Вюртемберг (герцогство)
Вюртемберг (нем. Herzogtum Wirtemberg) — швабское герцогство в составе Священной Римской империи c 1495 года до самого роспуска империи в 1806 году. В 1803 году герцог Вюртембергский получил титул курфюрста, и герцогство, таким образом, стало известно как курфюршество Вюртемберг. В 1806 году преобразовано в королевство Вюртемберг. Правила государством Вюртембергская династия.
Предыстория
Непосредственным предшественником герцогства являлось графство Вюртемберг, возникшее в XII столетии. Владетельный дом Вюртембергов впервые появился на исторической арене в XI веке. Первым известным представителем дома был Конрад I. В XII веке Вюртемберги получают титул графов. Достоверные сведения о родословной графов Вюртембергов начинаются с Ульриха, которому в 1241—1263 годах принадлежали обширные владения в долине Неккара.
Из его ближайших потомков граф Эберхард I Светлый (правил в 1279—1325 годах) был уже настолько силен, что враждовал с императорами (Рудольфом I, Альбрехтом I и Генрихом VII). При Генрихе VII он вынужден был бежать и чуть не лишился родовых владений, но в конце концов, однако, еще более их расширил. Причем, в 1321 году, город Штутгарт стал столицей Вюртембергского графства.
Внук его, Эберхард II (правил в 1344—1392 годах), отличался еще более беспокойным нравом, но также приумножил свои владения, главным образом на счет имперских городов, над которыми, в войне между феодалами и городами, одержал блестящую победу (25 августа 1388 года, близ Деффингена).
Граф Эберхард IV (правил в 1417—1419 годах) получил в приданое за жену графство Момпельгард.
В 1442 году графы Людовик I и Ульрих V поделили Вюртемберг между собою образовав две линии: Вюртемберг-Штутгарт и Вюртемберг-Урах, но уже в 1482 году, при содействии земских чинов, заключен был (в Мюнзингене) договор, по которому установлена нераздельность страны, занимавшей в то время 6600 км², и переход её по наследству к старшему в роде. Граф Эберхард V Бородатый стал, таким образом, единственным обладателем Вюртемберга и в 1495 году получил от императора Максимилиана I герцогское звание.
Герцогство
Преемником Эберхарда V Бородатого был малолетний племянник его Ульрих, под опекой земских чинов. Сначала счастливая война с Пфальцем (1504 год) доставила Ульриху славу и обширные владения; но позже легкомысленный образ жизни, расточительность и явившееся следствием этого отягощение населения вызвало сильное брожение в стране и восстановило против него не только народ, но и влиятельную родню жены (принцессы баварской) и императора, а занятие имперского города Рейтлингена, принадлежавшего к Швабскому союзу, втянуло его в войну с последним. Союз овладел герцогством Вюртемберг и передал его Австрии в 1520 году. Отданная императором Карлом V в лен брату его, Фердинанду, страна очутилась под таким суровым гнетом, что времена Ульриха, несмотря на дурное его управление, вспоминались с сожалением. Между тем, изгнанный герцог, после нескольких тщетных попыток вернуть себе власть, заключил союз с Филиппом Гессенским и, разбив австрийцев в сражении под Лауффеном (13 мая 1534 года), по договору 29 июня 1534 года, заключенному в Каадене, получил обратно свои владения, признав лишь свою ленную зависимость от Австрии.
Тотчас же в стране быстро распространились идеи Реформации, до тех пор подавлявшиеся. Для самого герцога испытания еще не кончились. После несчастного исхода шмалькальденской войны, Ульрих мог удержаться на престоле лишь при помощи больших жертв и чрезвычайного унижения. Вскоре он умер (в 1550 году).
Сын и наследник его Кристоф (правил в 1550—1568 годах) отличался твердостью и благоразумием и с успехом защищался против притязаний Австрии. Он внес порядок в управление страной и содействовал развитию её благосостояния.
То же мирное развитие продолжалось при сыне и преемнике его Людвиге (правил в 1568—1593 годах).
Двоюродный брат последнего, Фридрих I, задумал ввести абсолютизм, что удалось ему лишь отчасти.
Сын его Иоганн-Фридрих (правил в 1608—1628 годах) восстановил нарушенную отцом конституцию.
Бедствия Тридцатилетней войны жестоко отозвались на Вюртемберге. Герцог Эберхард III (правил в 1628—1674 годах) должен был даже бежать; многие области были розданы Баварии и австрийским сановникам. Вестфальский мир повел за собой возвращение отторгнутых областей. В течение 1688—1692 годов страна подвергалась 2 раза французскому нашествию.
Герцог Эберхард Людвиг (правил в 1693—1733 годах) принимал участие в войне за испанское наследство и управление страной предоставил своей фаворитке, графине Гревениц.
Карл Александр (правил в 1733—1737 годах), принявший в молодости католичество на австрийской военной службе, оказался также правителем малоспособным.
Не менее тягостным для страны оказалось почти полувековое правление (1744—1793 годы) герцога Карла-Евгения, человека способного, но в высшей степени расточительного и развратного. После 20-летней борьбы с ним земских чинов, в 1770 году было достигнуто, при содействии императора, Пруссии, Англии и Франции, соглашение, по которому стране предоставлены известные права, но герцогу выданы нужные ему суммы. Последние годы своего правления Карл-Евгений, с летами ставший благоразумнее, употребил на залечивание ран, нанесенных им стране в первую половину царствования. Он стал покровительствовать наукам и основал Академию в Штутгарте, до сих пор носящую его имя (Karlsakademie).
В правление младшего брата его, Фридриха-Евгения, страна подверглась нашествию французов, последствием чего было соглашение с Францией и уступка ей графства Мюмпельгард. Занятие Вюртемберга, по удалении французских войск, австрийцами отразилось на населении не менее тяжело, чем только что перенесенные бедствия войны.
Сын и наследник Фридриха-Евгения, Фридрих (правил в 1797—1818 годах), вопреки желанию земских чинов, вступил во вторую коалицию против Франции и, разбитый генералом Моро, заключил 20 марта 1802 года особый мирный договор с Францией, по которому взамен Мюмпельгарда получил другие земли (всего 2200 км², с 124 688 житилей) и достоинство курфюрста. Во франко-австрийской войне 1805 года Фридрих хотел было сохранить нейтралитет, но внезапное появление Наполеона I в Людвигсбурге вынудило его к заключению союза с Францией. По Прессбургскому миру 1805 года Фридриху предоставлен королевский титул, а само герцогоство было преобразовано в королевство. Территория Вюртемберга была увеличена новыми приобретениями, значительно расширенными впоследствии по венскому и компьенскому договорам.
Напишите отзыв о статье "Вюртемберг (герцогство)"
Отрывок, характеризующий Вюртемберг (герцогство)
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
