Кизингер, Курт Георг

Курт Георг Кизингер<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Федеральный канцлер ФРГ
1 декабря 1966 года — 20 октября 1969 года
Предшественник:	Людвиг Эрхард
Преемник:	Вилли Брандт
Премьер-министр Баден-Вюртемберга
17 декабря 1958 года — 16 декабря 1966 года
Предшественник:	Гебхард Мюллер
Преемник:	Ганс Фильбингер
Вероисповедание:	католик
Рождение:	6 апреля 1904(1904-04-06) Альбштадт, Германская Империя
Смерть:	9 марта 1988(1988-03-09) (83 года) Тюбинген, Баден-Вюртемберг, ФРГ
Партия:	1)НСДАП (1933 — 1945) 2)ХДС (с 1948 — 1988)

Курт Георг Кизингер (нем. Kurt Georg Kiesinger; 6 апреля 1904, Альбштадт — 9 марта 1988, Тюбинген) — немецкий политик, лидер так называемой «большой коалиции» и в этом качестве третий федеральный канцлер ФРГ с 1966 по 1969 гг. До этого был министр-президентом Баден-Вюртемберга. Председатель Христианско-демократического союза с мая 1967 по октябрь 1971 года.

Биография

Курт Георг Кизингер родился в 1904 г. в небольшом вюртембергском городе Эбингене (сейчас район г. Альбштадта) в семье мелкого служащего. В юности писал стихи и даже издал небольшой сборник. В Тюбингенском университете изучал педагогику, философию и литературу. Образование завершил в Берлинском университете, сдал экзамены по правовым дисциплинам.

Член НСДАП с 1933 г., Кизингер (бывший всегда хорошим оратором) работал в министерстве пропаганды Третьего рейха; впоследствии это ему припоминали даже многие правые. В 1968 г. левая активистка Беате Кларсфельд во время митинга публично дала федеральному канцлеру пощёчину и назвала его нацистом; Кизингер, держась за щёку и почти в слезах, молча сошёл со сцены и никогда никак не комментировал этот инцидент до самой смертиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) (Беате Кларсфельд была приговорена к году лишения свободы, впрочем заменённому условным сроком в 4 месяца).

После окончания войны будущий канцлер был интернирован американцами, провел в лагере 18 месяцев и вышел на свободу, как прошедший денацификацию. В 1948 году Кизингер вступил в ХДС и через год стал депутатом первого бундестага. Его кандидатура выдвигалась и на пост председателя фракции, и в правительство Аденауэра. Но не прошла. В нём видели прекрасного оратора, и только. Кто-то из журналистов пустил в ход прозвище «король — серебряный язык». Пришлось вернуться из Бонна в родные места. В 1958 г. Кизингер стал премьер-министром земли Баден-Вюртемберг. С 1 ноября 1962 года по 31 октября 1963 председатель бундесрата. И здесь он произносил прекрасные речи и успешно занимался представительскими делами. Вот такой деятель оказался востребованным после столь крупных политических фигур, как Аденауэр и Эрхард. Как подметил кто-то из журналистской братии, слабости Кизингера оказались его силой.

Канцлер «большой коалиции»

В конце 1966 г. в бюджете ФРГ обнаружился порядочный дефицит. Канцлер Эрхард предложил увеличить налоги. Партнёр по правительственной коалиции — Свободная демократическая партия (СвДП) — высказалась категорически против. ХДС/ХСС, не имея абсолютного большинства в парламенте, предстояло искать нового партнера. Неожиданно войти в правительство согласились вечные оппозиционеры — социал-демократы, но они выдвинули условие: канцлером должен быть не Эрхард. Слишком свежи были у них воспоминания о недавних ожесточенных баталиях против политики правительств Аденауэра — Эрхарда. Сближение позиций произошло и во внешнеполитической сфере. Путь к «большой коалиции» оказался открытым. Христианским демократам предстояло найти приемлемую кандидатуру на пост канцлера. Их взоры обратились к К. Г. Кизингеру — премьер-министру земли Баден-Вюртемберг. Компромиссный политик устраивал обе стороны, но были и негативные моменты. Нацистское прошлое не осталось забытым.

Правовая, экономическая и социальная системы, хорошо отлаженные в предыдущие годы, продолжали работать четко, обеспечивая рост производства и жизненного уровня людей. Министры экономики Карл Шиллер (СДПГ) и финансов Франц Йозеф Штраус (ХСС) быстро справились с возникшими было финансовыми трудностями. Росли валютные резервы. Многие страны стали привязывать к немецкой марке свои валюты, уходя от доллара. В ней видели основу будущей интегрированной валютной системы западноевропейских стран. В промышленность не столь бурно, как в предыдущие годы, но постоянно и стабильно приходили инвестиции из внутренних источников и из-за рубежа. Безработица сохранялась на низком уровне. Пособия для потерявших работу были достаточно высокими, позволявшими спокойно заниматься поисками нового рабочего места. В страну прибывали все новые «гостевые рабочие» из Югославии, Турции, ряда африканских стран. Они обычно использовались там, куда неохотно нанимались немцы. Да и оплату получали более низкую, чем местные рабочие. Тем не менее, иностранцы были довольны. Они зарабатывали значительно больше, чем на родине, и через два-три года отправлялись домой на подержанных, но собственных автомобилях. Многие вообще не хотели уезжать и старались закрепиться на длительное время, не смущаясь работами неквалифицированными и не престижными. В ФРГ давно была решена жилищная проблема. Заработки людей интеллектуального труда позволяли им жить в просторных квартирах или коттеджах. Рабочие приобретали достаточно удобные социальные (продаваемые по пониженной стоимости) квартиры, а многие покупали собственные дома. Во внешней политике правительства Кизингера наметились некоторые новые моменты, но не благодаря канцлеру, а в силу тех идей, с которыми вошёл в правительство в качестве вице-канцлера и министра иностранных дел лидер социал-демократов Вилли Брандт. Под влиянием В. Брандта Бонн начал делать упор на европейские дела, на укрепление Европейского экономического сообщества. Новации произошли и в «восточной политике». В. Брандт заявил в бундестаге, что в ней он ставит на первое место улучшение отношений с Советским Союзом, а на второе — нормализацию отношений с его союзниками. Однако конкретных шагов в «восточной политике» сделано не было. Помешало этому в значительной степени вторжение советских войск в Чехословакию в августе 1968 г. Реакция ХДС/ХСС оказалась резко отрицательной. Социал-демократы осуждали вторжение, но проявляли известную сдержанность. В. Брандт и его коллеги рассматривали «восточную политику» как крайне важную для ФРГ и не желали загонять её в тупик. Не отказались от связей с советскими партнерами и торгово-промышленные круги. К концу 60-х годов в торговле Советского Союза с капиталистическими странами Западная Германия вышла на первое место.

Приближались очередные парламентские выборы. Христианские демократы опубликовали предвыборную программу «С Кизингером уверенно в 70-е годы». Канцлер говорил о намерении продолжить «большую коалицию», если ХДС/ХСС не получат абсолютного большинства в бундестаге. Социал-демократы помалкивали о коалиции и активно вели избирательную кампанию, обещая активизировать политику разрядки. Итоги голосования получились следующие: ХДС/ХСС получили 46,1 % голосов избирателей, СДПГ — несколько меньше. Свободная демократическая партия едва преодолела 5%-ный барьер. Вилли Брандт и лидер свободных демократов Вальтер Шеель после выборов объявили, что их партии, вместе получившие большинство в бундестаге, намерены образовать правительство во главе с канцлером В. Брандтом. Время «большой коалиции» истекло. Христианские демократы, бессменно стоявшие у власти 20 лет, ушли в оппозицию, власть перешла к коалиции СДПГ и СвДП.

Кизингер до октября 1971 оставался председателем ХДС и до 1980 депутатом бундестага. Умер он в 1988 г. практически в забвении.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Курт Георг Кизингер

Отрывок, характеризующий Кизингер, Курт Георг

– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.