Курции

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Курции
лат. Curtii
Родоначальник:

Меттий Курций

Ветви рода:

Педуцен, Филон, Постум

Родина

Сабина

Подданство

Древний Рим

Гражданская деятельность

1 консул

Курции (лат. Curtii) — один из древнейших патрицианских римских родов. Первые упоминания о представителях рода относятся к эпохе возникновения Рима. Наряду с указанием на патрицианский характер данного рода (консульство в 445 г до н. э. Гая Курция Филона) есть факты, что представитель рода Курциев занимал должность народного трибуна, предназначенную только для плебейских родов.





Происхождение

По преданию первый представитель рода Меттий Курций был одним из вождей сабинян, выступивших в поход против римлян после похищения сабинских девушек. Во время битвы около Палатина конь Курция понес и вместе с седоком провалился в болото, из которого выбрался с большим трудом. После примирения с римлянами он переселился в Рим, дав начало роду Курциев.

Родовое имя, возможно, происходит от латинского слова curtus — «укороченный, срезанный».

Родовые имена

Среди Курциев использовались имена Гай, Марк, Гней, Квинт, Публий.

Ветви рода

В роду Курциев выделяют семьи Педуцен, Филон, Постум.

Представители рода

См. также

Напишите отзыв о статье "Курции"

Отрывок, характеризующий Курции

– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.