Кустарное производство

Кустарное производство — мелкосерийное производство изделий с применением ручного труда. Было особенно распространено в Средние века, в эпоху промышленной революции было в основном вытеснено массовым производством, однако для производства таких товаров, как предметы роскоши существует и сейчас. Примером кустарного производства в наши дни может быть изготовление ювелирных украшений, мебели по индивидуальным заказам или пошив одежды дизайнером.

Отличие от ремесленного производства

Кустарное производство во многом отличается от ремесленного труда. Под ремесленным понимается такое производство, при котором изделия производятся главным образом по заказу. В фабричном и кустарном производстве заказ является исключением. Наконец, в ремесленном производстве очень малое разделение труда, тогда как в фабричном и кустарном производстве, разделение труда получило широкое распространение. Также, в кустарной промышленности, рабочий гораздо более самостоятелен.

В то же время, дать всеобъемлющую характеристику кустарной и ремесленной промышленности также представляется затруднительным. Так, ещё в 1902 году, на Съезде деятелей кустарной промышленности участники съезда попытались дать определение кустарной и ремесленной промышленности, но после длительных дебатов отказались от этой попытки.

История

Кустарный метод производства используется людьми с глубокой древности. Первоначально кустари (люди, занимающиеся кустарным производством) ставили своей целью удовлетворить нужды собственного хозяйства, однако с развитием товарно-денежных отношений всё большее количество произведённых ими товаров стало поставляться на рынок. Преимущественно это была бытовая продукция: посуда, мебель, украшения, сувениры, одежда, обувь. Однако с течением времени в продажу стали поступать и другие товары, например оружие. На Руси популярностью пользовалась расписная посуда, изготовляемая кустарным способом. На весь мир известны такие школы росписи российских мастеров, как Гжель, Хохлома, Жостово.

В дореволюционной России кустарное производство было еще довольно широко распространено: около 30 % всей выпущенной продукции было произведено кустарным способом. Продукция сбывалась на ярмарках, широко был распространен бартерный обмен.

С началом индустриализации и коллективизации СССР кустарный способ производства был объявлен «высшей степенью угнетения трудящихся» и перестал существовать практически во всех сферах советской экономики. Мастера, ранее действующие самостоятельно, были насильно объединены в организации, которым подлежало выпускать только предписанную планом продукцию, индивидуальная деятельность преследовалась. Но всё же кустарное производство не пропало полностью: мастера не перестали выпускать сувениры, продавая их приезжим.

Однако в условиях тотального дефицита «развитого социализма», сперва нелегально и полулегально, а затем, с выходом в эпоху Перестройки Постановления «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления» и разрешения индивидуальной трудовой деятельности, возникло множество кустарных и полукустарных производств, заполнявших ниши, в которых практически полностью отсутствовали товары, производимые крупными предприятиями («варка» джинсов, пошив модной одежды и изготовление фурнитуры для неё, сборка бытовых компьютеров и т. д.). С развитием рынка практически все эти производства исчезли.

В наши дни

Кустарное производство сохраняется и сейчас. Особенно оно развито при изготовлении ювелирных изделий или других предметов роскоши. В отсталых и развивающихся странах кустарное производство является доминирующим. Например, в Китае большинство малых предприятий до сих пор представляют собой объединение мастеров-кустарей.

Кустарное производство как основа национальной экономики

Экономика Вьетнама во многом основывается на кустарном производстве. Так, например, в 50-е годы в Северном Вьетнаме насчитывалось более ста тысяч кустарных предприятий. В начале 70-х, ещё до окончания войны, кустарное производство давало примерно половину всей продукции местной промышленности и почти треть всего промышленного производства республики. Уже к 1977 году, после воссоединения Вьетнама, в Южном Вьетнаме насчитывалось 700 тыс. кустарей.

Кустарное производство в Непале выдерживает конкурентную борьбу с промышленным производством и иностранными товарами, что объясняется не только экономическими и природно-географическим факторами, но и поддержкой и стимулированием кустарной промышленности со стороны государства.

Интересные факты

• Машиностроение конца XIX — начала XX вв. по сути представляло собой кустарное производство, до того как Генри Форд положил начало переходу от кустарного к массовому производству.
• В дореволюционной России кустарное производство было довольно распространено. Российские и зарубежные ученые занимались исследованием этого феномена отечественной экономики. В 1872 году Совет торговли и мануфактур Минфина учредил Комиссию по исследованию кустарной промышленности в России. В неё вошли представители связанных с сельским хозяйством и мелкой промышленностью ведомств и члены ученых обществ. Многие проблемы вызывали длительные дискуссии членов Комиссии. Не раз обсуждали определение содержания термина «кустарная промышленность» и то, кого из производителей следует отнести к кустарям.
• Виктор Полесов, герой романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» — «кустарь-одиночка с мотором», то есть использует в работе оборудование с двигателем.

См. также

• Сделай сам
• Серийное производство

Литература

• Голицынъ Ф. С. Первоначальныя изследованія о состояніи кустарной промышленности въ Россіи (1850-е гг.) // Кустарное дѣло в Россіи: Историческій ходъ развитія кустарнаго дѣла в Россіи. Дѣятельность правительства, земствъ и частныхъ лицъ. — С.-Петербургъ: Типографія В. Ф. Киршбаума на Дворцовой площ., д. М-ва финансовъ, 1904. — Т. I. — С. 7.
• Крузе Э. Э. Глава I. Численность и динамика наёмных рабочих России // Положение рабочего класса России в 1900-1914 гг. — Л.: Ленинградское отделение изд-ва «Наука», 1976. — 298 с. — 2450 экз.

Отрывок, характеризующий Кустарное производство

Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»