Кутиков, Александр Викторович
Поделись знанием:
Детство Александра Кутикова прошло в Малом Пионерском переулке на Патриарших прудах.
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
(перенаправлено с «Кутиков»)
| Александр Кутиков | |||
 на фестивале «Рок над Волгой» (2010) | |||
| Основная информация | |||
|---|---|---|---|
| Полное имя |
Александр Викторович Кутиков | ||
| Дата рождения | |||
| Место рождения | |||
| Страна | |||
| Профессии |
Бас-гитарист, композитор, звукорежиссёр, певец, бизнесмен, саунд продюсер | ||
| Инструменты |
Бас-гитарист, акустические- и электроакустические гитары | ||
| Жанры | |||
| Коллективы | |||
| Сотрудничество |
«Нюанс» | ||
| Лейблы | |||
| Награды |
| ||
| [kutikov.com .com][mashina.ru .ru] | |||
| |
| Запись голоса А. В. Кутикова | |
| 10 ноября 2009 | |
| Помощь по воспроизведению | |
Алекса́ндр Ви́кторович Ку́тиков (род. 13 апреля 1952, Москва) — известный советский и российский музыкант, композитор, вокалист, музыкальный продюсер. Заслуженный артист России (1999)[1].
Выступал и выступает в составе нескольких музыкальных коллективов. Наиболее известен как бас-гитарист, вокалист и композитор рок-группы «Машина времени», в состав которой входил в 1971—1974 гг., и с 1979 г. по настоящее время.
Содержание
Биография
Александр Кутиков родился в русско-еврейской[2][3] семье 13 апреля 1952 года в Малом Пионерском переулке на Патриарших прудах, в самом центре Москвы.
Семья
Отец — Виктор Николаевич Петухов (род. 09.12.1923)[4], футболист московского «Спартака» и куйбышевских «Крыльев Советов» — рано ушёл из семьи.
Мать — Софья Наумовна Кутикова (род. 20.02.1924), пела и танцевала в цыганском ансамбле под управлением Кемалова — одном из лучших гастрольных коллективов послевоенного времени.[5]
Сестра.[6]
Дядя — Сергей Николаевич Красавченко (род. 19 декабря 1940[7]) — был председателем Комитета Верховного Совета по вопросам экономической реформы и собственности, а также первым заместителем руководителя Администрации президента Бориса Ельцина[8]
- Дедушка по матери — Наум Михайлович (Моисеевич) Кутиков (1902—?), в 14 лет ушёл делать революцию. В 1919 году, когда ему было 17 лет, уже командовал полком. К году 1928 он был одним из руководителей ЧК Камчатки. Карьера в ЧК.[9] Был дважды исключён из партии, дважды восстановлен… Первый раз он попал под репрессии в конце 1930-х, а остался жив только потому, что был был близко знаком с Александром Николаевичем Поскрёбышевым и его только исключили из партии, но не расстреляли и не посадили, потом он стал заместителем директора 19-го Авиационного завода, сейчас называется завод имени Хруничева, во время Великой Отечественной войны, работал в Министерстве вооружений, и потом получил самую высокую свою должность Управляющий делами наркомата авиационной промышленности СССР, этим наркоматом руководил Михаил Моисеевич Каганович, брат Лазаря Кагановича.[9][10] после развенчания культа личности Сталина, был исключён из партии за то, что работал с Кагановичем. Два года он был без работы, затем стал заместителем начальника треста «Высотных домов и гостиниц» и был восстановлен в партии. Ему помог Александр Иванович Максаков.[11]
- Бабушка по матери — Галина (Глика) Исааковна Кутикова, закончила математический факультет МГУ, была главным бухгалтером фабрики в Сокольниках.[9]
Детство
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[img375.imageshack.us/img375/7482/001dzy.jpg Саша Кутиков в раннем детстве] |
|
|
[www.mashina-vremeni.com/solnaya/ak/images/kutikov_det2.jpg Саша Кутиков в детстве] |
|
|
[www.mashina-vremeni.com/solnaya/ak/images/kutikov_det3.jpg С мамой и дедушкой] |
|
|
[www.nomobile.ru/upload/images/32293/XXXXXXX_6_465.jpg Саша Кутиков с пионерским горном] |
|
|
[www.mashina-vremeni.com/solnaya/ak/images/kutikov_det1.jpg Саша Кутиков в детстве 2] |
|
|
[www.solovnik.ru/images/avtograf%20Kutikova2.jpg Автограф] |
|
|
[content.foto.mail.ru/mail/serbel2004/1656/i-1660.jpg Кутиков в разных ракурсах] |
|
|
[rok-nindustria.ucoz.ru/_ph/20/2/741834127.jpg Кутиков] |
|
|
[www.mashina-vremeni.com/images/km.jpg Молодые Кутиков и Макаревич] |
В доме у Кутиковых бывали известные люди: Марк Бернес, Пётр Але́йников, и известные спортсмены, среди них, Всеволод Михайлович Бобров. Учился в музыкальной школе.[12] Играл на разных духовых инструментах — и на трубе, и на альте, и на тенор-саксофоне исполнял классическую музыку. Был горнистом в пионерском лагере, побеждал на конкурсах. В четырнадцать лет начал играть на гитаре. В юности занимался боксом (боксировал в лёгком весе на Первенстве Москвы среди юношей и получил «бронзу»[13]), хоккеем и футболом.[14] Был секретарём комсомольской организации школы, но в 16 лет написал заявление о выходе из ВЛКСМ[15]. Из-за этого не поступил ни в один институт.[16]До 7 лет я жил в отдельной 4-комнатной квартире на Патриарших прудах. Дедушка Наум Михайлович Кутиков был очень большим административным работником. Просто после того, как дедушка с бабушкой расстались, эта квартира была разменяна. Все разъехались по маленьким комнатам. Моя бабушка осталась жить по соседству с тем помещением, которое прежде являлось нашей роскошной квартирой. Мы с мамой и сестрой переехали сначала в Большой Козихинский переулок, потом на Малую Бронную. Но это уже были комнаты в коммуналках. После того, как у меня были няньки, пайки, попасть в коммуналку, где ещё 11 соседей — это шок, конечно.— М. Марголис. «Затяжной поворот»
Образование
Учился в музыкальной школе по классу трубы и успешно её закончил.
Учился в Московском радиомеханическом техникуме (МРМТ) на факультете радиолокации, бросил, окончил школу рабочей молодёжи № 97.
Когда я поступил в военно-механический техникум (испр.: Московский радиомеханический техникум) Министерства Обороны (испр.: Министерства оборонной промышленности), предполагалось, что я надену мундир или стану специалистом по приёмке изделий в области радиолокации на каком-нибудь солидном отечественном предприятии. Но в силу моей юношеской бесшабашности я забросил этот техникум очень быстро. Так как понимал, что перспектива стать военным или человеком, приближённым к оборонному ведомству, меня абсолютно не привлекает. Я интересовался музыкой, игрой в рок-группе, «Битлз». И пошёл работать в радиокомитет звукооператором. Почему в 1971-м я оказался в «Машине», одному Богу известно. Думаю, основным побудительным мотивом было то, что ребята собрались хорошие. Все были битломанами. Но, первые песни, которые я пытался спеть сам, до «Машины», были не «битловскими», а группы «Creedence». Вообще, я помимо «Битлз» любил: Джо Кокера, «Дорз», «Кинкс», «Прокл Харум».— Марголис. «Затяжной поворот»
— Я поступал на журфак. Но когда были экзамены, я поехал играть на юг с «Машиной». Это была первая поездка. Но всё-таки сделал несколько репортажей, работая в Радиокомитете звукооператором, ездил в командировки. Был момент, когда у меня проснулся интерес к журналистике. Но это больше связано с влиянием личностей тех журналистов, с которыми я общался.— [www.mashina-vremeni.com/kut_ogon.htm РАЗВОРОТ ЗАПРЕЩЁН Александр Кутиков — восемнадцатилетний практикант]
Творческая биография
«Машина Времени» (1)
В 1969 г. работал радиорегулировщиком; с 1970 г. — звукооператором и звукорежиссёром в Гостелерадио.
Ещё в 1970 году в цехе трансляций и внестудийной записи ГДРЗ был самым молодым звукооператором. И в 18 лет выезжал на трансляции и записи концертов с участием звёзд. Мне доверяли записывать Карела Готта, ВИА «Поющие гитары», Хелену Вондрачкову и других известных исполнителей.— [www.pl.com.ua/?pid=28&artid=131 Журнал — Интернет-издание «Публичные люди»]
В 1971 году Сергей Кавагоэ приглашает Кутикова в «Машину Времени» вместо ушедшего в армию басиста Игоря Мазаева. Как вспоминал Андрей Макаревич, Кутиков «внёс в команду дух мажорного безоблачного рок-н-ролла». Под его влиянием репертуар группы пополнился радостными песенками «Продавец счастья», «Солдат», и т. д. В это же время Кутиков сделал всё, чтобы состоялся первый концерт «Машины Времени» на сцене ДК «Энергетик» — колыбели московского рока.
«Високосное лето»
В 1974-м Кутиков покидает группу после конфликта с Кавагоэ, некоторое время играет в группе «Високосное лето», затем возвращается, но в 1975 снова уходит — его приглашают в ВИА при Тульской филармонии. Свою роль в решении об уходе из «Машины» сыграл и тот факт, что в этот период Кутиков официально нигде не работал и ему угрожало привлечение к суду за тунеядство. Проработав 8 месяцев[17] на профессиональной сцене и, по собственным словам, многому там научившись, увольняется. С 1976 по 1979 год — бас-гитарист и вокалист группы «Високосное лето». В 1979 году, когда из-за трений между Александром Ситковецким и Крисом Кельми «Високосное лето» оказывается на грани распада, Кутиков вместе с барабанщиком «Високосного лета» Валерием Ефремовым уходит к Макаревичу, который в это время остался один после ссоры с Кавагоэ и последовавшего за этим развала «Машины Времени».
«Машина Времени» (2)
Уходя, Кутиков уговорил последовать его примеру барабанщика Валерия Ефремова из «Високосного лета» и клавишника Петра Подгородецкого, тем самым помог Макаревичу возродить «Машину Времени». С 1979 года вместе с Макаревичем и Ефремовым является её бессменным участником. В группе является автором музыки, вокалистом, бас-гитаристом и иногда гитаристом. Сочинил музыку песен «Поворот», «Скачки» (обе — совместно с Петром Подгородецким), «За тех, кто в море» (совместно с Андреем Макаревичем), «В добрый час», «Музыка под снегом», «Ночь», «Спускаясь к великой реке», «Он играет на похоронах и танцах» и других.
Звукорежиссёр
Работал звукорежиссёром на Гостелерадио, регулировщиком радиоаппаратуры. Осуществил запись первых альбомов групп Воскресение, Лицей, Браво, Високосный Год и Секрет. До сих пор осуществляет запись и сведение для студийных альбомов группы «Машина времени». Ученик Виктора Бабушкина. Руководит звукозаписывающей компанией Sintez Records. Продюсер музыкальных альбомов «Машины времени» и проекта «Старые песни о главном».
Сольная деятельность
В 1987 году записал свои первые сольные песни «Дай помечтать» и «Кто со мной?» на стихи Маргариты Пушкиной.
В 1990 году выпустил сольную грампластинку «Танцы на крыше», которая была переиздана на CD в 1996 году. Альбом был записан в сотрудничестве с гитаристом Дмитрием Четверговым и Андреем Державиным (будущим клавишником «Машины времени»). Он состоял из песен на стихи Карена Кавалеряна. Сам Кутиков объяснил выход сольной пластинки тем, что у него накопилось много музыкального материала, а Макаревич, очень серьёзно подходящий к своей творческой деятельности, не сможет быстро написать тексты новых песен. При переиздании на CD в 1996 году к блоку песен на стихи Кавалеряна были добавлены не вошедшие на виниловый диск песни на стихи Маргариты Пушкиной "Кто со мной" и "Дай помечтать", а также кавер песни "Пьесы и роли"на стихи Александра Зайцева из репертуара "Машины времени" (альбом "В круге света").
С 1991 г. — президент компании «Синтез Рекордз».
С декабря 2003 Кутиков возобновил сольную деятельность, на этот раз совместно с группой «Нюанс», на концертах которой исполняет песни из своего сольного альбома и репертуара «Машины времени». С группой «Нюанс» он выступил на фестивале «Феникс» в Грозном. В интервью Кутиков говорит о выходе нового сольного альбома. Альбом «Демоны любви» вышел в 2009 году. Представление новой программы состоялось во МХАТе в феврале 2009 г.
В ближайшее время готовится к выходу второй альбом с группой «Нюанс». Его выход зависит не от автора, а от выпускающей фирмы и одно из его друзей с Эбби-Роуд. По словам самого Александра, "Когда альбом был записан, мне захотелось пересвести одну из песен, и я обратился к своему старому другу в Лондон. Но друг сильно загружен, поэтому, когда будет время, всё закончат." (цитата неточная, передана суть).
Весной 2016 года вышел третий сольный альбом Александра Кутикова — «Бесконечномгновенно».
Награды
- Орден Почёта (24 июня 1999) — за заслуги в развитии музыкального искусства[18] и в связи с 30-летием группы.
- Почётная премия РАО и ВОИС (2009) — «за вклад в развитие науки, культуры и искусства».[19]
- Орден Дружбы[5].
Личная жизнь
Жена, с 1983 года: Екатерина Игоревна Бганцева — художник, ландшафтный дизайнер. Художник-постановщик: окончила постановочный факультет Школы-студии МХАТ, работала в Вахтанговском театре, преподавала в институте культуры. Потом, поступила в архитектурный на факультет ландшафтного дизайна, параллельно закончила японскую академию школы согэцу. Сдала экзамен, получила японское имя и теперь имеет право открывать школы по всему миру.[20]
Дочь: Екатерина Кутикова (1989), юрист, увлекается музыкой и фотографией,[6] — закончила юридический факультет Международного Университета в Москве, оформила обложку альбома «Демоны любви».[21]
Интересные факты
 |
Этот раздел представляет собой неупорядоченный список разнообразных фактов о предмете статьи. Пожалуйста, приведите информацию в энциклопедический вид и разнесите по соответствующим разделам статьи. Согласно решению Арбитражного комитета Википедии, списки предпочтительно основывать на вторичных обобщающих авторитетных источниках, содержащих критерий включения элементов в список.
|
- Две песни «Машины времени» — «Дай мне ответ» и «Битое стекло», певшиеся в группе ещё Алексеем Романовым, в исполнении Александра Кутикова обрели каноническое звучание. Кроме того, песня «Синяя птица», впервые записанная на альбоме «Маленький принц», была исполнена там именно Кутиковым. А песня «Кого ты хотел удивить?», написанная Макаревичем, и первоначально певшаяся (в ранней редакции программы «Маленький принц») ещё Сергеем Кавагоэ и Евгением Маргулисом, стала настоящей визитной карточкой Кутикова в группе. Причём окончательное музыкальное решение «Кого ты хотел удивить?» и «Битого стекла» принадлежит опять-таки Кутикову.
- Увлекается горными лыжами, бильярдом, любит горы.
- Коллекционирует ложки, собрал их в период гастролей по территории СССР. Это изумительно красивые ложки, сейчас такие уже никто не режет.[22]
- Любимые гитары: «Fender Jazz Bass». На концертах работает на двух гитарах: «ERG Custom Guitars», Pedulla — 5-струнный бас.
- Любимые кинофильмы:
- Любимые книги:
- «Мастер и Маргарита»;
- «Игра в бисер»;
- «Паломничество в страну Востока»;
- «Сто лет одиночества»;
- «И объяли меня воды до души моей»;
- «Осень патриарха»;
- «Когда хочется плакать, не плачу».
- Болеет за футбольный клуб «Спартак» (Москва) с 1962 года.[23]
- Любимая страна — Италия.[6] в жилах жены Александра Кутикова Екатерины (которую в семье в шутку называют Екатериной Первой) течёт итальянская кровь[24], а дочь Александра и Екатерины Первой, Екатерину Кутикову Вторую, в Риме постоянно принимают за итальянскую девушку[25] и обращаются к ней только на итальянском языке.[26]Я очень люблю итальянскую кухню: итальянцы изумительно жарят мясо — баранину, телятину, говядину. Так как жарят итальянцы, не жарит никто. У итальянцев очень правильный подход к кулинарии: они берут очень хорошие продукты и стараются не испортить их соусами и приправами, не изменить их природный вкус. Итальянцы восхитительно готовят салаты, пасту, дары моря.
— [www.mashina-vremeni.com/kut_rim.htm А.Кутиков. Римские каникулы]
- У его домашних животных необычные клички: кошка Марта-Мартышка[27], два кота — Август и Сентябрь (Сеня), длинношёрстная такса Бруно.[6]
Известные песни в исполнении А. Кутикова
- «Поворот»
- «Скачки»
- «Любовники луны» (А.Кутиков — К. Кавалерян)
- «Танцы на крыше» (А.Кутиков — К. Кавалерян)
- «Пьесы и роли» (А.Кутиков — А.Зайцев)
- «Странный музей» (стихи М.Пушкиной)
- «Странные дни»
- «Пока не спущен курок»
- «Если бы мы были взрослей»
- «Опрокинутый мир летних снов»
- «Битое стекло»
- «Я хочу знать»
- «Дальше и дальше»
- «Караван» (А.Кутиков — А.Зайцев)
- «Кого ты хотел удивить?»
- «Спускаясь к великой реке»
- «Он играет на похоронах и танцах»
- «На абрикосовых холмах»
- «Оставь меня»
- «К Малой Бронной»
- «Ночь за твоим плечом»
- «Уходя — уходи»
- «Старый рок-н-ролл»
- «Лондон»
- «Знаки на песке»
- «О чём небо плачет?»
Автор музыки к многим из этих и другим песням, в том числе и исполняемым А.Макаревичем («Ночь», «Там, где будет новый день» и др.) и Е.Маргулисом («Ветер всегда одинок»)
Сольная дискография
- 1990 — «Танцы на крыше» (переиздан в 1996 с добавлением трёх песен)
- 1996 — «Лавка Чудес» (песни 1972—1979 гг. — «Високосное лето»)
- 2002 — «The Best. Машина времени»
- 2002 — «Happy Birthday! Избранное, том I.» (Подарочное эксклюзивное издание. Проект при участии А. Кутикова)
- 2009 — «Демоны Любви»
- 2014 — «Александр Кутиков и Нюанс: Первые записи» (интернет-EP)
- 2016 — «Бесконечно-мгновенно»
Рок-оперы
- 1985 — «Стадион» — «Ехидный»
- 2009 — «Мастер и Маргарита» — Сосед Алоизия
Музыка для кино
Музыка для мультфильмов
Александр Кутиков вместе с Александром Зайцевым и Андреем Макаревичем написали музыку для нескольких мультипликационных фильмов из сериала Обезьянки:
- 1983 — «Обезьянки. Гирлянда из малышей»
- 1984 — «Как обезьянки обедали»
- 1987 — «Обезьянки и грабители»
Фильмография
| Год | Название | Роль | |
|---|---|---|---|
| 1976 | ф | «Шесть писем о бите» | Имя персонажа не указано |
| 1981 | ф | «Душа» | Имя персонажа не указано |
| 1985 | ф | «Начни сначала» | камео |
| 1989 | ф | «Рок и фортуна» | Имя персонажа не указано |
| 2011 | ф | «Без Маски». Фильм-концерт | Имя персонажа не указано |
Видеоклипы
- 1987 — «Замыкая круг»
- 1988 — «Дай помечтать»
- 1989 — «Троянский конь»
- 2007 — «Замыкая круг ХХ лет спустя»
Бизнес
- «Sintez records»
- С 1991 года — президент студии «Sintez records», выпускающей практически все диски группы «Машина Времени» и не только.
Напишите отзыв о статье "Кутиков, Александр Викторович"
Примечания
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=060575 Награждён указом президента России № 1557 от 22 ноября 1999 года]
- ↑ [www.jjew.ru/index.php?cnt=8012 Александр Кутиков: Мое увлечение иудаизмом началось с того, что я еврей :: ИНТЕРВЬЮ :: Еврейский журнал]
- ↑ [www.echo.msk.ru/programs/korzun/632506-echo/ Эхо Москвы :: Без дураков: Александр Кутиков]
- ↑ Список игроков ФК «Крылья Советов» Самара
- ↑ 1 2 [www.pl.com.ua/?pid=28&artid=131 Журнал — Интернет-издание «Публичные люди» — www.pl.com.ua]
- ↑ 1 2 3 4 [teleweek.ru/49818 ТЕЛЕНЕДЕЛЯ — Взгляд назад — Александр Кутиков: жену я себе украл]
- ↑ [pusk.by/bbe/62877 Красавченко, Сергей Николаевич]
- ↑ Затяжной поворот или история группы «Машины Времени»
- ↑ 1 2 3 [www.radiomayak.ru/tvp.html?id=250505 Радио «Маяк» / Александр Кутиков — гость Александра Карлова]
- ↑ [www.jig.ru/index4.php/2009/12/20/beseda-s-aleksandrom-kutikovym.html Беседа с Александром Кутиковым Международная Еврейская Газета — МЕГ]
- ↑ [treshina-group.livejournal.com/24650.html группа ТРЕЩИНА — Александр Кутиков в Коломне. 27 марта ресторан «ОТЕЛЬ»]
- ↑ [www.mashina-vremeni.com/solnaya/ak/akbio.html Кутиков Александр Викторович]
- ↑ [vrem-mashina.narod.ru/rassk.htm Сайт поклонников группы МАШИНА ВРЕМЕНИ]
- ↑ krasnodar.teleweek.ru/49818
- ↑ М. Марголис. «Затяжной поворот»
- ↑ [www.mashina-vremeni.com/kut_ogon.htm New Page 1]
- ↑ [rock.samaratoday.ru/news/2002/04_april/00-91.asp РОК-шок: энциклопедия скандалов. Александр Кутиков. Сентиментальное чудовище. Новости-Апрель 2002]
- ↑ Указ Президента РФ от 24 июня 1999 г. № 814
- ↑ [www.newsmusic.ru/news_3_18145.htm РАО и ВОИС наградили Матвиенко, Блинова и Кутикова — Поп NEWSmusic.ru]
- ↑ [www.radiomayak.ru/tvp.html?id=250505 10.10.2010 11:05 Шоу «Доживём до понедельника» Александр Кутиков — гость Александра Карлова Радио «Маяк»]
- ↑ [www.maximum.ru/music/artists/song/1713296/ Радио MAXIMUM .::. Музыка .::. Артисты .::. Описание композиции]
- ↑ [www.mashina-vremeni.com/solnaya/ak/index.html Биография на официальном сайте Машины Времени]
- ↑ [rus.spartak.com/usr/news/item.asp?id=61217 Александр Кутиков: «Надо брать пример с Веллитона»]
- ↑ [pravda-24.ru/?p=31140 Телепрограмма «Правда 24» | Александр Кутиков: «У моей жены богатая родословная»]
- ↑ [pravda-24.ru/?p=31136 Телепрограмма «Правда 24» | Александр Кутиков слушает тоже, что и дочь]
- ↑ [www.mashina-vremeni.com/kut_rim.htm А.Кутиков. Римские каникулы]
- ↑ [pravda-24.ru/?p=31131 Телепрограмма «Правда 24» | Мартышка Александра Кутикова]
Ссылки
- [www.kutikov.com Официальный сайт Александра Кутикова]
- [www.mashina.ru/test1000/mashina/kutikov.html А.Кутиков на сайте «Машины времени»]
- [www.newsmusic.ru/news_2_5088.htm Интервью Александра Кутикова «Честь — это самое важное, что есть у мужчины»]
- [www.mashina-vremeni.com/solnaya/ak/index.html Сольная дискография, биография]
- [muzalbom.ru/rock/aleksandr-kutikov-demony-lyubvi-2-albom-kompozitora-mashiny-vremeni.html Рецензия на альбом Александр Кутиков «Демоны любви»(2009) ]
- [top4top.ru/kutikov/posts Александр Кутиков] на сайте «[Top4top.ru Топфотоп]»
- [www.snob.ru/profile/23405 Александр Кутиков] на сайте «[Snob.ru Snob.ru]»
- [thankyou.ru/music/rock/aleksandr_kutikov Песни Александра Кутикова] на сайте «[Thankyou.ru ThankYou.ru]»
- [facebook.com/people/Александр-Кутиков/1216266423 Официальная страница ] в социальной сети Facebook
- [myspace.com/alexandrkutikov Официальная страница ] (англ.) на сайте Myspace
- [www.youtube.com/AlexanderKutikov Видеоканал ] на YouTube
- Александр Кутиков в «Твиттере»
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кутиков, Александр Викторович
– Да как же, он так и говорит?– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Категории:
- Родившиеся 13 апреля
- Родившиеся в 1952 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Москве
- Музыканты по алфавиту
- Композиторы по алфавиту
- Композиторы СССР
- Композиторы России
- Композиторы XX века
- Композиторы XXI века
- Певцы и певицы по алфавиту
- Певцы и певицы СССР
- Певцы и певицы России
- Певцы и певицы XX века
- Певцы и певицы XXI века
- Кавалеры ордена Дружбы (Россия)
- Кавалеры ордена Почёта
- Заслуженные артисты Российской Федерации
- Музыканты группы «Машина времени»
- Рок-музыканты СССР
- Рок-музыканты России
- Бас-гитаристы России
- Музыкальные продюсеры России
- Рок-вокалисты России
