Купреянов, Иван Антонович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Антонович Куприянов
Дата рождения

1794(1794)

Место рождения

Федосово, Солигаличский уезд

Дата смерти

1857(1857)

Место смерти

Санкт-Петербург, Российская империя

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

Российский Императорский флот

Годы службы

18121857

Звание

вице-адмирал

Сражения/войны

Русско-турецкая война (1828—1829)

Награды и премии
Связи

сын Я. И. Купреянов

Иван Антонович Купреянов (17941857) — русский вице-адмирал, управляющий Русско-американской компании. Родился около 1794 года в Солигаличском уезде, в усадьбе Федосово.





Семья

Дед: Купреянов Евдоким Иванович, родился в 1719 году, служил в лейб-гвардии Измайловском полку и вышел в отставку с чином поручика. Женат был на Ирине Ивановне Дедешиной.

Отец: Купреянов Антон Евдокимович родился в 1776 году и был женат на Ксении Юдишне Купреяновой, происходившей из другой ветви этой фамилии.

Оба — и дед, и отец родились и умерли в Федосове.

Биография

В 1812 году Иван Купреянов гардемарин, а в 1815 году оканчивает Морской кадетский корпус и получает первый офицерский чин мичмана.

И. А. Купреянов был участником первой русской Антарктической экспедиции, отправившейся 4 июля 1819 года из Кронштадта, под командованием тогда ещё только капитана 2-го ранга Ф. Ф. Беллинсгаузена, для исследований в южные полярные области. В это плавание вышли шлюпы «Восток», где был командиром начальник экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузен, и «Мирный», под командованием лейтенанта М. П. Лазарева, впоследствии — известного адмирала, создателя Черноморского флота. И. А. Купреянов был на «Мирном» мичманом.

Участник открытия Антарктиды, его именем названы 13 мест на географической карте.

За это плавание И. А. Купреянов получил орден Св. Владимира IV степени с бантом, прибавку к жалованью и за время плавания двойной оклад жалованья.

Через год, 17 августа 1822 года, Иван Антонович Купреянов снова вышел в кругосветное плавание на фрегате «Крейсер» под командованием теперь уже капитана 2-го ранга Михаила Петровича Лазарева. Цель плавания — русские владения на американском континенте.

Вернувшись в Балтийское море в 1826—1827 годах производил опись Абосских шхер и Аландских островов, а в 1828 году произведён в капитан-лейтенанты и награждён орденом Святого Георгия 4 класса за 18 морских кампаний.

Переведённый в Чёрное море, состоял в кампанию 1828—1829 годов при начальнике морского штаба кн. Меншикове, участвовал в десанте при покорении крепости Анапы и перевёз, по поручению командующего осадою крепости Варны, через горы в озеро Девно (Лиман) вооружённый баркас для прекращения сообщения турок по этому озеру с крепостью.

Вернувшись по окончании войны в Кронштадт, Куприянов перевёлся в гвардейский экипаж и плавал в Балтийском море

С началом военных действий в Польше Купреянов снаряжает в Кронштадте пароход «Ижора» для доставки главнокомандующего графа Паскевича-Эриванского, морским путём через Мемель и Восточную Пруссию до Пултуска, где располагалась главная квартира армии. Купреянов обеспечивает переправу русских войск через Вислу, а также создает на Висле вооруженную флотилию из трех барж и нескольких лодок для охраны мостов близ крепости Модлин. После взятия Варшавы Иван Антонович формирует на Висле вооруженную флотилию. За польскую кампанию 1831 года он награждён орденом Св. Анны II степени, а затем императорской короной к этому ордену и 16 декабря 1831 года производится в капитаны 2-го ранга.

В 1832 году командирован на Каспийское и Чёрное моря для осмотра портов и выбора места для постройки новых.

30 августа 1834 года получает чин капитана 1-го ранга и назначается Главным правителем российских колоний в Америке. Из Петербурга И. А. Купреянов выехал сухим путём до г. Охотска, а оттуда морем прибыл на Аляску, в Новоархангельск, 25 октября 1835 года. Делами Русско-Американских колоний ведал до 1841 года.

По возвращении в Кронштадт командовал отрядом фр-тов, состоял членом общего присутствия морского интендантства и морского генерал-аудитората. В 1843 году произведен в чин контр-адмирала, а в 1852 году — в чин вице-адмирала и 26 ноября 1847 года пожалован орденом Св. Станислава I степени.

Умер в 1857 году, похоронен на Смоленском православном кладбище в Санкт-Петербурге.

Именем вице-адмирала Купреянова Ивана Антоновича названы гавань в заливе Аляска (Тихоокеанское побережье Северной Америки); гора на побережье Северной Америки; ледник на берегу Правды (Антарктида), мысы острова Ватерлоо (Антарктида), Сахалинского залива (Охотское море); острова: в море Скоша (Антарктика), напротив побережья Северной Америки (остров Купреянова), напротив полуострова Корея (Японское море), полуостров и залив на Аляске.

Напишите отзыв о статье "Купреянов, Иван Антонович"

Литература

Ссылки

  • [www.vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/Reisen/XIX/1820-1840/Vrangel/primtext1.htm Биография]


Отрывок, характеризующий Купреянов, Иван Антонович

Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.