Куявско-Поморское воеводство
| |||
Страна |
Польша | ||
---|---|---|---|
Статус | |||
Включает | |||
Административный центр | |||
Воевода |
Ева Мес (Ewa Mes) | ||
Маршалек сеймика |
Пётр Цалбецкий (Piotr Całbecki) | ||
Население (2013) |
▲2 092 564[1] (10-е место) | ||
Плотность |
116,75 чел./км² (8-е место) | ||
Площадь |
17 971,68 км² | ||
Часовой пояс | |||
Код ISO 3166-2 |
PL-KP | ||
Код автом. номеров |
C | ||
[www.kujawsko-pomorskie.pl/ Официальный сайт] |
Куявско-Поморское воеводство (польск. Województwo kujawsko-pomorskie) — воеводство, расположенное на севере Польши. Центром и крупнейшими городами являются города Быдгощ (место расположения администрации) и Торунь (место нахождения воеводского сеймика).
Содержание
История
Куявско-Поморское воеводство было образовано 1 января 1999 года в результате административной реформы 1998 года, объединив Влоцлавское воеводство с Торуньским (кроме Новомястского повята) и Быдгощским (кроме Хойницкого повята и гмины Тшемешно).
Население
Население воеводства по состоянию на 31 декабря 2013 года составляет 2092564 человек.
Демография
По состоянию на 30 июня 2010 года[2]:
Всего | Женщины | Мужчины | ||||
---|---|---|---|---|---|---|
человек | % | человек | % | человек | % | |
Население | 2 069 575 | 100 | 1 071 309 | 51,76 | 998 266 | 48,24 |
Площадь | 17 971,68 км² | |||||
Плотность населения (чел./км²) |
115,16 | 59,61 | 55,55 |
Административное деление
В состав воеводства входят 19 повятов и 4 города на правах повята.
Повяты
№ | Герб | Повят | Адм. центр | Площадь [км²] |
Население (2013) |
---|---|---|---|---|---|
1 | Александрувский | Александрув-Куявски | 475,61 | 55 919 | |
2 | Бродницкий | Бродница | 1038,79 | 78 102 | |
3 | Быдгощский | Быдгощ | 1394,8 | 110 565 | |
4 | Влоцлавский | Влоцлавек | 1472,34 | 86 920 | |
5 | Вомбжезненский | Вомбжезьно | 501,31 | 35 034 | |
6 | Голюбско-добжинский | Голюб-Добжинь | 612,98 | 45 480 | |
7 | Грудзёндзский | Грудзёндз | 728,39 | 40 135 | |
8 | Жнинский | Жнин | 984,55 | 40 135 | |
9 | Иновроцлавский | Иновроцлав | 1224,94 | 163 682 | |
10 | Липновский | Липно | 1015,6 | 67 231 | |
11 | Могиленский | Могильно | 675,86 | 46 590 | |
12 | Накловский | Накло-над-Нотецью | 1120,48 | 86 969 | |
13 | Радзеювский | Радзеюв | 607 | 41 646 | |
14 | Рыпинский повят | Рыпин | 587,08 | ||
15 | Свецкий повят | Свеце | 1472,78 | ||
16 | Семпульненский повят | Семпульно-Краеньске | 790,86 | ||
17 | Торуньский повят | Торунь | 1229,71 | ||
18 | Тухольский повят | Тухоля | 1075,27 | ||
19 | Хелмненский повят | Хелмно | 527,62 |
Города
Города с населением свыше 10 тыс. по состоянию на 31 декабря 2004 года | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
См. также
Напишите отзыв о статье "Куявско-Поморское воеводство"
Примечания
- ↑ Główny Urząd Statystyczny. Ludność. Stan i struktura ludności oraz ruch naturalny w przekroju terytorialnym w 2013 r. Stan w dniu 31 XII [stat.gov.pl/obszary-tematyczne/ludnosc/ludnosc/ludnosc-stan-i-struktura-ludnosci-oraz-ruch-naturalny-w-przekroju-terytorialnym-w-2013-r-stan-w-dniu-31-xii,6,12.html] (польск.)
- ↑ [www.stat.gov.pl/gus/5840_655_PLK_HTML.htm Powierzchnia i ludność w przekroju terytorialnym w 2010 r.] (польск.)
Ссылки
- [www.kujawsko-pomorskie.pl/ Официальный сайт]
|
|
Отрывок, характеризующий Куявско-Поморское воеводство
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.