Курмашев, Гайнан Нуриевич
| Гайнан Курмашев | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
Гайнан Нуриевич Курмашев — участник и руководитель подпольной организации Волжско-татарского легиона СС «Идель-Урал».
Содержание
Биография
Гайнан Курмашев родился в 1919 г. в Хобдинском районе Актюбинской области.
Окончил Параньгинский педагогический техникум. До войны он работал учителем Куянковской школы Параньгинского района Марийской АССР, где преподавал математику, географию. Ещё во время учёбы он начал писать стихи.
В 1937 г. он был исключён из комсомола, будучи обвинённым в кулацком происхождении. Были арестованы несколько его родственников. Поэтому Гайнан Курмашев тайно уехал из Куянково в Актюбинск, где снова устроился работать в школу. Уже в 1939 г. в возрасте 20 лет он стал директором школы, когда его призвали в армию.
В армии Гайнан Курмашев окончил школу младших командиров и получил звание лейтенанта. Участвовал в советско-финской войне, после её окончания служил в Гомельской области. С первых дней участвовал в Великой Отечественной войне. Являясь командиром разведчиков, в 1942 году в составе особой группы он с характеристикой абсолютно надёжного и проверенного человека был с заданием заброшен в тыл врага и попал в немецкий плен. Там его перевели в лагерь для военнопленных в Демблине (Польша). Здесь из советских военнопленных из народов Поволжья — татар, башкир, удмуртов, чувашей — немецкое командование формировало легион «Идель-Урал».
Оказавшись в составе этого легиона, Гайнан Курмашев, Муса Джалиль и несколько других татарских военнопленных создали подпольную организацию, деятельность которой была направлена на разложение легиона изнутри. Несмотря на свою молодость (он был моложе всех остальных участников подполья), Гайнан Курмашев возглавил эту организацию под кличкой Григория Курмаша.
Усилия татарских[1] подпольщиков привели к тому, что легион был взорван изнутри. Первый же батальон легиона, направленный на подавление партизанского движения в Витебскую область, 23 февраля 1943 г. почти в полном составе с оружием в руках перешёл на сторону партизан.
Из-за деятельности специально засланных провокаторов татарское подполье оказалось раскрыто, а все его члены (около сорока человек) в августе 1943 года были арестованы. Суд приговорил подпольщиков к смертной казни. В решении второго имперского суда, озаглавленного «Курмашев и десять других», первой и отдельной строкой был дан приговор и Гайнану Курмашеву.
Казнь через гильотинирование состоялась только через год — 25 августа 1944 года. Первым на эшафот взошёл Гайнан Курмашев. По словам присутствовавшего на казни пастора Георгия Юрытко, «татары умерли с улыбкой».
Память
Уже после войны в 1990 г., когда стала известна роль татарского подполья в легионе «Идель-Урал», Гайнан Курмашев был посмертно награждён орденом Отечественной войны первой степени[2].
11 стихов Гайнана Курмаша были опубликованы в небольшой брошюре под названием «За гранью жизни…».
15 февраля 2005 года в деревне Куянково состоялось торжественное открытие мемориальной доски, посвящённой Гайнану Курмашу[3].
В честь героя названа улица в Актюбинске[4].
В Казани, на площади 1 Мая у Спасской башни казанского Кремля, установлены памятник Мусе Джалилю и стела с барельефами десяти соратников группы Курмашева.
Напишите отзыв о статье "Курмашев, Гайнан Нуриевич"
Примечания
- ↑ [www.mtss.ru/?page=war О «Курмашеве и десяти других», казненных в Берлине за «подрыв военной мощи» Германского рейха]
- ↑ [www.worklib.ru/laws/ussr/10003235.php О награждении орденом Отечественной Войны I степени активных участников Великой Отечественной войны 1941—1945 годов.]
- ↑ [www.lib.cap.ru/d_conf16.asp Организация библиотечного обслуживания татарского населения]
- ↑ [diapazon.kz/aktobe/aktobe-theme-of-thet-day/4295-sledy-istorii-na-ulicakh-goroda.html Следы истории на улицах города]
Ссылки
- [www.kremnik.ru/node/193501 Курмашев Гайнан. Мемориал Великой Отечественной войны]
- [musa-jalil.narod.ru/foto.htm Портреты джалильцев]
- [www.ryltat.ru/9mai_dj.htm Мужество останется в веках.]
Отрывок, характеризующий Курмашев, Гайнан Нуриевич
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
