Купер, Глэдис
| Глэдис Купер | |
| Gladys Cooper | |
 В фильме «Вперед, путешественник» (1942) | |
| Имя при рождении: |
Глэдис Констанс Купер |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Хидер-Грин, Луишем, Лондон, Англия, Британская империя |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1913—1971 |
Дама Глэдис Констанс Купер (англ. Dame Gladys Constance Cooper; 18 декабря 1888 — 17 ноября 1971) — британская актриса, трижды номинантка на премию «Оскар».
Биография
Карьера
Глэдис Купер родилась 18 декабря 1888 года в Лондоне, одной из трёх дочерей Чарльза Уильяма Фредерика Купера и Мэйбл Барнетт.
Её дебют на театральной сцене состоялся в 1905 году во время гастролей мюзикла «Колокольчики в сказочной стране». В дальнейшие годы она активно участвовала в различных постановках английских театров, а в 1917 году состоялся её дебют в кино в фильме «Одиннадцатая заповедь». В молодости Глэдис Купер также была популярной фотомоделью.
С начала 1940-х годов актриса начала свою карьеру в Голливуде, где часто играла статных аристократок. В подобном амплуа она появилась в таких фильмах, как «Ребекка» (1940) и «Леди Гамильтон» (1941). Глэдис Купер трижды номинировалась на премию «Оскар» за лучшую роль второго плана в фильмах «Вперед, путешественник» (1942), «Песня Бернадетт» (1943) и «Моя прекрасная леди» (1964).
С 1964 по 1965 год актриса исполняла роль Маргарет Сент Клер в телесериале «Жулики», где наряду с ней снимались Дэвид Нивен и Шарль Буайе, за роль которой в 1965 году была номинирована на «Эмми». На телевидении у неё также были роли в телесериалах «Театр 90», «Сумеречная зона» и «Бен Кэйси».
В 1968 году, в возрасте почти 80 лет, Глэдис Купер был присуждён титул Дамы-Командора Ордена Британской империи.
Личная жизнь
Актриса трижды была замужем. Её первым мужем, за которого она вышла в 1908 году, был капитан Герберт Бакмастер. Он также стал отцом её двоих детей: Джона и Джоан (1910—2005). Джоан в 1939 году вышла замуж за прославленного британского актёра Роберта Морли.
С 1927 по 1936 год Купер была замужем за баронетом сэром Нэвиллом Пирсом, от которого родила дочь. В 1937 году она вышла замуж за английского актёра Филипа Мэривейла. Купер в течение долгого времени жила в Санта-Монике, штат Калифорния, как постоянный иностранный резидент, вместе с третьим мужем до его смерти от сердечного приступа в 1946 году.
Будучи уже пожилой дамой, Глэдис Купер вернулась в Великобританию, где и умерла от пневмонии 17 ноября 1971 году в городе Хэнли-на-Темзе, графство Оксфордшир.
Избранная фильмография
- 1964 — Моя прекрасная леди — миссис Хиггинс
- 1963 — Список Эдриана Мессенджера — миссис Каруджиан
- 1958 — За отдельными столиками — миссис Рэилтон-Белл
- 1949 — Мадам Бовари — мадам Дупуи
- 1949 — Тайный сад — миссис Мэдлок
- 1948 — Пират — тётя Инез
- 1947 — Жена епископа — миссис Гамильтон
- 1945 — Долина решимости — Кларисса Скотт
- 1943 — Песня Бернадетт — сестра Мэри Тереза
- 1943 — Вечность и один день — миссис Берринджер
- 1942 — Вперед, путешественник — миссис Генри Виндл Вэйн
- 1941 — Леди Гамильтон — леди Френсис Нельсон
- 1940 — Ребекка — Беатрис Лэйси
Напишите отзыв о статье "Купер, Глэдис"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Купер, Глэдис
Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
