Курсениекское наречие

Курсениекское наречие
Самоназвание:	kursisk valuod, kursisks
Страны:	Германия, ранее Литва
Регионы:	Куршская коса
Общее число говорящих:	неизвестно
Статус:	на грани вымирания
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Индоевропейская семья Балтийская группа Восточнобалтийская подгруппа
См. также: Проект:Лингвистика

Курсение́кское наречие (наречие Куршской косы, куршникское, курсениекское, новокуршское) латышского языка — одно из сильно отличающихся наречий латышского языка, носители которого — курсениеки (курсниеки) — жили до 1945 г. на севере Куршской косы.

В настоящее время несколько пожилых носителей доживает свой век в Германии. Язык не передается следующим поколениям и в ближайшее время язык вместе с самим народом исчезнет. Исследования этого наречия активно ведутся в Клайпедском университете, где проводятся экспедиции и уже накоплен большой материал.

Несмотря на то, что структурно курсениекское наречие в целом входит в латышскую систему, сами носители не считают свой язык латышским, поскольку плохо помнят, как их предки оказались на Косе, да и когда они покидали Куронию, понятия «Латвии» и «латышского языка» еще не было, каждая группа называла свой язык по этно-территориальным признакам.

Название

Сами себя курсениеки называют kurši (ед. ч. kursis), по-немецки Kuhren, по-литовски kuršiai (ед. ч. kuršis) (в научной литературе: латыш. kursenieki, лит. kuršininkai), а свой язык kursisk(a) valuod(a) (нем. Nehrungskurisch, kurisch, baltische Dialekt auf der Kurischen Nehrung, fischerlitauisch; латыш. kursenieku valoda; лит. kuršininkų kalba; англ. Spit Curonian, New Curonian).

История

Предки курсениеков начали переселяться на Куршскую косу, которую они называют kurse kape (латыш. Kuršu kāpas, литов. Kuršių Nerija, нем. die Kurische Nehrung), в XV в. из западных областей Куронии (совр. запад Латвии, Курземе). К этому времени там уже распространился латышский язык, но курсениеки сохранили многие архаизмы и рефлексы куршского языка, а также были изолированны от последующих инноваций.

В дальнейшем их язык подвергся заметному влиянию литовского и немецкого языков (сначала нижненемецкого языка колонистов, затем литературного немецкого, которому их обучали в школе). В южной части косы курсениекское наречие были рано вытеснено немецким, в северной же (позднее отошедшей к Литве) сохранялось дольше.

Все они были гражданами Германии (территория Восточной Пруссии), считали себя немцами и в 1945 г., при приближении советской армии, были эвакуированы в Германию. Единицы после репатриации случайно оказались в Литве.

Лингвистическая характеристика

По набору черт считается, что это наречие наиболее близко к курземским говорам среднелатышского диалекта, но возможно и влияние ливонского диалекта. Среди особенностей, не совпадающих с общелатышскими, можно отметить:

• сравнительную конструкцию с juo + положительная степень (juo labe ‛лучше’),
• глагольные приставки āz- (латыш. aiz-), uoz- (латыш. uz-),
• предлог iz ‛в’,
• частый сдвоенный рефлексив,
• глагол dzievuot ‛жить, работать’.

Некоторые черты появились под влиянием литовского:

• спряжение сослагательных форм глагола ‛быть’: курс. es būčau, литов. būčiau, но латыш. es būtu, курс. tu būtum, литов. būtum, но латыш. tu būtu;
• наличие приставки nibi- ‛уже не, больше не’, аналогичной лит. nebe- и отсутствующей в латышском;

или немецкого, особенно в синтаксисе:

• более частое употребление местоимений tas ‛тот’, tā ‛та’ в роли артикля;
• построение косвенного предложения с обязательным сказуемым в конце.

Отклонения от латышского, совпадающие с жемайтским наречием литовского, надо рассматривать осторожно, часть из них могут оказаться реликтами общего куршского субстрата.

Больше всего языковые контакты проявляются в лексике, так что без знания литовского и немецкого современному латышу трудно понять речь курсениеков, см. напр.:

• viņš bij nu pirmuo krīge, viņš bij labs par dolmečer, viņš mācij juo labe runati mackāle
• ‛он был с первой войны, он был хорошим переводчиком, он умел лучше говорить по-русски’

Полужирным выделены слова, отличающиеся от латышского; ср. латыш. вариант:

• viņš bija no pirmā kara, viņš bija labs par tulkotāju, viņš mācēja labāk runāt krieviski.

Так что в целом это скорее смешанный язык (fusion language) с латышской грамматической основой и смешанной лексикой.

Ссылки

• [www.ailab.lv/balt/2002/tez_kopa8.pdf Studentu zinātniskās konferences «Aktuāli baltistikas jautājumi» tēzes Loreta Stonkutė. Kuršininkų tarmės lituanizmai. p.43,44]  (лит.)

Литература

• Christliebe El Mogharbel: Nehrungskurisch, Dokumentation einer moribunden Sprache. Hector, Frankfurt am Main 1993. ISBN 3-9801832-8-9  (нем.)
• Nehrungskurisch, Sprachhistorische und instrumentalphonetische Studien zu einem aussterbenden Dialekt. Abhandlungen der Geistes- und Sozialwissenschaftlichen Klasse. Akademie der Wissenschaften und der Literatur. Steiner, Stuttgart 1989. ISBN 3-515-05445-6  (нем.)
• Kwauka P., Pietsch R. Kurisches Wörterbuch, 1977. ISBN 3-921515-03-3  (нем.)
• Pietsch R. Deutsch-Kurisches Wörterbuch, 1991. ISBN 3-922296-60-2  (нем.)
• Wolfgang P. Schmid (Hrsg.): Nehrungskurisch II. Sprachhistorische und instrumentalphonetische Studien zu einem aussterbenden Dialekt. In Zusammenarbeit mit I. Bernowskis. Steiner, Stuttgart 1995. ISBN 3-515-06758-2  (нем.)

Отрывок, характеризующий Курсениекское наречие

– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.