Курье, Поль-Луи

Поль-Луи Курье

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Поль-Луи Курье де Мерэ (фр. Paul-Louis Courier de Méré; 1772—1825) — французский эллинист и памфлетист.

Биография, деятельность и творчество

В молодости служил в армии; оставил её в 1810 году и посвятил себя филологическим исследованиям. Работая над греческой рукописью знаменитого старинного романа «Дафнис и Хлоя» в библиотеке Laurenziana во Флоренции, Курье нечаянно подпортил рукопись вложенной между листами бумагой с чернильным пятном. Этот инцидент вызвал обвинения Курье в умышленном искажении рукописи и целую полемику со стороны Курье и его издателя («Lettre à M. Renouard sur une tâche faite à un manuscrit en Florence»).

Вернувшись во Францию после падения Империи, Курье стал защищать интересы угнетенного крестьянства против роялистской реакции и стал широко известен после целого ряда памфлетов на эту тему. Больше всего обратили на себя внимание «Pétition aux deux Chambres» (1816) — о злоупотреблениях полицейских властей и священников и 10 писем в «Censeur Européen» (1819—1820), в которых Курье защищал крестьян против дворянства и духовенства и высказывался за либеральную монархию.

За «Simple Discours de Paul-Louis etc.», один из самых блестящих его памфлетов, Курье был приговорён к тюремному заключению; после освобождения отомстил судьям остроумным памфлетом: «Aux âmes dévotes de la paroisse de Veretz» и публикацией своего «Procès» (1821). По своим литературным заслугам Курье имел право на избрание в Академию, но закрыл себе туда путь едким письмом против неё («Lettre à Messieurs de l’académie des Inscriptions», 1819).

Курье стремился к политической деятельности, но потерпел поражение на выборах в 1822 году, после чего он написал ещё несколько политических памфлетов, под прозрачными псевдонимами («Réponse aux anonymes, qui ont écrit des lettres à P.-L. Courier», «Le livret de Paul-Louis, vigneron etc.» и др.). В «Pamphlet des pamphlets» он объясняет свою политическую роль и предсказывает свою насильственную смерть. Сент-Бёв верно характеризовал Курье собственными словами последнего по поводу египетской экспедиции: «Peu de matière et beaucoup d’art».

Курье был мастером слова, и хотя сущность его памфлетов утратила своё прежнее значение, он продолжительное время оставался интересным писателем благодаря удивительной художественной отделке всякой написанной им мелочи.

Издания

• Полное собрание сочинений Курье с предисловием А. Карреля (1830).
• В русском переводе — «Памфлеты» (М., 1957).

Отрывок, характеризующий Курье, Поль-Луи

– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.