Куфонин, Сергей Фёдорович

Сергей Фёдорович Куфонин
Дата рождения	25 сентября 1920(1920-09-25)
Место рождения	Троица, Пермская губерния ныне Пермский край
Дата смерти	24 февраля 1979(1979-02-24) (58 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВВС
Годы службы	1939—1975
Звание	полковник
Часть	135-й штурмовой авиационный полк 308-я штурмовая авиационная дивизия
Сражения/войны	Великая Отечественная война Сталинградская битва
Награды и премии

Сергей Фёдорович Куфонин (25 сентября 1920 — 24 февраля 1979) — советский лётчик-штурмовик, штурман 135-го штурмового авиационного полка 308-й штурмовой авиационной дивизии 3-го штурмового авиационного корпуса 1-й воздушной армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза. Его именем названа улица в Перми.

Биография

Сергей Фёдорович Куфонин родился 25 сентября 1920 года в селе Троица (сейчас — Пермский район Пермского края). У него была 2 старших брата, Василий и Георгий, и сестра Соня. C 1923 года его семья жила в Мотовилихе (сейчас — Мотовилихинский район Перми) на 1-й Висимской улице в доме № 2. Его отец, Фёдор Иванович, поступил на работу на Пермский машиностроительный завод имени В. И. Ленина (сейчас — ОАО «Мотовилихинские заводы») подсобным рабочим в один из горячих цехов. Учился Сергей Куфонин в школе № 47. В 1938 году он работал на Пермском машиностроительном заводе имени Ленина, в цехе № 2, вступил в Комсомол и Пермский аэроклуб. В 1940 году окончил Молотовское авиационное училище.

Во время Великой Отечественной войны в качестве штурмана 135-го штурмового авиационного полка 308-й штурмовой авиационной дивизии 3-го штурмового авиационного корпуса воевал на Юго-Западном фронте, участвовал в Сталинградской битве, затем — в боях на Брянском, 1-м и 2-м Прибалтийских, 3-м Белорусском и 1-м Украинском фронтах. В 1943 году вступил в КПСС. В боях под Вильнюсом руководил операцией по уничтожению вражеского аэродрома в районе Шауляя. Затем, командуя группой из 24-х штурмовиков, обеспечил прорыв советских танковых и стрелковых частей в районе станции Вилкавишкис, нанеся удар по танкам, артиллерии и пехоте противника. В 1944 году Куфонин активно участвовал в Белорусской наступательной операции. У деревень Жабыки, Брюховцы и Батраковцы Дубровенского района Витебской области он подавил огонь зенитной батареи, взорвал склад с боеприпасами, уничтожил пять автомашин. 24 июня 1944 года вблизи деревень Малая Выдрица и Малая Оршитца Оршанского района группой штурмовиков, ведомой Куфониным, были уничтожены склады с горючим и боеприпасами, три автомашины, три повозки и приблизительно 1 взвод вражеской пехоты. К августу 1944 года сделал 108 боевых вылетов против скоплений войск и военной техники противника и сбил 4 вражеских самолёта. 23 августа 1945 года указом Президиума Верховного Совета СССР «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» майору Сергею Фёдоровичу Куфонину было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 4814).

После войны Куфонин продолжил службы в ВВС. В 1955 году окончил Военно-воздушную академию. Неоднократно принимал участие в воздушных парадах над Красной площадью в Москве. В 1975 году вышел в отставку в звании полковника.

В последние годы жизни часто приезжал в Пермь, встречался с учащимися школ и техникумов, молодыми рабочими. Был почётным членом бригады коммунистического труда цеха № 2 завода имени Ленина, почётным курсантом Пермского речного училища, почётным пионером школы № 47.

Умер в Москве 24 февраля 1979 года. Похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.

Память

В 1985 году имя Куфонина было присвоено улице в микрорайоне Парковый Дзержинского района Перми (до этого улица называлась 1-я Мулянская).

Награды

• Герой Советского Союза (1945);
• орден Ленина (1945);
• два ордена Красного Знамени (1942, 1945);
• орден Александра Невского (1944);
• орден Отечественной войны II степени (1943);
• орден Красной Звезды;
• медали.

Литература

• [www.az-libr.ru/index.htm?Persons&000/Src/0007/ca4efba8 Куфонин Сергей Фёдорович] // Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Золотые звёзды Прикамья / сост.: И. А. Кондауров, С. И. Мокроусов. — 3-е изд., доп. — Пермь: Пермское книжное издательство, 1974. — С. 227-228. — 487 с.
• Навечно в сердце народном / редкол.: И. П. Шамякин (гл. ред.) и др. — 3-е изд., доп. и испр. — Мн.: Белорусская советская энциклопедия, 1984. — С. 287. — 607 с.

Отрывок, характеризующий Куфонин, Сергей Фёдорович

За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.