Курочкин, Павел Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Павел Алексеевич Курочкин
Дата рождения

6 (19) ноября 1900(1900-11-19)

Место рождения

деревня Горнево, Вяземский уезд Смоленской губернии, Российская империя (ныне Вяземский район Смоленской области, Россия)

Дата смерти

28 декабря 1989(1989-12-28) (89 лет)

Место смерти

Москва, СССР

Принадлежность

РСФСР РСФСР
СССР СССР

Род войск

пехота

Годы службы

19181970

Звание

Командовал

43-я армия, 20-я армия, 60-я армия

Сражения/войны

Витебское сражение, Смоленское сражение (1941), Корсунь-Шевченковская операция , Львовско-Сандомирская операция , Висло-Одерская операция и многие другие

Награды и премии
Иностранные награды

Па́вел Алексе́евич Ку́рочкин (6 [19] ноября 1900, дер. Горнево Смоленской губернии — 28 декабря 1989, Москва) — советский военачальник, видный полководец Великой Отечественной войны, генерал армии (1959 год), Герой Советского Союза (1945 год), член ЦК КПСС.





Биография

Родился в деревне Горнево (ныне Вяземский район Смоленской области). В Советской Армии с 1918 года. Участник Гражданской войны.

В межвоенный период

Окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе (1932) и Военную академию Генштаба (1940).

  • С октября 1923 — командир эскадрона 2-й кавалерийской дивизии.
  • С мая 1924 — ВРИД начальника школы 2-й кавалерийской дивизии.
  • С июня 1924 по январь 1927 — на командных и штабных должностях в 12-м Саратовском кавалерийском полку.
  • С января 1927 — начальник штаба Саратовского кавалерийского полка.
  • С апреля 1934 — старший руководитель кафедры конницы ВАФ.
  • С июня 1934 — начальник штаба отдельной особой кавалерийской бригады имени И. В. Сталина.
  • С февраля 1935 — командир и военком отдельной особой кавалерийской бригады имени И. В. Сталина, впоследствии особой кавалерийской дивизии имени И. В. Сталина.
  • С ноября 1936 — в распоряжении Управления по командному и начальствующему составу РККА.
  • С ноября 1936 — начальник учебного отдела кавалерийских курсов (ККУКС) РККА.
  • С декабря 1937 — начальник учебного отдела кавалерийских курсов РККА имени С. М. Буденного.
  • С июня 1939 — начальник штаба 2-го кавалерийского корпуса, участник Польского похода РККА 1939 года — наступления на восточную Польшу (теперь — Западную Украину) в соответствии с секретным протоколом к пакту Молотова-Риббентропа в сентябре 1939 г., член делегации по переговорам с польским командованием о сдаче города Львова польскими войсками.
  • С октября 1939 — начальник штаба 1-й армейской группы войск, 4 ноября присвоено звание комдива.
  • Февраль-март 1940 — командир 28-го стрелкового корпуса (вместе с корпусом участвовал в советско-финской войне).
  • С апреля 1940 — командующий 1-й армейской группой войск.
  • С июня 1940 — командующий 17-й армии.
  • С января 1941 — командующий войсками Забайкальского ВО.
  • С 19 июня 1941 — командующий войсками Орловского ВО, приказ НКО № 00317.

В годы Великой Отечественной войны

5 июля 1941 года, накануне контрудара на Лепель, назначен командующим 20-й армией Западного фронта. Армия имела в своем составе два механизированных корпуса, имевших на вооружении около 1500 танков, в том числе новейшие танки Т-34 и КВ. Несмотря на это, контрудар закончился поражением, а мехкорпуса принуждены были отступить с большими потерями.

10 июля началось наступление немецких войск, которые уже 16 июля прорвались к Смоленску. 20-я армия оказалась в оперативном окружении. Под давлением противника 20-я армия оставила Оршу (16 июля) и отошла к Смоленску, однако продолжала сражаться как единый организм. 28 июля общее руководство над окруженными войсками в районе Смоленска (16-й и 20-й армиями) было возложено на П. А. Курочкина, который сумел организовать выход из окружения основных сил обеих армий (смотри Смоленское сражение).

После выхода из окружения 8 августа отозван в Москву и назначен командующим 43-й армией Резервного фронта. В августе 1941 года направлен Представителем Ставки ВГК на Северо-Западный фронт, который понёс большие потери в результате контрудара под Старой Руссой, 23 августа 1941 года сменил П. П. Собенникова на посту командующего фронтом.

Оставался командующим Северо-Западным фронтом до октября 1942 года, с октября 1942 года — заместитель командующего Северо-Западным фронтом. В ноябре 1942 года возглавил 11-ю армию, в марте 1943 года — 34-ю армию, с которой участвовал в Старорусской операции.

В июне-ноябре 1943 года вновь был командующим Северо-Западным фронтом, 27 августа 1943 года получил звание генерал-полковника. С декабря 1943 года — заместитель командующего 1-м Украинским фронтом, с февраля 1944 года — командующий 2-м Белорусским фронтом, командовал войсками в Полесской наступательной операции, после окончании операции фронт был расформирован.

С апреля 1944 года и до конца войны — командующий 60-й армией, которая принимала участие в Львовско-Сандомирской, Сандомирско-Силезской, Нижнесилезской, Верхнесилезской, Моравска-Остравской и Пражской операциях. Войска армии отличились в боях за Колтовский коридор и при овладении городами Тернополь, Львов, Дембица, Краков, Катовице, Нейссе, Бискау, Моравска-Острава и другими. За умелое руководство армией и проявленные при этом решительность и мужество П. А. Курочкину присвоено звание Героя Советского Союза[1].

После войны

  • С июля 1945 года — командующий войсками Кубанского военного округа.
  • С июля 1946 года — заместитель главнокомандующего советскими войсками и главноначальствующего советской военной администрацией в Германии.
  • С мая 1947 года — помощник главнокомандующего войсками Дальнего Востока по боевой подготовке.
  • С февраля 1951 года — заместитель начальника Высшей военной академии.
  • С мая 1954 года по 1968 год — начальник Военной академии имени Фрунзе, профессор (1962).
  • В 19681970 годах — представитель главного командования Объединенных вооруженных сил государств — участников Варшавского договора в ГДР.
  • С сентября 1970 года — в Группе генеральных инспекторов МО СССР.

Награды

См. также

Напишите отзыв о статье "Курочкин, Павел Алексеевич"

Примечания

  1. Архивный реквизит на сайте «Подвиг народа» [www.podvignaroda.ru/?n=47215713 № 47215713].

Мемуары

  • [militera.lib.ru/h/nwf/index.html П. А. Курочкин. Мы сражались на Северо-Западном фронте. // На Северо-Западном фронте. — М.: Наука, 1969].

Литература

  • Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг.: Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий: Документы и материалы / Под ред. В. Н. Кузеленкова. — М.-СПб.: Летний сад, 2005. — 272 с. — 1000 экз. — ISBN 5-94381-137-0.
  • Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — 408 с. — ISBN 5-86090-113-5.
  • Дунаев П. Страницы большой жизни. // Герои огненных лет. — М.: Московский рабочий, 1980. — С. 562—570.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1832 Курочкин, Павел Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Курочкин, Павел Алексеевич

– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.