Куркин, Алексей Васильевич

Алексей Васильевич Куркин
Дата рождения	17 (30) марта 1901(1901-03-30)
Место рождения	Харьков, Харьковская губерния, Российская империя
Дата смерти	16 марта 1948(1948-03-16) (46 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1918—1948
Звание	танковых войск
Командовал	3-й механизированный корпус, 26-я армия, 9-й танковый корпус, БТ и МВ 2-го Украинского фронта
Сражения/войны	Гражданская война в России Польский поход РККА Великая Отечественная война Советско-японская война
Награды и премии

Куркин, Алексей Васильевич (30 марта 1901 года — 16 марта 1948 года) — советский военачальник, генерал-полковник танковых войск (1944).

Биография

Родился Алексей Васильевич Куркин в семье рабочего в Харькове.

В 1918 году вступил в РККА, участвовал в Гражданской войне, был инструктором пулеметной команды, помощником начальника пулеметного борта бронепоезда, затем командовал бронепоездом на Южном фронте. С 1920 года член ВКП(б).

После Гражданской войны перешел на политработу, в 1922 году окончил Харьковский военно-политический техникум, был военкомом бронепоезда, бронедивизиона. В 1932 году окончил Высшие бронетанковые курсы усовершенствования комсостава, был назначен командиром и комиссаром отдельного радиобатальона, затем 4-го тяжелого танкового полка в г.Харькове. В 1935 году А. В. Куркин окончил Академические курсы при Военной академии механизации и моторизации РККА, назначен командиром 17-й механизированной бригады, с апреля 1938 года — командир 2-й легкотанковой бригады, на этом посту участвовал в Польском походе РККА. С июня 1940 года А. В. Куркин — командир 5-й танковой дивизии. В 1941 прослушал КУВНАС при Академии Генштаба. 23-31 декабря выступал на совещании высшего руководящего состава РККА. В январе 1941 года А. В. Куркин назначен командиром 3-го механизированного корпуса в Прибалтийском военном округе. 18 июня 1941 года части корпуса (2-я танковая дивизия, 5-я танковая дивизия и 84-я стрелковая дивизия) были подняты по тревоге и выведены в районы сосредоточения.

С началом Великой Отечественной войны 3-й мехкорпус вошел в состав Северо-Западного фронта, участвовал в Прибалтийской стратегической оборонительной операции, в ходе которой фактически был уничтожен, 28 августа 1941 года А. В. Куркин во главе группы офицеров вышел из окружения в полосе обороны Брянского фронта.

Сразу после выхода из окружения А. В. Куркин был назначен первым заместителем командующего нового 1-го гвардейского стрелкового корпуса Д. Д. Лелюшенко. Только что сформированный корпус принял участие в Орловско-Брянской оборонительной операции. Уже 9 октября корпус был переформирован в 26-ю армиию, непосредственно подчинявшуюся СВГК, командиром армии назначили А. В. Куркина. В состав армии вошли 6-я гвардейская стрелковая дивизия, 41-я кавалерийская дивизия, 5-й воздушно-десантный корпус, 4-я танковая бригада и другие части. Армия, не завершив формирования, приняла участие в Битве за Москву, вела тяжелые бои на орловско-курском направлении. В боях под Мценском армия понесла большие потери. 25 октября 1941 года управление 26-й армии было расформировано, войска переданы в состав 50-й армии. А. В. Куркин временно командовал 50-й армией до прибытия её командира А. Н. Ермакова.

С декабря 1941 года А. В. Куркин — начальник автобронетанковых войск (АБТВ) Северо-Западного фронта, с января 1942 года — начальник АБТВ Волховского фронта.

С 12 мая по 18 октября 1942 года А. В. Куркин командовал 9-м танковым корпусом на Западный фронте, с октября 1942 года — начальник Саратовского танкового лагеря, с 18 января 1943 года — заместитель командующего бронетанковыми и механизированными войсками (БТ и МВ) Красной Армии.

В июле 1943 года А. В. Куркин становится командующим БТ и МВ Степного фронта (с 20 октября — 2-й Украинский фронт). На этом посту участвовал в Курской битве, Битве за Днепр, Кировоградской, Корсунь-Шевченковской, Уманско-Ботошанской, Ясско-Кишинёвской, Дебреценской, Будапештской, Венской и Пражской операциях. Г. Д. Пласков вспоминал о нём:

Его часто видели в частях как на марше, так и в бою. Надо прямо сказать, каждый из нас многому у него научился. Бывало, стоим с ним и наблюдаем, как артиллеристы и танкисты отбиваются от немцев. Не нравятся мне действия того или другого командира, хочу подбежать к нему, а Алексей Васильевич придавит мне плечо:

— Не надо. Здесь, на КП, вы нужнее, батарейный и без вас справится.

…Не раз Куркин своими советами помогал нам лучше вести боевые действия. Его замечания воспринимались всеми как должное, авторитет Алексея Васильевича был неколебим. В корпусах его приезду радовались, там его хорошо знали и не стеснялись обращаться за помощью.

— Пласков Г. Д. Под грохот канонады

В июле 1945 года А. В. Куркин был назначен начальником БТ и МВ Забайкальского фронта, участвовал в Манчжурской операции Советско-японской войны.

В 1946 году А. В. Куркин — генерал-инспектор в Генеральной инспекции БТ и МВ.

Умер Алексей Васильевич 16 марта 1948 года в Москве, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Звания

• полковник
• комбриг — 17.05.1939
• генерал-майор танковых войск — 04.06.1940
• генерал-лейтенант танковых войск — 07.02.1943
• генерал-полковник танковых войск — 24.04.1944

Награды

За время службы А. В. Куркин был удостоен наград:

• Орден Ленина (21.02.1945)
• два Ордена Красного Знамени — 17.04.1943, 03.11.1944
• два Орден Суворова 1-й степени — 13.09.1944, 28.04.1945
• два Орден Кутузова 1-й степени — 22.02.1944, 08.09.1945
• Орден Красной Звезды
• Медаль «XX лет РККА» — 1938

другие медали

Сочинения

• [militera.lib.ru/docs/da/sov-new-1940/68.html Текст выступления на совещании высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 года]

Документы

• [ru.wikisource.org/wiki/Сборник_боевых_документов/34/019 Донесение начальника Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта от 23 июня 1941 г. командующему войсками Северо-Западного фронта о задачах, поставленных командирам 3-го и 12-го механизированных корпусов]
• [ru.wikisource.org/wiki/Сборник_боевых_документов/33/03 Письмо начальника Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта от 11 июля 1941 г. о состоянии механизированных корпусов и причинах больших потерь]
• [ru.wikisource.org/wiki/Сборник_боевых_документов/43/147 Боевой приказ командующего войсками Брянского фронта от 23 октября 1941 г. о слиянии 26-й армии с 50-й армией и установлении разграничительных линий для 50-й армии]
• [ru.wikisource.org/wiki/Сборник_боевых_документов/43/023 Директива Ставки Верховного Главнокомандования № 004058 от 23 октября 1941 г. командующим войсками Брянского фронта, 26-й и 50-й армий о слиянии 26-й армии с 50-й армией и установлении разграничительной линии с Западным фронтом]

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — 408 с. — ISBN 5-86090-113-5.
• БСЭ
• Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12 (1-2). Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 г.. — М.: ТЕРРА, 1993.
• Лелюшенко Д. Д. Заря победы. — М.: Воениздат, 1966.
• Пласков Г. Д. Под грохот канонады. — М.: Воениздат, 1969.

Ссылки

• Куркин Алексей Васильевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• [fotki.yandex.ru/users/wberdnikov/view/229807?page=6 Биография в фотоальбоме В. Бердникова]
• www.ugz-front.h1.ru/ugz/biograf/k.htm
• www.generals.dk/general/Kurkin/Aleksei_Vasilevich/Soviet_Union.html

Отрывок, характеризующий Куркин, Алексей Васильевич

– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.