Курдская письменность

Курдская письменность — письменность курдского языка (языков). У курдов нет единообразной письменности. В настоящее время для записи курдского языка используются алфавиты на основе арабского и латинского. Арабским письмом пользуются курды Ирака и Ирана для языка (диалекта) сорани. Также имеется 3 вида курдских латиниц для языка (диалекта) курманджи:

• Турецкая (31 буква). Используется в Турции и Азербайджане.
• Сирийская (33 буквы). Используется в Сирии.
• Закавказская (39 букв). Используется в Грузии и Армении.

Исторически существовали также курдские алфавиты на основе армянского письма (СССР, 1921—1928), кириллицы (СССР, с 1946) и ещё 2 варианта латинского алфавита (один — в Ираке, второй в СССР в 1928—1946 годах).

Курдский алфавит на основе арабского

Курдская письменность на основе арабского алфавита возникла в средние века. Старейшие из сохранившихся курдских текстов датируются X—XI веками. Эти тексты были написаны на диалекте курманджи. Позднее появилась письменность и на диалекте сорани. До начала XX века этот алфавит был единственным, использовавшимся для курдского языка. Реформы XX века вытеснили арабский шрифт у курдов Турции, Сирии и СССР, но в Иране и Ираке для сорани этот алфавит употребляется по настоящее время. Алфавит имеет следующий вид: ى ێ ە ھ ﻭﻭ ﻭ ﯙ ﻥ ﻡ ڵ ﻝ ﮒ ﮎ ﻕ ڤ ﻑ ﻍ ﻉ ﺵ ﺱ ﮊ ﺯ ڕ ﺭ ﺩ ﺥ ﺡ ﭺ ﺝ ﺕ ﭖ ﺏ ﺍ ﺋ

Этот алфавит в XX веке долгое время не имел стабильной нормы, поэтому в разных изданиях использовались разные его версии. Так, звуки [iː], [e], [j] обозначались одним знаком ى; звук [aː] то ﺍ, то ئا, то آ; твёрдый и мягкий [r] — одним знаком ر; твёрдый и мягкий [l] — одним знаком ل; иногда твёрдый [r] обозначался как رر; звуки [o], [œ], [uː], [w] передавались одним знаком و. Кроме того Курдская академия наук в Ираке рекомендовала вместо надстрочного и подстрочного диакритического знака ˇ использовать только надстрочный знак ˉ.

Алфавит на основе армянской графики

В 1921 году в Тифлисе Акобом Казаряном был издан курдский букварь ՇԱ̅ՄՍ (Шамс), использовавший алфавит на основе армянского (см. иллюстрацию). Есть данные что использовался и другой вариант этого алфавита, с дополнительной буквой m (перевёрнутая ա).

Курдский алфавит на армянской графической основе оказался не вполне удачным. Так, в нём не нашли отражения фонемы [h'], [q], [ә']. Имелись и другие недостатки, что свидетельствовало о недостаточном соответствии букваря курдской фонетике. Широкого распространения этот алфавит не получил.

Латинский алфавит в СССР

В 1920-е годы шёл процесс латинизации письменностей народов СССР. В рамках этого процесса был разработан и курдский латинизированный алфавит. В 1928 году Исаак Марогулов представил первый проект такого алфавита. Он включал следующие буквы: a, b, c, ç, d, e, ә, f, g, г, h, i, ь, j, k, ʀ, l, ʍ, ɴ, o, ө, w, p, n, q, ч, s, ш, ц, t, m, u, y, v, x, z, ƶ. Вскоре И. Марогулов совместно с Арабом Шамиловым доработали этот проект и 25 февраля 1929 года латинизированный алфавит для курдов СССР был утверждён. Этот алфавит учёл недостатки алфавита на основе армянской графики и полностью отражал фонемный состав курдского языка. Несмотря на то, что новый алфавит был ориентирован на говор курдов Армянской ССР, его применение было возможным также и в Азербайджанской, и в Туркменской ССР.

Впоследствии в этот алфавит вносились некоторые изменения. К середине 1931 года алфавит выглядел так::

A a

B b

C c

Ç ç

D d

E e

Ә ә

F f

G g

Ƣ ƣ

H h

I i

J j

K k

Ⱪ ⱪ

Q q

L l

M m

N n

O o

P p

Ҏ ҏ

R r

S s

Ş ş

T t

T̡ t̡

U u

Y y

V v

W w

X x

Z z

Ƶ ƶ

ħ

Ә́ ә́

В середине 1930-х в алфавит была введена буква Ꞑ ꞑ.

В алфавите, использовавшемся в Туркменской ССР, не было букв Y y, Ħ ħ и Ә́ ә́.

Кириллица

В ходе процесса кириллизации (одним из последних в СССР) в 1946 году был составлен и утверждён курдский алфавит на основе кириллицы. Его автором был Аджиэ Джинди. Алфавит имел следующий вид:

А а	Б б	В в	Г г	Г' г'	Д д	Е е	Ә ә	Ә' ә'	Ж ж
З з	И и	Й й	К к	К' к'	Л л	М м	Н н	О о	Ӧ ӧ
П п	П' п'	Р р	Р' р'	С с	Т т	Т' т'	У у	Ф ф	Х х
Һ һ	Һ' һ'	Ч ч	Ч' ч'	Ш ш	Щ щ	Ь ь	Э э	Ԛ ԛ	Ԝ ԝ

Апостроф после букв имел несколько функций. В буквах к' п' т' он обозначал придыхание; в г' — увулярность; в ч' — палатальность; в р' — раскатистость; в һ' — верхнефарингальность; в ә' — фарингализацию.

После распада СССР этот алфавит постепенно выходит из употребления и заменяется латиницей, но на нём по состоянию на 2015 год печатается, например, езидская газета «Эздиханә».

Латинизация курдского алфавита в других странах

В конце 1920-х годов вопрос о латинизации курдского алфавита был поднят не только в СССР, но и в других странах — Сирии и Ираке. В 1932 году курдский деятель Джаладат Али Бадырхан, живший в то время в Сирии, составил алфавит для курманджи на латинской основе. На этом алфавите он начал выпускать журнал Хавар^{[убрать шаблон]}, а также учебную литературу. Позднее этот алфавит распространился в Турции, а потом и в курдской диаспоре в Европе, став, де-факто, основным стандартом латинизированной курдской письменности.

Современный курдский латинизированный алфавит имеет следующий вид:

A a	B b	C c	Ç ç	D d	E e	Ê ê	F f	G g	H h	I i
Î î	J j	K k	L l	M m	N n	O o	P p	Q q	R r	S s
Ş ş	T t	U u	Û û	V v	W w	X x	Y y	Z z

В 1990-х годах этот алфавит был введён также для курдов Азербайджана, заменив кириллицу.

В первоначальном варианте алфавита Бадырхана использовались также буквы Ḧ ḧ и Ẍ ẍ, но в настоящее время они остались только в диалекте курдов Сирии. К недостаткам этого алфавита относят отсутствие отдельных знаков для придыхательных звуков [k], [t], [p], неразличение раскатистого и нераскатистого [r], мягкого и твёрдого [t͡ʃ], закрытого и открытого [ɛ].

В Ираке с 1930-х годов также предпринимались попытки создания латинизированного алфавита. Он не имел стабильной нормы и различался от издания к изданию. Так, в одном из справочников указывается, что этот алфавит помимо стандартных букв латинского алфавита включает буквы и диграфы ê, ö, ch, dh, gh, lh, rh, sh, th, iy, uu. В другом — ê, ö, ch, gh, kh, lh, ph, rh, sh, th, zh, iy. Изданный же в Эрбиле в 1960 году букварь приводит такой алфавит: A a, B b, C c, Ç ç, D d, E e, Ê ê, F f, G g, H h, Ḧ ḧ, I i, Î î, J j, K k, L l, L̈ l̈, M m, N n, O o, P p, Q q, R r, R̈ r̈, S s, Ş ş, T t, U u, Û û, V v, W w, X x, Ẍ ẍ, Y y, Z z.

Курды Армении и Грузии с начала 2000-х годов используют свой латинизированный алфавит, созданный путём прямой транслитерации прежнего кириллического алфавита. Он включает следующие буквы: A a, B b, C c, Ç ç, Ç' ç', D d, E e, E' e', Ê ê, F f, G g, H h, H' h', I i, Î î, J j, K k, K' k', L l, M m, N n, O o, P p, P' p', Q q, R r, R' r', S s, Ş ş, T t, T' t', U u, Û û, V v, W w, X x, X' x', Y y, Z z.

Ещё один вариант курдского латинизированного алфавита был предложен Курдской академией языка. Этот проект получил название Yekgirtú и включает следующие буквы: A a, B b, C c, D d, E e, É é, F f, G g, H h, I i, Í í, J j, Jh jh , K k, L l, Ll ll, M m, N n, O o, P p, Q q, R r, Rr rr, S s, Sh sh, T t, U u, Ú ú, Ù ù, V v, W w, X x, Y y, Z z.

Сравнение алфавитов

Составлено по

Современная латиница	Советская латиница	Кириллица	Сорани автономные	Сорани начальная буква	Сорани медиальный	Сорани заключительный	МФА
A a		A a	ا	ئا	—	ـا	[aː]
B b	B в	Б б	ﺏ	ﺑ	ـبـ	ـب	[b]
C c	Ç ç	Щ щ	ﺝ	ﺟ	ـجـ	ـج	[d͡ʒ]
Ç ç	C c	Ч ч	چ	ﭼ	ـچـ	ـچ	[t͡ʃʰ]
Ç' ç'	Є є	Ч' ч'					[t͡ʃʼ]
D d		Д д	ﺩ	—		ــد	[d]
E e	Ә ә		ﮦ	ﺋﮫ	—	ﮫ	[ɛː]
E' e'	Ә́ ә́	Ә' ә'
Ê ê	E e	E e (Э э)	ێ	ئێـ	ـێـ	ـێ	[e]
F f		Ф ф	ﻑ	ﻓ	ـفـ	ﻒ	[f]
G g		Г г	ﮒ	ﮔ	ـگـ	ـگ	[ɡ]
H h		Һ h	ﻫ	ﻫ	ـهـ	ـهـ	[h]
Ḧ ḧ; H' h'	Ħ ħ	Һ’ h’	ح	حـ	ـحـ	ـح	[ħ]
—			ع	عـ	ـعـ	ـع	[ʕ]
I i	Ь ь	Ь ь	—				[ɯ]
Î î	I i	И и	ﯼ	ﺋﯾ	ـيـ	ﯽ	[iː]
J j	Ƶ ƶ	Ж ж	ﮊ	—		ـژ	[ʒ]
K k		К к	ﮎ	ﮐ	ـکـ	ﮏ	[k]
K' k'	Ⱪ ⱪ	К' к'					[kʰ]
L l		Л л	ﻝ	ﻟ	ـلـ	ـل	[l]
—			ڵ, ڶ	ڵــ, ڶــ	ـڵـ, ـڶـ	ـڵ, ـڶ	[lˁ]
M m		М м	ﻡ	ﻣ	ـمـ	ـم	[m]
N n		Н н	ﻥ	ﻧ	ـنـ	ـن	[n]
O o		О о	ۆ	ئۆ	-	ـۆ	[o]
P p		П п	پ	پــ	ـپـ	ـپ	[p]
P' p'	Ҏ ҏ	П' п'					[pʰ]
Q q		Ԛ ԛ	ﻕ	ﻗ	ـقـ	ـق	[q]
R r		Р р	ﺭ	—		ـر	[r]
R' r'	—	Р’,р’	ڕ, ڒ, ڔ	—		ـڕ, ـڒ, ـڔ	[r]
S s		С с	ﺱ	ﺳ	ـسـ	ـس	[s]
Ş ş		Ш ш	ﺵ	ﺷ	ـشـ	ـش	[ʃ]
T t		Т т	ﺕ	ﺗ	ـتـ	ـت	[t]
T' t'	T̡ t̡	Т' т'					[tʰ]
U u	Ө ө	Ӧ ӧ	ﻭ	—		ـو	[œ]
Û û	U u	У у	ﻭﻭ, ۇ	—		ـوﻭ, ـۇ	[uː]
—			ۈ	—		ـۈ	[ʉː]
V v		B в	ڤ, ۋ	ڤـ	ـڤـ	ـڤ ,ـۋ	[v]
W w		Ԝ ԝ	ﻭ	—		ـو	[w]
X x		Х х	ﺥ	ﺧ	ـخـ	ـخ	[x]
Ẍ ẍ; X' x'	Ƣ ƣ	Г' г'	ﻍ	ﻏ	ـغـ	ـغ	[ʁ]
Y y	J j	Й й	ﯼ	يـ	—		[j]
Z z		З з	ﺯ	—		ـز	[z]

Отрывок, характеризующий Курдская письменность

– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.