назначен на должность командира роты 2-го Грузинского стрелкового полка. В июне того же года был направлен в 1-ю Грузинскую стрелковую бригаду, где служил на должностях коменданта, начальника административно-хозяйственной части штаба бригады и помощника начальника снабжения бригады. В декабре того же года был переведён во 2-ю Грузинскую стрелковую дивизию, где служил на должностях начальника административно-хозяйственного отделения и начальника строевого отделения штаба дивизии.

В декабре 1928 года Купарадзе был направлен на учёбу на стрелково-тактические курсы «Выстрел», после окончания которых в августе 1929 года вернулся во 2-ю Грузинскую стрелковую дивизию, где служил на должностях начальника строевого отделения штаба, начальника штаба дивизии и начальника полковой школы 4-го Грузинского полка.

В ноябре 1931 года был назначен на должность помощника начальника 6-го отдела штаба Отдельной Кавказской армии, в декабре 1933 года — на должность начальника 1-го отделения отдела по командному и начальствующему составу штаба Закавказского военного округа, в ноябре 1937 года — на должность начальника Тбилисских курсов усовершенствования командного состава запаса, в феврале 1940 года — на должность помощника по учебно-строевой части начальника Кутаисских курсов усовершенствования командного состава запаса, а в августа того же года — на должность начальника Телавских курсов усовершенствования начальствующего состава запаса.

Великая Отечественная война

С началом войны Купарадзе находился на прежней должности.

В августе 1941 года был назначен на должность начальника Телавского пехотного училища, в феврале 1942 года — на должность командира 406-й стрелковой дивизии, которая обороняла государственную границу СССР с Турцией от Чёрного моря до горы Уч-Тапаляр, а также побережье Чёрного моря на участке Поти — Сухуми, а затем перевалы через Главный Кавказский хребет от Мамисонского до Белореченского. С августа того же года дивизия принимала участие в оборонительных боевых действиях за удержание перевалов в центральной части Главного Кавказского хребта, за что был награждён орденом Красного Знамени.

20 декабря 1942 года Купарадзе был назначен на должность командира 12-го стрелкового корпуса, который выполнял задачи по прикрытию государственной границы СССР с Турцией и по охране коммуникаций в Иране, куда советские войска были временно введены по советско-иранскому договору от 26 февраля 1921 года.

Послевоенная карьера

После окончания войны Купарадзе находился на прежней должности.

С июня 1946 года исполнял должность командира 392-й стрелковой дивизии, а в мае 1947 года был назначен на должность командира 414-й стрелковой дивизии. В марте 1952 года был прикомандирован к управлению Закавказского военного округа в качестве внештатного консультанта по вопросам боевой подготовки войск и вузов округа.

Генерал-майор Георгий Иванович Купарадзе умер 8 ноября 1954 года в городе Хони (Имеретия).

Награды

Память

Напишите отзыв о статье "Купарадзе, Георгий Иванович"

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 310—311. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Купарадзе, Георгий Иванович

– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.

Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.