Куперник, Лев Абрамович

Лев Абра́мович Купе́рник (12 октября (30 сентября) 1845, Вильно — 11 октября (29 сентября) 1905, Киев) — русский адвокат и публицист.

Биография

Родился в купеческой семье в Вильне 30 сентября (по старому стилю) 1845 года. Окончил юридический факультет Московского университета. Работал присяжным поверенным сначала в Москве, затем в Одессе и Киеве. Быстро приобрёл репутацию выдающегося адвоката-криминалиста и выступал во многих громких судебных процессах, среди прочих и в делах Струсберга, «Червонных валетов», Мельницких, в кутаисском деле, в делах о еврейских погромах, в политических и аграрных процессах. На юге и юго-западе России он был самым популярным адвокатом; имя его было известно и в крестьянской среде. Речь Куперника, ровная, плавная, спокойная, оживляемая иронией, производила впечатление и литературной формой, и всегда интересным содержанием. Куперник не оставил сборника своих речей; в печати полностью появилась лишь его речь по кутаисскому делу, принадлежащая к числу лучших речей наших судебных ораторов. Он был одним из самых энергичных и стойких членов организации защитников по политическим процессам. Как публицист, он сотрудничал в «Юридическом вестнике», «Юристе», «Заре», «Киевской газете», «Киевских откликах», одесских газетах. Его фельетоны на темы общественного характера нередко искрились остроумием.

Будучи евреем, выкрестился в православие для женитьбы на пианистке Ольге Петровне Щепкиной, ученице Николая Рубинштейна.

Отец известной переводчицы, писательницы и поэтессы Т. Л. Щепкиной-Куперник.

Ссылки

• Куперник Лев Абрамович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Куперник, Лев Абрамович // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.

Отрывок, характеризующий Куперник, Лев Абрамович

Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.