Куявско-Поморское воеводство

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Куявско-Поморское воеводство
польск. Województwo kujawsko-pomorskie
Герб
Флаг
Страна

Польша

Статус

Воеводство

Включает

23 повятов
144 гмин

Административный центр

Быдгощ (администрация)
Торунь (сеймик)

Воевода

Ева Мес (Ewa Mes)

Маршалек сеймика

Пётр Цалбецкий (Piotr Całbecki)

Население (2013)

2 092 564[1] (10-е место)

Плотность

116,75 чел./км² (8-е место)

Площадь

17 971,68 км²
(10-е место)

Часовой пояс

UTC+1

Код ISO 3166-2

PL-KP

Код автом. номеров

C

[www.kujawsko-pomorskie.pl/ Официальный сайт]
Координаты: 53°04′42″ с. ш. 18°29′37″ в. д. / 53.07833° с. ш. 18.49361° в. д. / 53.07833; 18.49361 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.07833&mlon=18.49361&zoom=12 (O)] (Я)

Куявско-Поморское воеводство (польск. Województwo kujawsko-pomorskie) — воеводство, расположенное на севере Польши. Центром и крупнейшими городами являются города Быдгощ (место расположения администрации) и Торунь (место нахождения воеводского сеймика).





История

Куявско-Поморское воеводство было образовано 1 января 1999 года в результате административной реформы 1998 года, объединив Влоцлавское воеводство с Торуньским (кроме Новомястского повята) и Быдгощским (кроме Хойницкого повята и гмины Тшемешно).

Население

Население воеводства по состоянию на 31 декабря 2013 года составляет 2092564 человек.

Демография

По состоянию на 30 июня 2010 года[2]:

Всего Женщины Мужчины
человек % человек % человек %
Население 2 069 575 100 1 071 309 51,76 998 266 48,24
Площадь 17 971,68 км²
Плотность населения
(чел./км²)
115,16 59,61 55,55

Административное деление

В состав воеводства входят 19 повятов и 4 города на правах повята.

Повяты

Герб Повят Адм. центр Площадь
[км²]
Население
(2013)
1 Александрувский Александрув-Куявски 475,61 55 919
2 Бродницкий Бродница 1038,79 78 102
3 Быдгощский Быдгощ 1394,8 110 565
4 Влоцлавский Влоцлавек 1472,34 86 920
5 Вомбжезненский Вомбжезьно 501,31 35 034
6 Голюбско-добжинский Голюб-Добжинь 612,98 45 480
7 Грудзёндзский Грудзёндз 728,39 40 135
8 Жнинский Жнин 984,55 40 135
9 Иновроцлавский Иновроцлав 1224,94 163 682
10 Липновский Липно 1015,6 67 231
11 Могиленский Могильно 675,86 46 590
12 Накловский Накло-над-Нотецью 1120,48 86 969
13 Радзеювский Радзеюв 607 41 646
14 Рыпинский повят Рыпин 587,08
15 Свецкий повят Свеце 1472,78
16 Семпульненский повят Семпульно-Краеньске 790,86
17 Торуньский повят Торунь 1229,71
18 Тухольский повят Тухоля 1075,27
19 Хелмненский повят Хелмно 527,62

Города

Города с населением свыше 10 тыс.
по состоянию на 31 декабря 2004 года
Быдгощ 368,2 Солец-Куявски 15,0
Торунь 208,3 Липно 14,9
Влоцлавек 120,4 Жнин 14,1
Грудзёндз 99,8 Тухоля 14,0
Иновроцлав 77,6 Вомбжезьно 14,0
Бродница 27,6 Голюб-Добжинь 13,0
Свеце 25,8 Могильно 12,5
Хелмно 20,6 Александрув-Куявски 12,4
Накло 19,5 Цехоцинек 10,9
Рыпин 16,6 Короново 10,8
Хелмжа 15,3

См. также

Напишите отзыв о статье "Куявско-Поморское воеводство"

Примечания

  1. Główny Urząd Statystyczny. Ludność. Stan i struktura ludności oraz ruch naturalny w przekroju terytorialnym w 2013 r. Stan w dniu 31 XII [stat.gov.pl/obszary-tematyczne/ludnosc/ludnosc/ludnosc-stan-i-struktura-ludnosci-oraz-ruch-naturalny-w-przekroju-terytorialnym-w-2013-r-stan-w-dniu-31-xii,6,12.html] (польск.)
  2. [www.stat.gov.pl/gus/5840_655_PLK_HTML.htm Powierzchnia i ludność w przekroju terytorialnym w 2010 r.]  (польск.)

Ссылки

  • [www.kujawsko-pomorskie.pl/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Куявско-Поморское воеводство

Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.