Вайль, Курт

Курт Вайль
Kurt Weill
немецкий композитор, автор музыки в «Трёхгрошовой опере»
Дата рождения:	2 марта 1900(1900-03-02)
Место рождения:	Дессау, Германия
Дата смерти:	3 апреля 1950(1950-04-03) (50 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк, США

Курт Юлиан Вайль (также Вейль; нем. Kurt Julian Weill; 2 марта 1900, Дессау, Германия — 3 апреля 1950, Нью-Йорк, США) — немецкий композитор, наиболее известный по своему сотрудничеству с драматургом Бертольдом Брехтом.

Биография

Курт Вайль, сын главного кантора синагоги в Дессау и автора литургической музыки Альберта Вайля, 1918—1924 годах учился в Берлине, сначала у Ф. Коха и Энгельберта Хумпердинка, затем у Ферруччо Бузони и Филиппа Ярнаха. Раннее творчество Вайля находится под влиянием его учителей и Стравинского. В середине 1920-х годов Вайль, стремясь к социальной действенности своей музыки, сознательно упростил свой музыкальный язык, введя в него новые популярные идиомы, в том числе элементы джаза.

В содружестве с драматургом Георгом Кайзером Вайль создал ряд сочинений: кантату «Новый Орфей» (1925), оперы «Протагонист» (1926) и «Царь фотографируется» (1928).

В 1927 году состоялось знакомство Вайля с поэтом и драматургом Бертольтом Брехтом, положившее начало длительному и плодотворному сотрудничеству. Первым совместным опытом стала созданная в том же году небольшая зонг-опера «Махагони», двумя годами позже превращённая в полноценную оперу «Расцвет и падение города Махагони». По сочинениям Брехта Вайль написал «Берлинский реквием» (1928), балет с пением «Семь смертных грехов». Славу драматургу и композитору принесла постановка в 1928 году в Театре на Шиффбауэрдамм пьесы Брехта «Трёхгрошовая опера» с музыкой Вайля; зонги из спектакля сразу приобрели широкую популярность.

В 1933 году эмигрировал из нацистской Германии в Париж, а в 1935 году — в США. Продолжал там активно работать в жанре музыкального театра и мюзикла. Дебютировал в Нью-Йорке библейской драмой «Путь обета» по либретто Ф. Верфеля (сочинена в 1935 году, поставлена М. Рейнхардтом в 1937-м). За американский период жизни Вайль написал 10 мюзиклов, многие из которых — «День отдыха Никербокера» (1938), «Уличная сцена» (1947, по пьесе Элмера Л. Райса), «Потерян в звёздах» (1949) и другие — вошли в число наиболее популярных, наряду с мюзиклами Дж. Гершвина и И. Берлина. Увлечённый сионистской идеей, Вайль написал в 1948 году музыку для театрального зрелища по драме Б. Хехта «Рождение флага», поставленного в ознаменование провозглашения Государства Израиль с участием П. Муни, Цили Адлер и М. Брандо.

Творчество Вайля занимает особое место в музыкальной культуре XX века. Некоторые мелодии Вайля, из которых наиболее популярна «Баллада о Мэкки-Ноже» из «Трёхгрошовой оперы», стали джазовыми стандартами. Вайль — один из немногих композиторов, сумевших создать настоящий мост между «серьёзной» и «лёгкой» музыкой. Он оказал большое влияние на академических композиторов (К. Орфа, Б. Бриттена), на всю европейскую и американскую песенную культуры, а также стал предтечей музыкальной полистилистики, развитой в 1970-е-1990-е гг. А. Шнитке. Творчество Вайля также оказало большое влияние на развитие современного музыкального театра.

Курт Вайль дважды был женат на австрийской актрисе Лотте Ленья: первый брак, заключённый в 1926 году, завершился в 1933 году разводом, однако в 1937 году пара вновь заключила брак, продлившийся до смерти композитора.

Источники

• www.kwf.org/pages/kw/kwbio.html

Отрывок, характеризующий Вайль, Курт

«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.