Куча (город)

Куча (Кучар) (уйг. كۇچار, кит. упр. 库车, пиньинь: Kùchē) — оазис в округе Аксу Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР, административный центр уезда Куча. Население — 70.305 чел. (2007). Расположен на высоте 1057 м над уровнем моря, у подножия Тянь-шаня.

История

В начале I-го тыс. до н. э. и ранее оазис населяли носители тохарских языков — предположительно, европеоидные юэчжи. Куча долгое время была процветающим городом-государством и центром буддизма на Великом Шёлковом пути. Об уровне древнего кучарского искусства можно судить по стенописям буддийских пещерных монастырей, расположенных в Кизиле (75 км от Кучи).

В Куче родился Кумараджива (344—413), первый великий переводчик буддийских сутр с санскрита на китайский. Его отцом был индиец, а матерью — кучанская принцесса. Позже его похитили и привезли в Лян-чжоу, а затем в Чангань, чтобы тот переводил свод буддийских канонов.

Когда в 630 году монах Сюань Цзан проезжал эти края, он сделал запись о том, что две огромных тридцатиметровых статуи Будды стоят по обе стороны западных ворот Кучи. Ещё Сюань Цзан отметил:

Столица в окружности около 17-18 ли. Выращивают просо, пшеницу, а также рис. Разводят виноград и гранаты. Много груш, яблок и персиков. Местные руды — жёлтое золото, медь, железо, свинец и олово. Климат мягкий, [жители] нрава честного. Письменность по образцу индийской, однако сильно изменена. Искусство игры на музыкальных инструментах гораздо выше, чем в других странах. Одежда — из расшитой узорами шерстяной ткани. Стригут волосы, носят шапки. Для торговли используют золотые, серебряные и мелкие медные монеты. Царь родом из Цюйчжи, недалек умом и находится под влиянием старшего сановника. По местному обычаю, когда родятся дети, их головы сжимают досками и уплощают. Монастырей здесь около 100, монахов около 1000 человек. Исповедуют учение «малой колесницы», школы сарвастивада. Учение Сутр и установления Винаи соответствуют индийским образцам: изучающие их точно следуют первоначальному писанию. Исповедуя «постепенное учение», примешивают к пище «три чистых [вида мяса]». Склонны к чистоте, привержены учености и в усердии своем состязаются с мирянами.

В 648—649 гг. Куча была завоёвана китайской династией Тан. Впоследствии в Куче получили преобладание уйгуры, ставшие мусульманами. В одной из уйгурских песен воспевается красота местных девушек:

Турфан виноградом славится, Дынями славится Хами, А нежных девушек Кучи Можно сравнить с цветами!

В ХVIII веке один из дворцов Кучи стал резиденцией императора Цяньлуна.

По сведениям Старого и Нового Энциклопедических словарей Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, на рубеже XIХ-XХ веков город Куча был обнесён высокой глинобитной стеной. Окрестности были хорошо обработаны и покрыты фруктовыми садами. Из города и уезда вывозили каменный уголь, медь, железо, нашатырь, серу, соль, изделия из железа и искусно выделанные кожи. Кожи шли в Аксу, где из них изготовлялась высококачественная обувь.

В начале XХ века буддийские монастыри Кучи посетили две русские экспедиции, французская, англо-индийская, немецкая и японская.

Отрывок, характеризующий Куча (город)

Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.