Куткашенский, Исмаил-бек

Исмаил-бек Куткашинский
азерб. اسماعیل بَی قوتقاشینلی
Дата рождения	1806(1806)
Место рождения	Куткашен, Куткашенский магал, Шекинское ханство
Дата смерти	14 августа 1861(1861-08-14)
Место смерти	Шемаха, Шемахинский уезд, Бакинская губерния
Принадлежность	Российская империя
Род войск	Кавалерия
Звание	Генерал-майор (1850)
Сражения/войны	Кавказская война, Русско-персидская война (1826—1828), Русско-турецкая война (1828—1829)
Награды и премии

Исмаил-бек Куткашенский (азерб. اسماعیل بَی قوتقاشینلی, İsmayıl bəy Sultan Nəsrullah oğlu Qutqaşınlı, 1806—1861) — азербайджанский писатель и российский военный деятель, генерал-майор Российской императорской армии, первый азербайджанец кавалер ордена Святого Георгия.

Биография

Ранние годы

Исмаил-бек Куткашенский родился в 1806 году в селении Куткашин в семье последнего куткашенского султана Насруллы Султана. Службу начал в 1822 году рядовым в Грузинском гренадерском полку. В одном из документов, сохранившийся в делах Кавказского комитета, сообщается:

Из дел Кавказского Комитета видно, что Куткашенский, происходящий из мусульман, есть сын наследного султана Насруллы Куткашенского, владевшего магалом его имени в Шекинской провинции... Со смертью его магал поступил в казённое ведомство... Султан Насрулла пользовался уважением начальства. Он был из первых, обнаруживших наклонность к России... В 1822 году он отдал в военную службу означенного сына Исмаилбека — пример, в то время между мусульманами почти единственный... С того времени Исмаил-бек Куткашенский постоянно продолжает службу.

В 1824 году Куткашенский был произведён в прапорщики, а в 1827 году — в подпоручики.

Русско-персидская война 1826-1828 гг.

3 сентября 1826 года участвовал в «разбитии персиян при Шамхоре», 13 сентября в сражении под Елизаветполем. За отличие в сражении 28 января 1827 года произведён в подпоручики. Участвовал в осаде и взятии крепости Аббас-Абад в июле 1827 года, осаде и взятии крепости Сардар-Абад в сентябре того же года. С 24 сентября по 1 октября 1827 года участвовал в осаде и взятии Эривани. 25 января 1828 года за отличия в сражениях против персиян в 1827 году, награждён орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «за храбрость». Награждён персидским орденом Льва и Солнца 3-й степени.

Русско-турецкая война 1828—1829 гг.

Участвовал в походе через Саганлугский хребет и разгроме армии Гакки-паши 14 июня 1829 года, разгроме главных сил Эрзерумского сераскира 19 июня, занятии крепости Гассан-Кала 23 июня и занятии Эрзерума 24-27 июня 1829 года. За отличие по службе 24 апреля 1829 года произведён в поручики. За отличие и проявленную храбрость в сражениях с турками в 1829 году награждён орденом Святой Анны 3-й степени с бантом.

20 ноября 1829 года назначен адъютантом к генералу Н. П. Панкратьеву. 6 января 1831 года поручик Куткашенский высочайшим приказом переведён в Лейб-гвардии Павловский полк тем же чином, с оставлением в прежней должности.

7 октября 1831 года «за отличие в делах против горцев» был нараждён золотой шпагой с надписью «За храбрость». В 1835-1836 годах служил в Закавказском конно-мусульманском полку в Варшаве. 6 декабря 1835 года произведён в штабс-капитаны. В 1836 году назначен состоять при командире Отдельного Кавказского корпуса для особых поручений. С 28 июня по 30 сентября 1837 года временно управлял Каракайтагской провинцией. 30 сентября 1838 года «за отличие по службе» произведён в капитаны. 31 марта 1839 года «за отличие по службе» произведён в подполковники.

С 1844 года работал в «Шемахинской бекской комиссии» по определению поземельных и личных прав высшего мусульманского сословия. Кроме того, он сам интересовался перспективами экономического развития Азербайджана, составил «Записку о развитии шелководства в крае», пытался внедрить новые формы производства у себя в имении. В 1850 году избран действительным членом Кавказского общества сельского хозяйства, а затем и Кавказского отделения Русского географического общества — первых научных учреждений на Кавказе.

6 декабря 1850 года произведён в генерал-майоры с состоянием по кавалерии при Отдельном Кавказском корпусе. 1 марта 1852 года высочайшим приказом был уволен в отпуск «за границу, в Аравию, на полтора года для поклонения гробу Магомета».

В 1857 году Куткашенский был причислен в число состоящих при Кавказской армии. Скончался он 14 августа 1861 года. 21 сентября было получено донесение о его смерти и высочайшим приказом он был «исключён из списков умершим».

Литературная деятельность

В связи с военной службой Исмаил-бек Куткашенский некоторое время жил в Варшаве, где в 1835 году напечатал на французском языке рассказ «Рашид-бек и Саадет-ханум». Написанное под влиянием азербайджанского фольклора, в частности дастанов, и русского сентиментализма, оно стало первым азербайджанским художественным произведением в европейском стиле на тему романтической любви. Герой этой новеллы, молодой помещик, выражает просветительские и демократические взгляды автора. Он критикует бесправное положение женщины, воспевает взаимную любовь.

О широком кругозоре Исмаил бек Куткашенского, его знаниях и представлениях, его интересе к культурному наследию Востока свидетельствует «Сафар-наме» («Книга путешествия») — путевые очерки, написанные им во время путешествия в Мекку, предпринятого в 1852 году. Известны также его лирические стихи и путевые записки.

Личная жизнь

Куткашенский был женат на Папу-бике, вдове шамхала Тарковского, вали Дагестанского. Детей у них не было.

Владел русским и французским языками.

Награды

• Орден св. Владимира 4-й степени с бантом
• Орден св. Георгия 4-го класса (4 декабря 1843 года)
• Золотая шпага с надписью «За храбрость»

Ссылки

• Краткие биографии деятелей Кавказа // Кавказский календарь на 1889 год. — Тифлис, 1888. — С. 15.

Отрывок, характеризующий Куткашенский, Исмаил-бек

– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.