Кушелёв, Григорий Григорьевич

Григорий Григорьевич Кушелёв<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет графа Григория Григорьевича Кушелёва, 1827 г., работы О.А.Кипренского. Холст, масло Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)</td></tr>
вице-президент Государственной Адмиралтейств-коллегии
1798 — 1801
Предшественник:	Голенищев-Кутузов, Иван Логгинович
Преемник:	Мордвинов, Николай Семёнович
Рождение:	1754(1754)
Смерть:	14 (26) ноября 1833(1833-11-26)
Военная служба
Принадлежность:	Россия
Род войск:	Флот
Звание:	Генерал-адъютант Адмирал
Награды:

Не следует путать с Григорием Григорьевичем Кушелёвым (младшим).

Граф (с 1799) Григорий Григорьевич Кушелёв (1754 — 26 (14) ноября 1833) — русский государственный и военный деятель, адмирал (с 24 ноября 1798 года). В правление Павла I осуществлял фактическое руководство русским флотом. Принадлежал к старинному роду Кушелевых.

Биография

В возрасте десяти лет, 30 марта 1766 года зачислен в Морской кадетский корпус. 12 мая 1767 года произведён в чин гардемарина, в 1769 году стал сержантом. В 1767—1770 годах ежегодно плавал по Балтийскому морю на учебных судах, сделал переход из Архангельска в Кронштадт. 20 апреля 1770 года произведён в чин мичмана. 22 июня того же года назначен адъютантом морского солдатского батальона. Участвовал в Первой Архипелагской экспедиции. 5 марта 1774 года произведен в чин лейтенанта. К этому же году, когда Кушелёв вернулся из Средиземноморья в Кронштадт, относится его знакомство с цесаревичем Павлом Петровичем. Кушелёв всегда пользовался расположением Павла и относился к тем немногим лицам из окружения последнего, кто никогда не попадал в его опалу как до, так и после воцарения.

В 1776 году лейтенант Кушелёв был уволен в отпуск на год. В 1777 году он назначен членом Комиссии для составления описания экспедиции в Архипелаг. 31 декабря 1779 года по прошению, «за слабостью здоровья», уволен от службы с чином капитан-лейтенанта.

30 марта 1786 года тем же чином возвращён на службу. Великий князь Павел Петрович, «флотов российских генерал-адмирал» назначил Кушелёва командиром Гатчинской флотилии, стоявшей на озёрах и относившейся к собственным войскам цесаревича. В 1788 году Кушелёв сопровождал великого князя во время его пребывания в Финляндской армии. В этом же году он издал книгу «Военный мореплаватель, или Собрание разных на войне употребляемых судов».

9 мая 1790 года «в рассуждении рачительного исправления возлагаемых на него дел и за долговременную бытность в настоящем чине» произведён в чин капитана 2-го ранга, а 9 февраля 1793 года — капитана 1-го ранга, однако в целом его карьерное продвижение при Екатерине II шло медленно.

По воцарении Павла I 7 ноября 1796 года был назначен генерал-адъютантом. На следующий же день был произведён в генерал-майоры по флоту. 9 ноября награждён орденом Св. Анны 1-й степени. 3 марта 1798 года произведён в чин вице-адмирала. 1 ноября 1798 года назначен вице-президентом Адмиралтейств-коллегии, а 24 ноября того же года произведён в адмиралы. 9 декабря награждён бриллиантовыми знаками ордена Св. Александра Невского.

22 февраля 1799 года Кушелёв возведён в графское достоинство и в том же году, 29 июня, награждён орденом Св. Андрея Первозванного. Кроме того, он получил от Павла обширные земельные наделы. Богатство 45-летнего вдовца увеличилось после его второго брака (13 октября 1799 года) с 16-летней графиней Любовью Ильиничной Безбородко (1783—1809), богатейшей невестой России своего времени. Движимое и недвижимое имущество её доли наследства от дяди, князя А. А. Безбородко, умершего в 1799 году, составляло по оценкам более 10 миллионов рублей, не считая капиталов.

По утверждению графа Ростопчина, этот неравный брак был устроен графом Завадовским, и невеста вышла замуж охотно.

По свидетельству А. С. Шишкова, Павел I был крайне недоволен женитьбой Кушелёва, заподозрив его в корыстолюбии. Даже когда адмирал заболел, Павел выразил уверенность, что врач его уморит, добавив: «Впрочем невелика беда, если и умрёт! Он женился на богатстве и пошёл в холопы к своей жене. Я сам, сударь, люблю женщин, но не стану ездить за ними на запятках». Шишков же, видя подобное негодование, возражал: «Государь, может быть, он не хорошо сделал, что в таких летах женился, но я смею за него ручаться, что к этому побудило его достоинство сей девицы, а не богатство её, в котором он, будучи столько от Вашего Величества награждён, не имеет никакой надобности».

Несмотря на это недовольство императора, 7 марта 1800 года Кушелёв был назначен главным директором Департамента водных коммуникаций и дорог.

В течение всего царствования Павла I деятельность Кушелёва была связана с флотом. Через него шли почти все распоряжения императора по морской части. Граф Кушелёв уделял много внимания улучшению корабельного дела, занимался сбором морских карт, покупал лучшие заграничные атласы. При нём и с его ближайшим участием был составлен новый «Устав военного флота», изданный 25 февраля 1797 года; сам Кушелёв написал «Рассуждение о морских сигналах, служащих к распоряжению морских флотов» (1-я часть — 1797, 2-я часть — 1799), причём 1000 экземпляров 1-й части были приобретены у автора казной для раздачи морским офицерам. В одном из писем к своему старшему сыну, Александру, он писал:

«я при покойном императоре Павле командовал всем флотом, дорожной экспедицией, водяной коммуникацией, часто за отлучением Аракчеева генерал-квартирмейстерской частью, был основателем и начальником депо карт».

В 1800 году по представлению Кушелёва последовало высочайшее повеление завести в Адмиралтействе

огневую машину, подобную той, каковая существует на заводах аглицкого купца Берда, чтобы оная могла поправлять блоковые все работы и тогда не будет уже нужды для оных содержать и кормить лошадей, равно обделку и обтачивание всех инструментов для работ при кораблестроении нужных... словом, всех работ, кои могут быть посредством оной производимы.

Кушелёв был в числе немногих, кто немедленно после вступления на престол Александра I был отстранён от дел. После отставки жил в своем псковском имении, где занимался сельским хозяйством, в Санкт-Петербурге, где жила его жена с детьми, бывал редко. Кушелёв пользовался расположением вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны до конца её дней.

Дети

От первого брака:

• Александра (1796—1848, замужем за князем Алексеем Александровичем Лобановым-Ростовским).

От второго брака:

• Александр Кушелёв-Безбородко (1800—1855) — государственный деятель. В 1816 году из-за прекращения потомства графов Безбородко по мужской линии получил право именоваться графом Кушелёвым-Безбородко.
• Григорий Кушелёв (1802—1855) — генерал-лейтенант, член Военного совета.

Детей от второго брака граф Кушелёв после смерти их матери в 1809 году отдал на воспитание их тётке, сестре покойной жены, княгине Клеопатре Ильиничне Лобановой-Ростовской, проживавшей в имении Полюстрово.

Литература

• [dlib.rsl.ru/viewer/01002921660#?page=661 Кушелев, Григорий Григорьевич (1754—1833)] // [dlib.rsl.ru/viewer/01002921660 Русский биографический словарь: Кнаппе — Кюхельбекер] / Изд. под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцова. — Санкт-Петербург: тип. Гл. упр. уделов, 1903 [2]. — Т. 9. — С. 699—700. — 708 с.
• [www.memoirs.ru/texts/Kusch_RA904_2_8.htm Кушелев Г. Г. Журнал высочайшего путешествия в Казань через Москву и обратно через Ярославль в Тихвин, бывшего в 1798 г. (с 5 мая по 12 июня) (В извлеч. и пересказе Н. Я. Макарова) // Русский архив, 1904. — Кн. 2. — Вып. 8. — С. 573—580.]

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%92%D0%BE%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F%20%D1%8D%D0%BD%D1%86%D0%B8%D0%BA%D0%BB%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%8F/%D0%9A%D1%83%D1%88%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B2,%20%D0%93%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B9%20%D0%93%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D1%80%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87,%20%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84/ Кушелев Григорий Григорьевич, граф](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2871 день))
• [az-libr.ru/index.shtml?Persons&M54/699206b0/0001/b2339f81 Кушелев Григорий Григорьевич]

Отрывок, характеризующий Кушелёв, Григорий Григорьевич

– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]