Курсы усовершенствования командного состава
Поделись знанием:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
[[Файл:|thumb|Логотип КУКС]]
| Курсы усовершенствования командного и начальствующего состава войск РККА | |
| КУКС | |
 Бланк 1942-1943 годов |
Курсы усовершенствования командного состава (КУКС) — специализированные военные учебные заведения для повышения квалификации командного состава Вооружённых сил. Длительность занятий на курсах составляла от одного года до трёх лет.
Содержание
История
Предшественниками специализированных курсов усовершенствования командного состава были появившиеся еще в годы Гражданской войны различные высшие школы:
- Высшая стрелково-тактическая школа командного состава,
- Высшая кавалерийская школа,
- Высшая артиллерийская школа,
- Высшая школа штабной службы,
- Высшая школа военной маскировки,
- Высшая военно-химическая школа,
- Высшая военно-педагогическая школа,
- другие.
С постепенным завершением переподготовки командного состава армии — данные школы стали преобразовываться в курсы усовершенствования командного состава.
На основании приказа РВСР N 1697 от 8 августа 1921 г. при Военной академии РККА были открыты Военно-академические курсы высшего командно-начальствующего состава. Приказом РВС СССР N 709 от 6 июня 1924 г. они были расформированы. В этом же приказе говорилось о необходимости выработки нового положения и штата академических курсов для высшего командного состава. Приказом РВС СССР N 1070 от 12 августа 1924 г. было объявлено о сформировании Курсов усовершенствования высшего командного состава (КУВК) при Военной академии РККА. Приказом РВС СССР N 490 от 11 мая 1925 г. они были слиты с Военно-политическими академическими курсами (ВПАК) — в Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава РККА при Военной академии РККА в составе военного и политического отделений. Приказом РВС СССР N 167 от 27 марта 1926 г. из их состава было выделено политическое отделение и курсы получили наименование Курсов усовершенствования высшего командного состава РККА. По приказу РВС СССР N 285 от 1 сентября 1928 г. они вновь объединялись в Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава (КУВНАС). В 1930 г. при курсах были дополнительно сформированы экономическое и военно-мобилизационное отделения (приказы РВС СССР N 043 от 25 июля и N 064 от 28 августа 1930 г.). Расформированы в 1936 г. в связи с созданием Академии Генерального штаба РККА.— [guides.rusarchives.ru/browse/gbfond.html?bid=121&fund_id=92273 КУРСЫ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ВЫСШЕГО НАЧАЛЬСТВУЮЩЕГО СОСТАВА РККА ПРИ ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ РККА]
Среди курсов сухопутных войск существовали:
- КУКС «Выстрел» — Высшие стрелково-тактические курсы усовершенствования командного состава;
- КУКС при Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского;
- Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава (ККУКС, были преобразованы из Высшей кавалерийской школы);
- Химические курсы усовершенствования командного состава РККА (ХимКУКС РККА, были преобразованы из Высшей военно-химической школы);
- Курсы усовершенствования командного состава Киевского особого военного округа (КОВО);[1]
- Курсы усовершенствования командного состава при Военной академии им. М. В. Фрунзе;
- Курсы по усовершенствованию высшего начальствующего состава (КУВНАС, находились в Москве);
- Ленинградские Краснознамённые бронетанковые КУКС имени тов. Бубнова (сформированы 01.02.1933);[2]
- Орловские бронетанковые КУКС (КУКС при Орловской бронетанковой школе);
- Курсы усовершенствования командного состава при Петроградской военно-топографической школе.
- Курсы усовершенствования командного и начальствующего состава инженерных войск РККА (ИКУКС)
Курсы в Военно-Морском Флоте назывались:[3]
- Высшие специальные курсы командного состава флота (ВСККСФ, созданы 17.10.1923);
- Специальные курсы усовершенствования командного состава РККФ (СКУКС РККФ, с 29.01.1925);
- Специальные курсы командного состава ВМС РККА (СККС ВМС РККА, с 21.11.1926);
- В 1931 году курсам было присвоено имя ЦИК Татарской АССР и стали именоваться Специальные курсы командного состава ВМС РККА имени ЦИК Татарской АССР (СККС ВМС РККА имени ЦИК Татарской АССР);
- В 1939 году курсы сменили название на Специальные курсы командного состава РКВМФ (СККС РКВМФ), а затем — Высшие специальные курсы командного состава РКВМФ (ВСК);
- Переименованы в Специальные курсы офицерского состава ВМФ (СКОС, с 09.09.1943).
- В 1945 году курсы были переименованы в Высшие ордена Ленина Специальные Классы офицерского состава ВМФ (ВОЛСОК).
На 1 июня 1941 года подготовку командных кадров Вооруженных сил вели 68 курсов усовершенствования командного состава, где обучалось свыше 300 тыс. человек.[4]
См. также
Напишите отзыв о статье "Курсы усовершенствования командного состава"
Примечания
- ↑ [archive.is/20120717024539/sprachfuehrer.livejournal.com/348496.html Курсы КОВО и Орские курсы]
- ↑ [mechcorps.rkka.ru/files/spravochnik/vuz/lkbtkuks.htm Ленинградские Краснознаменные бронетанковые КУКС]
- ↑ [voinanet.ucoz.ru/index/flot_rkka_2/0-2020 Военное дело — Флот РККА]
- ↑ [liewar.ru/content/view/220/9/1/1/ Командный состав Вооруженных сил СССР к началу войны]
Ссылки
- [guides.rusarchives.ru/browse/gbfond.html?bid=121&fund_id=92273 КУРСЫ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ВЫСШЕГО НАЧАЛЬСТВУЮЩЕГО СОСТАВА РККА ПРИ ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ РККА]
- [eugend.livejournal.com/22606.html Командиры Красной армии]
Отрывок, характеризующий Курсы усовершенствования командного состава
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
