Кхиеу Поннари
| Кхиеу Поннари | |
| кхмер. ខៀវ ពណ្ណារី | |
 Кхиеу Поннари | |
| Псевдонимы: |
Сестра №1 |
|---|---|
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Образование: | |
| Вероисповедание: | |
| Партия: |
КПК (до 1981) |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: | |
| Супруг: |
Пол Пот (1956—1979) |
Кхиеу Поннари (кхмер. ខៀវ ពណ្ណារី; 1920, Баттамбанг, Французский Индокитай — 1 июля 2003, Пайлин, Камбоджа) — камбоджийский политик и общественный деятель, член Коммунистической партии Кампучии, бывшая супруга лидера «красных кхмеров» — Пол Пота и сестра Кхиеу Тирит — жены министра иностранных дел Демократической Кампучии — Иенга Сари. Является одним из организаторов геноцида в Камбодже, жертвами которого по разным оценкам стали от 1,7 до 3 миллионов человек.
Содержание
Биография
Кхиеу Поннари родилась в 1920 году в провинции Баттамбанг, примерно на 12 лет раньше своей сестры — Кхиеу Тирит. Их отец был судьей, бросил семью в годы Второй мировой войны, и сбежал из Баттамбанга вместе с камбоджийской принцессой[1]. Будучи членом интеллигентной семьи, получила образование в лицее Сисовата. Окончив лицей в 1940 году, стала первой камбоджийской женщиной, получившей степень бакалавра.
В 1949 году вместе со своей младшей сестрой она покинула Камбоджу и уехала в Париж, где она занималась изучением кхмерской лингвистики[2]. Там же её сестра вышла замуж за Иенга Сари в 1951 году и изменила своё имя на Иенг Тирит. В 1956 году вышла замуж за Салот Сара (позже известного как Пол Пот), для свадьбы они выбрали 14 июля — День взятия Бастилии. Обе сестры вместе со своими мужьями позже стали известны как «камбоджийская банда четырёх». Поннари вернулась в лицей Сисовата, но теперь уже в качестве преподавателя[2].
Информации о её партийной деятельности в 1960-е годы не много. Однако известно, что в 1973 году она являлась секретарем КПК в провинции Кампонгтхом. После государственного переворота 1970 года вместе в мужем бежала в джунгли. Примерно в это время у неё начала развиваться шизофрения: у Поннари появилась навязчивая идея, что вьетнамцы якобы пытаются убить её и её мужа. К моменту захвата красными кхмерами власти в стране психическое состояние Кхиеу Поннари уже не позволяло ей заниматься какой-либо работой, однако с 1976 года она занимала должность председателя Национальной Ассоциации женщин Кампучии, а в 1978 году была представлена как «мать революции красных кхмеров».
Окончательно развелась с Пол Потом в 1979 году[уточнить] после начала вьетнамской интервенции. В 1996 году вместе со своей сестрой и её мужем Кхиеу Поннари получила амнистию от правительства Камбоджи. Ей никогда не сообщали о смерти Пол Пота, она не знала, что он повторно женился в 1985 году и у него были дети от этого брака. Скончалась от рака 1 июля 2003 в возрасте 83 лет в городе Пайлин.
Напишите отзыв о статье "Кхиеу Поннари"
Примечания
- ↑ David P. Chandler. [books.google.com/books?id=HdxEN_OUceUC&pg=PA32&lpg=PA32&dq=1951+thirith+-wiki&source=web&ots=KEirZrius8&sig=WVxasqlF--1mA5e8P0PcH5rao3M Brother Number One: A Political Biography of Pol Pot]. — Westview Press, 1999. — P. 32.
- ↑ 1 2 Thet Sambath. [www.camnet.com.kh/cambodia.daily/selected_features/khiev.htm Sister No. 1 The Story of Khieu Ponnary, Revolutionary and First Wife of Pol Pot], The Cambodia Daily, WEEKEND (October 20, 2001). Проверено 15 ноября 2007.
Литература
| В Википедии есть портал «Камбоджа» |
- Elizabeth Becker : Khieu Ponnary, 83, First Wife Of Pol Pot, Cambodian Despot, in New York Times, July 3, 2003, pA20 (the same in International Herald Tribune, July 4, 2003 p7)
- Khieu Ponnary; Obituary, in The Times, London, July 8, 2003 p31
- Philip Short. Pol Pot: Anatomy of a Nightmare. Henry Hot and Company, 2005.
Ссылки
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=7656949 Кхиеу Поннари] (англ.) на сайте Find a Grave
Отрывок, характеризующий Кхиеу Поннари
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
