Купер, Гэри

Гэри Купер
Gary Cooper
Студийное фото 1941 года
Имя при рождении:	Фрэнк Джеймс Купер
Дата рождения:	7 мая 1901(1901-05-07)
Место рождения:	Хелена, Монтана, США
Дата смерти:	13 мая 1961(1961-05-13) (60 лет)
Место смерти:	Лос-Анджелес, США
Гражданство:	США США
Профессия:	актёр
Карьера:	1925—1961
Награды:	«Оскар» (1942, 1953, 1961)

Гэри Купер (англ. Gary Cooper, полное имя Frank James Cooper, 7 мая 1901 — 13 мая 1961) — американский актёр, сыгравший в сотне фильмов, получивший два «Оскара» за лучшую мужскую роль (1942, 1953) и почётный «Оскар» за общий вклад в развитие американского кино (1961).

Биография

Родился в семье состоятельного землевладельца на ранчо в штате Монтана и получил образование в частной британской школе. Начиная с 1926 года снимался в немом кино — преимущественно в вестернах, этому поспособствовало его умение блестяще держаться в седле. Первым звуковым фильмом с участием Купера был «Виргинец» (1929) по одноимённому роману Оуэна Уистера. В этой картине Купер произносил реплики в скупой, отрывистой манере, которая впоследствии стала его отличительной чертой.

В течение 1930-х Купер снимался в вестернах и приключенческих лентах (например, «Дела и дни бенгальского улана», 1935 год), соперничая с Кларком Гейблом за звание первого ловеласа Голливуда. Ходили слухи о его романтических связях с Ингрид Бергман, Марлен Дитрих, Грейс Келли и Патрицией Нил (которая в действительности под нажимом Купера была вынуждена сделать аборт). В 1942 году получил свой первый «Оскар» — за фильм «Сержант Йорк».

Во время Второй мировой войны Купер часто давал концерты на южнотихоокеанском фронте. Большим успехом среди американских солдат пользовалась картина «Гордость янки» (1942 год), в которой он сыграл знаменитого бейсболиста. Между тем критики всё чаще жаловались, что Купер снимается слишком много и играет «вполсилы».

После войны основную часть фильмов Купера составляли вестерны. В эпоху маккартизма взгляды актёра становятся довольно консервативными, под влиянием жены он переходит в католицизм. В 1953 году получил второй «Оскар» за роль в фильме «Ровно в полдень».

В последние годы своей жизни Куперу приходилось вести борьбу с раком простаты, однако он старался держать диагноз в тайне. Много времени проводил он на ранчо своего товарища Эрнеста Хэмингуэя. За несколько месяцев до смерти актёра его друг, Джимми Стюарт, получая от имени Купера почётный «Оскар», намекнул на то, что тот тяжело болен. Через пять дней после того, как мир отметил 60-летие Купера, актёра не стало. «Я знаю, что то, что происходит — воля Божья. Я не боюсь будущего» — сказал он за несколько дней до кончины.

Избранная фильмография

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
1925	ф	Подкова на счастье	The Lucky Horseshoe	эпизод
1925	ф	Бен-Гур: история Христа	Ben-Hur	эпизод
1927	ф	Это	It	газетный репортёр
1927	ф	Крылья	Wings	кадет Уайт
1930	ф	Марокко	Morocco	легионер Том Браун
1931	ф	Его женщина	His Woman	капитан Сэм Уэйлен
1931	ф	Украденные драгоценности	The Stolen Jools	редактор газеты
1932	ф	Прощай, оружие!	A Farewell to Arms	лейтенант Фредерик Генри
1933	ф	Алиса в Стране чудес	Alice in Wonderland	Белый Конь
1936	ф	Желание	Desire	Том Брэдли
1936	ф	Мистер Дидс переезжает в город	Mr. Deeds Goes to Town	Лонгфеллоу Дидс
1936	ф	Человек с равнины	The Plainsman	Дикий Билл Хикок
1940	ф	Человек с Запада	The Westerner	Коул Харден
1941	ф	Сержант Йорк	Sergeant York	Элвин Йорк
1943	ф	По ком звонит колокол	For Whom the Bell Tolls	Роберт Джордан
1947	ф	Непобеждённый	Unconquered	капитан Кристофер Холден
1949	ф	Источник	The Fountainhead	Говард Роарк
1952	ф	Ровно в полдень	High Noon	маршал Уилл Кейн
1954	ф	Веракрус	Vera Cruz	Бенджамин Трейн
1956	ф	Дружеское увещевание	Friendly Persuasion	Джесс Бёрдуэлл
1957	ф	Любовь после полудня	Love in the Afternoon	Фрэнк Флэннаган
1958	ф	Человек с Запада	Man of the West	Линк Джонс

Интересный факт

• В известной песне Ирвинга Берлина «Puttin’ on the Ritz», которую называют неофициальным гимном Голливуда, упоминается Гэри Купер.

Отрывок, характеризующий Купер, Гэри

– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.