Шлейхер, Курт фон

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Курт фон Шлейхер»)
Перейти к: навигация, поиск
Курт фон Шлейхер<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рейхсканцлер Веймарской республики
2 декабря 1932 — 28 января 1933
Президент: Пауль фон Гинденбург
Предшественник: Франц фон Папен
Преемник: Адольф Гитлер
Министр обороны Веймарской республики
1 июня 1932 — 28 января 1933
Глава правительства: Франц фон Папен
Предшественник: Вильгельм Грёнер
Преемник: Фердинанд фон Бредов (и.о.)
премьер-министр Пруссии
3 декабря 1932 — 28 января 1933
Предшественник: Франц фон Папен
Преемник: Франц фон Папен
 
Рождение: 7 апреля 1882(1882-04-07)
Бранденбург-на-Хафеле, Германская империя
Смерть: 30 июня 1934(1934-06-30) (52 года)
Нойбабельсберг, Третий рейх
Партия: беспартийный
 
Военная служба
Годы службы: 1900—1932
Принадлежность: Германская империя
Веймарская республика
Звание: генерал от инфантерии
Сражения: Первая мировая война

Курт фон Шлейхер (нем. Kurt von Schleicher; Kurt von Schleicher , 7 апреля 1882 — 30 июня 1934) — рейхсканцлер Германии с декабря 1932 по январь 1933 года, предшественник Гитлера на этом посту и, таким образом, последний глава правительства Веймарской республики.





Биография

Из семьи военных. Участник Первой мировой войны. Генерал, сделал карьеру в рейхсвере в 1920-е годы, служил связующим звеном между армией и политиками Веймарской республики. Участвовал в интригах, благодаря сильным связям в Абвере (службе, структурно входившей в военное ведомство, и руководимой в 1929-1932 гг. его соратником Фердинандом фон Бредовым) собирал информацию обо всех видных политиках, был весьма осведомленным человеком. Придерживался консервативных «прусских» взглядов на армию и государство, активно участвовал в тайной ремилитаризации страны, однако в отношении экономики придерживался более либеральных взглядов. С 1930 года знакомый с Оскаром Гинденбургом играл большую политическую роль благодаря влиянию на президента Гинденбурга, способствовал формированию кабинетов правительства Брюнинга, а затем Папена, своего друга и сослуживца; был при Папене военным министром. Поскольку правительство Папена было сформировано президентским декретом и не имело сколько бы прочной поддержки депутатов, что отразилось на его низкой эффективности, Шлейхер убедил президента сместить Папена и назначить главой правительства его самого. На посту рейхсканцлера, который он занимал менее двух месяцев, продолжал политику перевооружения Германии, планировал восстановить воинский призыв к 1934 году, вместе с тем вёл подготовку широкой программы общественных работ. Однако Шляйхер не получил поддержки рейхстага несмотря на отчаянные попытки создать коалицию (так называемый кверфронт) из католической Партии центра, социал-демократов и относительно умеренных левых нацистов группы Штрассера (ему был обещан пост вице-канцлера). Шлейхер умудрился быстро поссориться с германским истеблишментом - промышленников и землевладельцев ототкнули его левые настроения и отказ выполнить обещание поднять тарифы на импорт сельскохозяйственной продукции. "Добил" его положение конфликт с Оскаром Гинденбургом; точная причина не ясна, по мнению историков, канцлер едко пошутил об обстоятельствах выкупа их родового поместья Нойдек в 1927 году. В результате заговора Папена, желавшего вернуть себе пост канцлера, Ялмара Шахта с Гинденбургом, прислушивавшегося к мнению сына и учитывавший недовольство землевладельцев, называвших генерала "аграрным большевиком", Шлейхер был смещён со своего поста, а на его место назначен Гитлер (30 января 1933).

Застрелен по приказу Гитлера во время Ночи длинных ножей вместе с своей женой Элизабет; трупы обнаружила 16-летняя дочь. Как рассказывала потом повариха, она привела к нему в кабинет двух мужчин в штатском. Один из них спросил: «Вы генерал фон Шлейхер?» Услышав утвердительный ответ, они выстрелили: сначала — в фон Шлейхера, затем — в его жену, выбежавшую на звук выстрелов. Основными событиями «Ночи» были расправы с руководителями СА, но Гитлер велел заодно убить также нескольких своих политических врагов, к СА не имевших отношения; среди них оказался и Шлейхер. Фюрер подозревал его (возможно, небезосновательно) в попытках реставрации династии Гогенцоллернов. Версия о связи между Шлейхером и Рёмом даже не рассматривалась ввиду её очевидной нелепости: Шлейхер испытывал такую сильную неприязнь к Рёму, что даже не пытался скрывать этого.

После убийства Шлейхера организаторы «Ночи длинных ножей» опасались мести со стороны военных. Однако фон Райхенау развеял их страхи, издав коммюнике:

За последние недели было установлено, что бывший военный министр, генерал в отставке фон Шлейхер поддерживал контакты с враждебными государству кругами штурмовиков и иностранными державами. Было доказано, что он своими высказываниями и действиями выступал против нашего государства и его руководства. Этот факт определил необходимость его ареста в ходе проводившейся чистки. В момент задержания сотрудниками уголовной полиции Шлейхер попытался оказать сопротивление, применив оружие. В ходе возникшей перестрелки генерал в отставке и его вмешавшаяся жена были смертельно ранены.

Впоследствии Геринг утверждал, что хотел только арестовать Шлейхера, однако его опередила команда Гестапо.

Образ Курта фон Шлейхера в кино

Напишите отзыв о статье "Шлейхер, Курт фон"

Литература

  • Friedrich-Karl von Plehwe. Reichskanzler Kurt von Schleicher. Weimars letzte Chance gegen Hitler. — Berlin: Ullstein, 1990. — ISBN 3-548-33122-X.  (нем.)
  • Strenge I. Kurt von Schleicher: Politik im Reichswehrministerium am Ende der Weimarer Republik. — Berlin: Duncker & Humblot, 2006. — 242 с. — ISBN 3-428-12112-0.  (нем.)

Ссылки

  • [www.hrono.info/biograf/bio_sh/shleiher.html Краткая биография на сайте «Хронос»]  (рус.)
  • [www.dhm.de/lemo/html/biografien/SchleicherKurt/ Краткая биография на сайте немецкого исторического музея]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Шлейхер, Курт фон

Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.