Куранова, Елизавета Викторовна

Мученица Куранова Елизавета Викторовна
Рождение	1877(1877) Москва
Смерть	21 октября 1937(1937-10-21) Бутовский полигон, Московская область
Почитается	в православии
Прославлена	7 октября 2002 года / Священный Синод Русской Православной Церкви / Москва
В лике	мучеников
День памяти	8 (21) октября
Подвижничество	мученическая кончина

Елизавета Викторовна Куранова (1877 год, Москва — 21 октября 1937, Бутовский полигон) — святая Русской православной церкви, причислена к лику святых как мученица в 2002 году для общецерковного почитания.

Биография

Выросла в детском доме. Вышла замуж. В 1930 году её муж был обвинён во вредительстве и по приговору тройки ОГПУ расстрелян. Дом был конфискован и Елизавета Куранова, как административно высланная, была вынуждена покинуть Москву и поселиться в подмосковном городе Звенигороде.

Арест и мученическая кончина

Арестована 9 сентября 1937 года и заключена в Бутырскую тюрьму. Фрагмент допроса:

— Следствие располагает данными, что вы собирали среди граждан деньги и продукты для оказания помощи заключённым и высланным, которые посылали последним, вы подтверждаете это?

— Нет, не подтверждаю. В 1937 году я посылала две посылки заключённому священнику Сергею Григорьевичу Зарубину. Все эти продукты приобретались мною за свои средства.

— Расскажите о вашей контрреволюционной деятельности.

— Никакой контрреволюционной деятельности я не вела.

— Уточните род ваших занятий, чем вы занимаетесь?

— Я одинокая и без определённых занятий. Работаю на случайных работах.

— Следствие располагает данными о том, что вы имеете связь с лицами, сосланными за контрреволюционную деятельность.

— Да, я имею письменную связь со священником Сергием Зарубиным, с которым я познакомилась девять лет назад. Кроме письменной связи, я послала за 1936 и 1937 гг. около четырёх посылок. Сбором же средств на стороне не занималась.

— Будучи недовольны советской властью, вы среди верующих занимались антисоветской агитацией. Дайте показания по существу.

— Я потому недовольна советской властью, что пережила расстрел мужа, конфискацию имущества и высылку. Но открыто своего недовольства среди окружающих не выражала, антисоветской агитацией я не занималась. Я считаю, что меня арестовали за то, что я посещаю церковь и участвую в церковном хоре.

Постановлением «особой тройки» НКВД по Московской области от 17 октября 1937 года Елизавета Куранова приговорена к расстрелу за «антисоветскую агитацию, контрреволюционную деятельность» — вместе с протоиереем Петром Никотиным и мирянами Виктором Фроловым, Иваном Рыбиным и Николаем Кузьминым.

Расстреляна 21 октября 1937 года вместе с протоиереем Петром Никотиным и мирянами Виктором Фроловым и Иоанном Рыбиным (Николай Кузьмин был расстрелян 31 октября 1937 года). Все расстрелянные погребены в безвестной общей могиле на Бутовском полигоне.

Канонизация

Причислена к лику святых новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви от 7 октября 2002 года.

День памяти: 8/21 октября и в Соборе новомучеников и исповедников Российских.

Ссылки

• [drevo.pravbeseda.ru/index.php?id=5551 Елизавета (Куранова)] в проекте [drevo.pravbeseda.ru/ Открытая православная энциклопедия «Древо»]
• [fond.centro.ru/book/me_book6.htm Священномученик Петр (Никотин) и мученики Виктор (Фролов), Иоанн (Рыбин), Елизавета (Куранова), Николай (Кузьмин)] // Игумен Дамаскин (Орловский). Жития новомучеников и исповедников Российских XX века Московской епархии. Дополнительный том I. — Тверь: Булат, 2005, стр. 197—212. Тираж: 3000 экз.
• [blagozven.ru/index/0-7 Мученица Елизавета] на сайте [blagozven.ru/ Звенигородского благочиния Московского Патриархата Русской Православной Церкви].
• База данных «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века» Православного Свято-Тихоновского Богословского Института.
• [www.odinblag.ru/?p=472 Святая мученица Елизавета (Куранова)]
• [kuz3.pstbi.ru/bin/nkws.exe/spc_1_foto/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTcCid71XeeujfeiideKheCxyAHYmB5u2dOiUTawqA0slA1-yDHtyPnMk9X2kA5uIfi8icy0Ut8WcTXFyZ8vWfe0fv84if5uIfi8iTawqA0olAXQiOb-bTcGZeu-yPnMk9X2mBrsxDbtjBX*iAH6r** Куранова Елизавета Викторовна. Новомученики и Исповедники Русской Православной Церкви XX века]

Отрывок, характеризующий Куранова, Елизавета Викторовна

Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.