Кхмерская партия национальной солидарности
| Кхмерская партия национальной солидарности | |
| кхмер. គណៈបក្សសាមគ្គីជាតិខ្មែរ | |
| Союзники и блоки: | |
|---|---|
Кхме́рская па́ртия национа́льной солида́рности (кхмер. គណៈបក្សសាមគ្គីជាតិខ្មែរ) — политическая организация Красных кхмеров в 1997-1998 годах. Создана Кхиеу Самфаном после разрыва с Пол Потом при расколе в руководстве «Красных кхмеров». Поддерживала Нородом Ранарита в вооружённом конфликте с Хун Сеном. Прекратила существование после сдачи Кхиеу Самфана камбоджийским властям.
Политический фон
Весной 1997 в Камбодже произошло резкое обострение политической ситуации. В правительстве усиливалась конфронтация между первым премьер-министром Нородом Ранаритом (монархическая партия ФУНСИНПЕК) и вторым премьер-министром Хун Сеном (провьетнамская Народная партия Камбоджи бывших коммунистов). Параллельно развивался жёсткий конфликт в руководстве Красных кхмеров, которые вели против правительства партизанскую войну.
Ещё летом 1996 один из ведущих деятелей «Демократической Кампучии» Иенг Сари принял правительственную амнистию, порвал с «Красными кхмерами», создал Движение демократического национального союза и фактически заключил альянс с Хун Сеном. Официальный лидер Камбоджийской партии национального единства Кхиеу Самфан, командующий Национальной армией Демократической Кампучии Сон Сен, руководитель политико-идеологического аппарата Нуон Чеа, куратор карательных органов Та Мок тоже склонялись к поиску компромисса. Непримиримую позицию занимал Пол Пот, вновь выдвигавший лозунги ортодоксального маоизма и «классовой войны беднейшего крестьянства»[1]. Подобная риторика была давно оставлена «Красными кхмерами», декларировавшими приверженность сначала «демократическому социализму», потом «либеральной демократии»[2].
Создание партии и план альянса
В конце апреля 1997 Кхиеу Самфан объявил о создании новой Кхмерской партии национальной солидарности (КПНС). Этот жест означал демонстративный разрыв с Пол Потом (но не с движением «Красных кхмеров», связь с которым сохранялась даже в названии)[3]. Кхиеу Самфан пошёл на контакт с Ранаритом, выразив готовность оказать ему поддержку в западных районах страны. Со своей стороны, Ранарит (отрицая ведение переговоров) заявил, что не возражает против коалиции ФУНСИНПЕК и КПНС[4].
В 1998 году предстояли выборы в Национальную ассамблею Камбоджи. Кхиеу Самфан выступил с заявлением, в котором заявил о намерении принять в них участие. Свою партию он охарактеризовал как «демократическую и плюралистическую», резко осудив «вьетнамских коммунистов и их марионеток» (характерно, что термин «коммунисты» лидер «Красных кхмеров» произносил в однозначно негативном контексте)[5].
Вырисовывались контуры альянса, напоминающего Коалиционное правительство Демократической Кампучии 1980-х годов: Кхиеу Самфан и другие руководители «Красных кхмеров» вместе с Нородом Ранаритом против Хун Сена при отсечении Пол Пота. Однако в совершенно иных исторических условиях этот проект не удалось реализовать.
Распад
Оказавшийся в изоляции Пол Пот попытался нанести упреждающий удар. Он отдал приказ убить Сон Сена и Та Мока, арестовать Кхиеу Самфана. 15 июня 1997 Сон Сен был убит вместе с семьёй. Но в ответ Кхиеу Самфан, Та Мок и Нуон Чеа арестовали самого Пол Пота. Исторический лидер «Красных кхмеров» был взят под стражу охранниками Та Мока.
Спустя три недели, 5-6 июля, в Пномпене начались бои между сторонниками Хун Сена и Нородом Ранарита. Формирования ФУНСИНПЕК потерпели тяжёлое поражение. Они попытались организовать сопротивление в провинции, но эти попытки были быстро подавлены. КПНС не смогла оказать значимой помощи, поскольку «Красные кхмеры» были ослаблены собственной кровавой междоусобицей.
В декабре 1998 года Кхиеу Самфан и Нуон Чеа сдались камбоджийским властям. КПНС перестала существовать. Несколько ранее умер Пол Пот, находившийся в плену у Та Мока. 6 марта 1999 был арестован Та Мок, что означало фактический конец движения «Красные кхмеры»[6].
После нескольких лет свободного проживания все они были привлечены к судебной ответственности. Та Мок умер в ожидании процесса, Кхиеу Самфан и Нуон Чеа приговорены к пожизненному заключению.
См. также
- Коммунистическая партия Кампучии
- Партия Демократической Кампучии
- Камбоджийская партия национального единства
- Движение демократического национального союза
Напишите отзыв о статье "Кхмерская партия национальной солидарности"
Примечания
- ↑ [www.c-r.org/accord-article/between-war-and-peace-cambodia-1991-1998 Between war and peace: Cambodia 1991—1998. The collapse of the Khmer Rouge]
- ↑ [vkrizis.ru/obschestvo/terror-sposoben-podavit-terrorizm-lish-do-pory-do-vremeni/ Террор способен подавить терроризм лишь до поры до времени. Общее двух Корей]
- ↑ Nhem Boraden. The Khmer Rouge. Ideology, Militarism, and the Revolution That Consumed a Generation.
- ↑ [www.phnompenhpost.com/national/ranariddh-says-samphan-welcome Ranariddh says Samphan welcome]
- ↑ Asian Network for Free Elections. Cambodia: Struggling for Justice and Peace: Report of Missions on the 1998 Cambodian Election. 1999.
- ↑ [opus.macmillan.yale.edu/workpaper/pdfs/GS24.pdf Second Life, Second Death: The Khmer Rouge After 1978]
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кхмерская партия национальной солидарности
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
