Куттинирпаак

</tt>

</tt>

</tt>

Национальный парк Куттинирпаак
Категория МСОП — II (Национальный парк)
81°33′50″ с. ш. 68°25′17″ з. д.81.56389° с. ш. 68.42139° з. д. / 81.56389; -68.42139
Расположение	Нунавут
Страна	Канада Канада
Ближайший город	Резольют
Площадь	37 775,0 км²
Дата основания	1988
Посещаемость	135 (2004)
Управляющая организация	Парки Канады
Национальный парк Куттинирпаак

Национа́льный парк Куттинирпаа́к (англ. Quttinirpaaq National Park, фр. Parc national Quttinirpaaq) — национальный парк, расположенный на севере канадской территории Нунавут. Куттинирпаак является вторым по величине и самым северным парком Канады, основная его часть находится на острове Элсмир в составе островов Королевы Елизаветы Канадского Арктического архипелага в 750 км от Северного полюса и в 25 км от Гренландии.

Парковая резервация Элсмир-Айленд на месте современного парка была основана в 1988 году. Образование территории Нунавут в 1999 году сопровождалось соглашением о создании национального парка. Работа подготовительной комиссии была завершена в 2001 году, тогда же парк приобрёл своё современное название, которое на языке инуитов означает «Вершина мира». С 2004 года парк является номинантом на включение в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Физико-географическая характеристика

По информации правительственного агентства Парки Канады, которое управляет национальным парком, его площадь составляет 37 775 км². Вместе с тем, в базе данных Международного союза охраны природы (МСОП) указана площадь 38 148 км². Согласно акту о национальных парках Канады, территорию парка Куттинирпаак составляет часть острова Элсмир, а также часть Северного Ледовитого океана, заливы, фьорды, острова различной величины, реки и озёра, которые находятся внутри установленных границ. Исключение составляет остров Уорд Хант, территорию которого планируется включить позднее.

Геология

Парк находится в самой северной части Инуитского орогена (англ. Innuitian Orogen) — горного сооружения, формировавшегося длительное время с докембрия до конца кайнозоя. Эти горы имеют альпийский возраст и активны и в настоящее время. Гигантская горная гряда, которая носит название Арктической Кордильеры, простирается по северной границе континента от юго-западной оконечности острова Принс-Патрик до северной Гренландии. Арктическая Кордильера Элсмира — Принс-Патрика является частью арктического геосинклинального пояса. Геологическое строение территории парка весьма разнообразно и представляет собой совокупность полигенетических (морских, ледниковых, водноледниковых и др.) осадочных горных пород, выполняющих понижения или плащеобразно перекрывающих плосковершинные водораздельные части массива по эффузивным, метаморфическим и интрузивным образованиям.

Рельеф

Более 65 % площади парка расположено в горах на острове Элсмир, имеющих обобщённое название Горы Земли Гранта. Эти горы, самые высокие в канадской Арктике, протягиваются с северо-востока на юго-запад и включают в себя хребты Осборн, Гарфилд, Юнайтед-Стейтс, Бритиш-Эмпайр и горы Чалленджер. Здесь, преимущественно на абсолютных высотах 1100 метров и выше, располагаются главные ледники парка. Положение современной снеговой линии варьирует, в зависимости от экспозиции склонов, около близких абсолютных высот (чуть ниже). Сплошного ледникового щита, подобного Гренландскому, на Элсмире нет из-за относительно малого количества осадков. Современные ледники занимают около 36 % площади парка. В эту площадь современного оледенения входят также и ледники плоских вершин и ледниковые купола, возраст которых вероятно достигает 125 тысяч лет, а также и морские покровные ледники континентальных шельфов. Свободная ото льда прибрежная полоса имеет следы более обширного четвертичного оледенения.

Высота ледников в наземной части парка достигает 900 метров. Вершины, выступающие над ледовым покровом называются нунатаками. На территории парка ряд нунатаков превышает 2500 метров. В горах, на расстоянии 800 км от Северного полюса, располагается выступающий над ледником Мак-Клинток пик Барбо, высота которого 2616 метров. Он является самой высокой точкой территории Нунавут, одной из самых северных вершин в мире и самой высокой отметкой Северной Америки к востоку от Скалистых гор. Севернее пика Барбо расположена гора Уислер высотой 2590 метров (по другим источникам — 2500 метров). Других вершин, превышающих отметку 2000 метров, на территории парка нет.

Плато Хейзен площадью 9250 км² расположено в южной части парка между проливом Нарес и фьордом Арчер. Плато опускается до 300 метров в районе озера Хейзен и достигает абсолютной высоты около 1300 метров на юге. В настоящее время крупное современное оледенение на плато отстствует, сохранились лишь его остатки: ледник Марри (англ. Murray Ice Cap) и ледник Симмонс (англ. Simmons Ice Cap). На востоке плато заканчивается 600 метровыми клифами.

Гидрология

Между плато Хейзен и горами Земли Гранта на высоте около 158 метров над уровнем моря расположено озеро Хейзен. Северо-западная граница озера обрамлена отрогами хребтов Гарфилд и Юнайтед-Стейтс. При площади поверхности 542 км² и глубине до 280 метров, что ниже уровня моря, озеро является самым большим по объёму арктическим озером. Площадь бассейна составляет 3500 км². Озеро Хейзен питают тающие ледники вокруг. Часть озера остаётся подо льдом круглый год.

Плато Хейзен расчленено сетью древних ледниковых долин — трогов. По одному из них сейчас протекает река Рагглс, единственный водоток, проистекающий из озера Хейзен. Юго-западная часть плато принадлежит к крупному речному бассейну реки Макдоналд, впадающей во фьорд Танкуэри.

Площадь морской территории парка (без учета шельфовых ледников) составляет около 2375 км². Северная часть острова Элсмир была окружена одноимённым шельфовым ледником, площадь которого в начале XX века составляла 8900 км². К 2000 году единый ледник распался на шесть изолированных выводных ледников, два из которых (шельфовые ледники Уорд-Хант и Маркем) были расположены на территории национального парка. Ледники достигают 80 метров в высоту и могут покрываться водой во время приливов.

После 2000 года ледник Уорд-Хант особенно интенсивно продуцировал айсберги. Один из последних отёлов айсбергов произошёл летом 2008 года, когда преобладающие южные ветры отогнали от ледникового барьера паковые льды и освободили громадные полыньи.. В июле 2008 года два крупных айсберга отделились от шельфового ледника Уорд-Хант, а уже в августе большие айсберги, отколовшиеся от ледника Сирсон западнее парка, стали причиной разрушения ледника Маркем. Вместе с этим событием национальный парк потерял одну из своих уникальных экосистем — эпишельфовое озеро, или ледниково-подпрудное озёро. Эпишельфовые озёра образуются из пресной воды во фьордах, полностью заблокированных ледниками. Более низкая плотность пресной воды позволяет ей находится над солёной, а ледник конесервирует зеркало озера от ветра и препятствует перемешиванию воды. Глубины пресной части таких озёр равны мощности ледниковых плотин.

Рельеф парка

Пик Барбо	Ледник и река Хенриетта-Несмит	Фьорд Танкуэри

Климат

Территория парка представляет собой арктическую пустыню. Холодные зимы показывают температуры, рекордные для Канады, полярная ночь продолжается с ноября по февраль. Лето обычно тёплое, особенно в районе озера Хейзен, полярный день продолжается с мая по август. Погодные условия в парке распределены неравномерно: более холодное побережье получает большее количество осадков по сравнению с внутренней частью острова. Ветры на территории парка в основном слабые, исключение составляют ледовые шапки. Перемены погоды могут быть очень быстрыми. Снег возможен в любое время года, видимость иногда пропадает на несколько дней.

Ниже представлена климатическая таблица в Алерте. Алерт является самым северным постоянным населённым пунктом мира и расположен на острове Элсмир в нескольких километрах от парка.

Климат Алерта
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	0,0	1,1	−2,2	−0,2	7,8	18,2	20,0	19,5	11,2	4,4	0,6	3,2	20,0
Средний максимум, °C	−28,8	−29,8	−28,7	−20,5	−8,7	1,6	5,9	3,3	−6	−15,8	−22,8	−26,4	−14,7
Средняя температура, °C	−32,4	−33,4	−32,4	−24,4	−11,8	−0,8	3,3	0,8	−9,2	−19,4	−26,4	−30,1	−18
Средний минимум, °C	−35,9	−37	−36,1	−28,2	−14,9	−3,2	0,7	−1,8	−12,2	−22,8	−30	−33,7	−21,3
Абсолютный минимум, °C	−48,9	−50	−49,4	−45,6	−29	−13,9	−6,3	−15	−28,2	−39,4	−43,5	−46,1	−50
Норма осадков, мм	6,8	6,3	7,0	10,3	11,0	11,1	27,8	21,2	23,4	12,3	9,7	6,8	153,8
Источник: [www.climat.meteo.gc.ca/climate_normals/results_e.html?Province=ALL&StationName=Alert&SearchType=BeginsWith&LocateBy=Province&Proximity=25&ProximityFrom=City&StationNumber=&IDType=MSC&CityName=&ParkName=&LatitudeDegrees=&LatitudeMinutes=&LongitudeDegrees=&LongitudeMinutes=&NormalsClass=A&SelNormals=&StnId=1731& Canadian Climate Normals 1971—2000: Alert] (англ.). Министерство окружающей среды Канады. Проверено 5 апреля 2010. [www.webcitation.org/6Hqo8QbRq Архивировано из первоисточника 4 июля 2013].

По мнению учёных, глобальное потепление существенно повлияет на климатические условия в парке. Специалисты утверждают, что в северной части острова Элсмир возможны самые большие изменения климата в Канаде. По разным оценкам к концу XXI века температура поверхности поднимется на 3—5 °C, а изменение температуры океана возможно до 7 °C.

История

Территория до прихода европейцев

Предполагается, что около 6000 лет назад территории парка достигли палеоэскимосы. Они охотились на карибу и овцебыков, однако их было немного и они прожили на территории 300—400 лет. Вторая волна палеоэскимосов достигла острова около 3000 лет назад, а третья волна, представляющая культуру дорсет, около 1000 лет назад. Третья волна палеоэскимосов была вытеснена людьми туле, которые являются предками инуитов. Туле охотились на китов и других морских млекопитающих, однако и они ушли с острова во время похолодания, которое случилось в 1600—1850 годах.

В 2004 году на реке Рагглс около озера Хейзен сотрудники парка вместе со студентами-инуитами обнаружили остатки двух жилищ туле, которые носят название каммак (англ. qammaq), и другие археологические артефакты. Всего на территории парка обнаружено около 200 археологических находок, относящихся ко всем перечисленным историческим культурам, более 40 из них находится в окрестностях озера Хейзен.

Европейские экспедиции и первая база

Европейцы высадились на территории парка в 1875 году, когда у северных берегов острова Элсмир зимовал один из двух кораблей Британской Арктической экспедиции под руководством Джорджа Нэрса. Корабль HMS Discovery стоял в заливе Леди-Франклин. Второй корабль экспедиции, HMS Alert, провёл зиму в арктических водах севернее на 160 км. Весной 1876 года участники экспедиции совершили несколько санных рейдов вглубь острова, однако цинга вынудила их вернуться в Англию в том же году.

Следующая экспедиция на остров, которая состоялась в 1881 году, также включала стоянку в заливе Леди-Франклин. Экспедиция армии США (в других источниках экспедиция названа международной) под руководством лейтенанта Адольфа Грили ставила своей задачей основание полярной научной станции, которая получила название Форт-Конгер, и работу по программе международного полярного года. За два года, с августа 1881 по август 1883 года, было выполнено около 500 наблюдений, проведены исследования территории острова. Во время санных походов было открыто озеро Хейзен и фьорд Грили, наблюдения касались состояния погоды, приливов, сбора различных образцов пород, флоры и фауны. Вместе с тем, экспедиция была вынуждена оставить остров, не получив запаса пропитания в 1882 и 1883 годах. Только 7 из 26 человек, включая руководителя группы, выжили после того как остатки экспедиции застряли на острове Пим около восточного побережья Элсмира. Они были найдены китобойным судном Thetis в 1884 году.

Заброшенная база Форт-Конгер была модернизирована в 1899 году, когда её решил использовать в качестве стоянки американский исследователь Роберт Пири. Он воспользовался услугами проводников с северо-западной Гренландии, изучил местные традиции, пищу и одежду, что позволило ему приспособиться к суровому климату. Роберт Пири совершил три экспедиции к Северному полюсу, используя Форт-Конгер в качестве перевалочной базы. После него здесь останавливались многие другие экспедиции, в том числе международные. С 1991 года постройки форта находятся под охраной государства.

Исследование территории под патронажем канадского правительства началось в 1920-х годах, когда остров стали патрулировать отряды Северо-Западной конной полиции. В это время на острове было основано три поста. Патрулирование осуществлялось при поддержке инуитских проводников с Гренландии и включало в себя территорию будущего парка.

Научно-исследовательские лагеря

В середине XX века на острове Элсмир, в том числе на территории парка, был основан ряд научно-исследовательских станций и военных баз. Ведущую роль в строительстве играло Министерство национальной безопасности Канады и его подразделение, Комиссия по оборонным исследованиям (англ. Defense Research Board). Метеостанция Алерт, основанная в 1950 году, работает до сих пор, ряд других лагерей и станций прекратил работу.

Пост Хейзен-Лейк (англ. Lake Hazen DRB Camp) был основан на северо-западном берегу озера в 1957—1958 годах в рамках международного геофизического года при поддержке Международного совета науки и 67 государств. Лагерь занимался гляциологическими исследованиями и осуществлял самые крупные проекты канадской Арктики. Оригинальные постройки существуют до сих пор и служат смотровой базой парка.

Лагерь Уорд-Хант (англ. Ward Hunt Island DRB Camp) был основан в 1959 году совместными силами лаборатории наземной науки (англ. Terrestrial Sciences Laboratory) Воздушных сил США, Арктическим институтом Северной Америки и комиссии по оборонным исследованиям в разгар холодной войны и предназначался для разработки логистических возможностей арктического шельфа в регионе. В лагерь, расположенный в северной части острова, было доставлено 50 тонн груза. Всего было построено четыре барака и установлено несколько палаток, количество обитателей лагеря достигало 30 человек. Первоначальные исследования были связаны с определением возможности принимать самолёты на шельф, позднее проводились научные исследования движения шельфа, а также климатической истории региона.

Пост Фьорд-Танкуэри (англ. Tanquary Fiord DRB Camp) был основан в 1962 году для координации исследовательских программ в северной части острова. Программы проводились в области исследования морского льда, а также метеорологии, океанографии, гляциологии, биологии и археологии. Исследования региона на базе Танкуари-Фьорд проводились до 1990-х годов. В настоящее время лагерь используется в качестве одной из баз парка.

Флора и фауна

Растительный мир

Суровые климатические условия региона оказывают существенное влияние на растительный мир парка. Вечная мерзлота летом оттаивает на глубину от 10 см до 1 м, что не позволяет растениям развить глубокую корневую систему. Низкие зимние и летние температуры замедляют метаболизм растений и активность насекомых-опылителей. Почвы очень скудны, так как в холодном грунте почти не происходит гниение. Кроме того, на разнообразие растительного мира оказывает влияние низкий уровень осадков и сильные ветра.

Вместе с тем, растения приспосабливаются к подобным условиям самыми разнообразными способами. Арктические растения преимущественно невысокие. Благодаря пигменту антоциану большинство растений поглощает солнечную энергию и увеличивает свою температуру почти на 20 °С, из-за чего фотосинтез происходит при более низких температурах окружающей среды. Некоторые виды произрастают в своеобразных розетках, имеют волосяной стебель или покрытые пухом семена. В основном растения используют вегетативное размножение посредством стеблей и корневой системы, те же растения, которые оплодотворяются насекомыми, стремятся разместить мужские и женские цветы в непосредственной близости друг от друга. Переноса семян птицами и животными практическит не происходит. Кроме того, используются специальные приёмы воспроизводства. Растения могут ждать подходящих для размножения условий более одного года.

Только 2 % территории парка покрыты растительностью. На низких участках парка, в районах фьорда Танкуэри, озера Хейзен и берегов залива Леди-Франклин можно встретить растительность, характерную для кочкарной тундры. В парке встречается 154 вида сосудистых растений, 44 вида лишайников, 193 вида мохообразных. Наиболее распространены мак полярный (Papaver radicatum) и камнеломка супротивнолистная (Saxifraga oppositifolia), которые встречаются практически на всей свободной от снега территории парка. Самым высоким растением является ива арктическая (Salix arctica), важнейший источник пищи для травоядных.

Ива арктическая	Камнеломка супротивнолистная	Мак полярный

Животный мир

Животный мир парка представлен наземными и морскими млекопитающими. Список животных включает карибу пири (Rangifer tarandis pearyi), мельвильского островного волка (Canis lupus arctos), овцебыка (Ovibos moschatus), полярного зайца (Lepus arcticus), гренландского лемминга (Dicrostonyx greenlandicus), нарвала (Monodon monoceros), полярного медведя (Ursus maritimus), моржа (Odobenus rosmarus), кольчатую нерпу (Phoca hispida), морского зайца (Erignathus barbatus) и других.

Миграции карибу на территории парка слабо изучены. Основные исследования проводились только в 1961 году и показали количество особей порядка 200. Учёные предполагают, что с тех пор количество оленей увеличилось. Карибу входят в Красную книгу Канады. В основном они встречаются в прибрежных территориях, питаются мхом, лишайниками и арктической ивой. Часто в тех же местах встречаются и овцебыки группами от 2 до 24 особей (в зимнее время количество особей в группе может достигать 60). Ежегодно в конце апреля или начале мая у овцебыков рождаются детёныши. Волки распространены на всей территории парка, однако они выводят детёнышей только в одной части парка, которая, в целях сохранения вида, закрыта для туристов. Волки охотятся на северных оленей и полярных зайцев. Последние часто встречаются большими группами до тысячи особей и питаются в основном арктической ивой. Несмотря на то, что наличие большого количества льдов позволяет полярным медведям охотится круглый год в море, их можно встретить и на острове. Медведи могут заходить вглубь острова на 40 км. Морские обитатели представлены нарвалами, которых можно наблюдать в заливе Леди-Франклин в восточной части острова, моржами, которые обычно обитают южнее парка, а также кольчатыми нерпами и морскими зайцами, которых можно встретить на побережье в любое время года.

Птицы в основном представлены водоплавающими и морскими видами. Из 34 видов птиц, обитающих на территории парка, только 21 вид строит здесь гнёзда. Единственными хищниками являются кречет (Falco rusticolus) и белая сова (Nyctea scandiaca), а также редкий орлан-белохвост (Haliaeetus albizilla). Многие птицы осуществляют очень продолжительные миграции, в частности, длиннохвостый поморник (Stercorarius longicaudus) прилетает из Африки, а полярная крачка — из Антарктики. Только одна птица остаётся в парке на всю зиму — тундряная куропатка (Lagopus mutus).

Единственным видом рыб, обитающих в озёрах на территории парка, является арктический голец. Обычно голец может выплывать в прибрежные океанические воды для пропитания, но существование анадромных особей на территории парка не показано. Рыбы, живущие исключительно в озере, питаются фитопланктоном и зоопланктоном. Так как голец является единственной рыбой в озёрах, а придонных растений в них тоже нет, то, вероятно, крупные рыбы питаются себе подобными. Гольцы мечут икру с середины августа по середину октября на самом дне озёр, мальки появляются через 180 дней.. В озере Хейзен обитает его самая северная популяция.

Полярный заяц	Полярная крачка	Песец

Управление парком

В 1978 году правительство Канады выступило с инициативой о создании шести северных парков (англ. Six North of Sixty), один из которых должен был находиться в северной части острова Элсмир. Национальная парковая резервация Элсмир-Айленд была основана 16 сентября 1988 года. Тогда же был сформирован предварительный план управления парком.

В 1993 году было подписано соглашение о разделе земли в Нунавуте, ставшее одним из двух документов, давших основу формирования новой канадской территории в 1999 году. На его базе 12 августа 1999 года было подписано дополнительное соглашение (англ. Inuit Impact and Benefit Agreement), которое содержало описание трёх парков территории: Ауюиттук, Куттинирпаак и Сирмилик. По этому соглашению управление парком Куттинирпаак осуществлялось в соответствии с предварительным планом 1994 года. Парки были созданы после вступления в силу 19 февраля 2001 года акта о национальных парках Канады. Обычно управление федеральными парками Канады осуществляется согласно пятилетним планам, однако в случае с парком Куттинирпаак, было принято решение о создании 15-летнего плана. В 2002 и 2004 годах проводились предварительные консультации, однако только в декабре 2009 года план управления парком был представлен в правительстве Канады в Оттаве.

Управление парком осуществляется совместным комитетом, функциями которого помимо собственно управления, является предоставление информации о состоянии парка различным заинтересованным федеральным и территориальным организациям, а также изучение планов агентства Парки Канады до их подписания. Совместный комитет состоит из шести человек (по три человека от правительства Канады и от ассоциации инуитов) и проводит заседания не реже двух раз в год.

Охрана территории

Будучи частью национальной системы парков Канады, Куттинирпаак призван охранять один из 39 природных регионов страны — регион восточной Арктики (англ. Eastern High Arctic Natural Region), или природный регион 39. Согласно концепции зонирования, парк поделён на зоны трёх типов:

• Зона I предусматривает особую защиту природных и культурных объектов, находящихся под угрозой уничтожения. Использование моторизованных транспортных средств возможно только по специальному разрешению. К первой зоне относится Форт-Конгер, бассейн озера Хейзен, озеро Льюис и озеро Кэттл, что составляет 9,75 % площади парка.
• Зона II представляет природу в естественном состоянии с минимальным уровнем сервиса для туристов. Использование моторизованных транспортных средств туристами запрещено. Вторая зона составляет 90 % площади парка.
• Зона III является зоной отдыха посетителей парка с ограниченным использованием транспорта и других сервисов. Эта зона включает в себя ряд лагерей и станций на территории парка.

Международный союз охраны природы относит национальные парки ко II категории. Это означает, что Куттинирпаак призван охранять обширную экосистему региона, её характеристики, виды и экологические процессы. Кроме того, предусматривается научная и образовательная деятельность, а также возможность отдыха на территории парка.

Научные исследования

В настоящее время парк активно сотрудничает с различными канадскими и международными учебными заведениями и исследовательскими проектами. На территории парка и всей северной части острова Элсмир проводится ряд научных исследований в области гляциологии, экологии, ведутся археологические исследования.

В рамках международного полярного года в 2007—2008 годах был создан проект, занимающийся исследованием шельфовых ледников (англ. Northern Ellesmere Ice Shelves Ecosystems and Climate Impacts). Проект был создан при поддержке Министерства окружающей среды и Министерства национальной безопасности Канады, канадских рейнджеров, а также ряда ведущих университетов Канады. Целью проекта является исследование текущего состояния шельфовых ледников, определение толщины льда и его внутренней структуры, построение профилей солёности воды во фьордах и заливах острова, установку автоматической метеостанции около шельфового ледника Сирсон, а также взятие проб воды для исследования микроорганизмов в оставшихся эпишельфовых озёрах. Научно-исследовательская группа проекта включает полевых исследователей Дерека Мюллера (Университет Трента), Люка Копланда (Оттавский университет), Эндрю Гамильтона (Университет Лаваля).

Археологические раскопки на острове начали производится ещё до создания парка. В 1970-х годах, артефакты, найденные в районе Форт-Конгер, собирались в Северном музейном центре принца Уэльского (англ. Prince of Wales Northern Heritage Centre) в Йеллоунайфе, в 1980-х — в канадском музее цивилизации в Гатино, а после 2000 — в Сервисном центре Западной Канады в Виннипеге. После создания парка была высказана заинтересованность в возвращении ряда объектов. В настоящее время задокументировано около 300 археологических объектов, большая часть которых находится на территории парка.

База Уорд-Хант-Айленд в северной части парка является отправной точкой экспедиций на Северный полюс, которые обычно начинаются в марте-апреле.

Туризм

Парк открыт для посещения, однако количество туристов крайне мало. Ежегодно парк посещают от 50 до 200 человек. В 2004 году говорилось о 135 туристах.

Существует несколько способов добраться до парка. Чартерное авиасообщение между парком и населённым пунктом Резольют осуществляется авиакомпанией Kenn Borek Air, однако стоимость билетов в обе стороны достигает 3000 канадских долларов при полной загрузке самолёта (Один рейс стоит 15 000 долларов и вмещает около 10 пассажиров). Основной транспортный маршрут проходит через залив Резольют, после которого туристы, как и служащие парка, отправляются в полевой лагерь и операционный центр, расположенный в районе фьорда Танкуэри. Кроме того, существуют авиарейсы в Грис-Фьорд, самый северный населённый пункт Канады численностью более 100 человек, который расположен на юге острова Элсмир в 360 км к северо-востоку от Резольюта. В последнее время для усиления арктического туризма работают круизные суда-ледоколы. Некоторые ледоколы осуществляют стоянку в национальном парке. При этом они не всегда останавливаются в Резольюте или Грис-Фьорде.

Вместе с тем, туристические маршруты в парке не оборудованы. Туристам предлагается использовать топографические карты для следования маршрутам. Популярными месяцами для пешего туризма являются июль и август. Основным протяжённым маршрутом является трасса между базами парка Танкуари-Фьорд и Лейк-Хейзен. Маршрут включает в себя пересечение целого ряда горных потоков, долин и ледников и занимает от 8 до 10 дней. Любителям лыжного туризма предлагается заботится о себе самостоятельно, так как технический инвентарь для спасения отсутствует не только на территории парка, но и всего Нунавута. Немногочисленные посетители парка предпочитают кататься на лыжах весной.

В 2004 году на территории парка была запрещена спортивная рыбная ловля, 44 человека получили отказ на выдачу соответствующей лицензии. Активный вылов рыбы начался в конце XIX века для поддержки арктических экспедиций. Современное рыболовство было сосредоточено у озера Хейзен. Учёные изучают влияние, которое данный вид спорта оказывает на экосистему парка. Запрет не коснулся коренных жителей.

Ссылки

• [www.wdpa.org/siteSheet.aspx?sitecode=13396#/area/13396 The Quttinirpaaq / Ellesmere Island National Park Reserve] (англ.). МСОП. Проверено 5 сентября 2010. [www.webcitation.org/60wPvD4r4 Архивировано из первоисточника 15 августа 2011].
• [www.pc.gc.ca/eng/pn-np/nu/quttinirpaaq/index.aspx Quttinirpaaq National Park] (англ.). Парки Канады. Проверено 5 сентября 2010. [www.webcitation.org/60wSGcJ7i Архивировано из первоисточника 15 августа 2011].
• [www.pc.gc.ca/dci/src/3d_e.asp?what=more&sitename=quttinirpaaq&theme=np&btn_state=HTML&more_lnk=no Quttinirpaaq National Park] (англ.). Парки Канады: Northern Parks. Проверено 5 сентября 2010. [www.webcitation.org/60wSHKVut Архивировано из первоисточника 15 августа 2011].
• [www.pc.gc.ca/fra/docs/bib-lib/~/media/pn-np/nu/quttinirpaaq/pdf/Quttinirpaaq%20Management%20Plan%20-%20October%202009%20-%20English.ashx Quttinirpaaq National Park of Canada: Management Plan] (англ.) (pdf). Парки Канады (October 2009). Проверено 5 сентября 2010. [www.webcitation.org/60wPrUWCv Архивировано из первоисточника 15 августа 2011].

Отрывок, характеризующий Куттинирпаак

– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».