Кхмер Румдо
| Кхмер Румдо | |
| кхмер. ខ្មែររំដោះ | |
 | |
| Является частью: | |
|---|---|
| Идеология: | |
| Этническая принадлежность: | |
| Активна в: | |
| Дата формирования: |
1970 |
| Дата роспуска: |
1975 |
| Союзники: | |
| Противники: |
10 000 |
| Участие в конфликтах: | |
Кхмер Румдо (кхмер. ខ្មែររំដោះ) — повстанческая группировка, действовавшая на территории Камбоджи в годы гражданской войны 1970—1975 гг. Входила в Национальный единый фронт Кампучии (НЕФК). Участвовала в вооруженной борьбе против проамериканского режима Лон Нола (Кхмерская Республика). Пользовалась поддержкой свергнутого в 1970 году принца Нородома Сианука и Красных кхмеров Пол Пота. После победы коммунистов в апреле 1975 года прекратила существование, а многие ее члены подверглись репрессиям.
История
Несмотря на то, что среди камбоджийских повстанцев сложно выделить отдельные фракции, Кхмер Румдо приятно именовать левые силы, которые формально находились в подчинении Нородома Сианука и пользовались поддержкой СССР и Северного Вьетнама[1][2] .
В начале конфликта Кхмер Румдо являлась крупнейшей повстанческой группировкой, противостоящей армии Лон Нола. В августе 1971 года тогдашний премьер-министр Камбоджи (Кхмерской республики) — Ин Там, — оценил численность невьетнамских повстанцев в 10 000 боевиков, из которых лишь 4 000 подчинялась Пол Поту. Остальные же, объединяли сторонников свергнутого Нородома Сианука и боролись «против американской оккупации»[3] .
В 1973 году принц Нородом Сианук посетил «освобожденные районы» Камбоджи, где был горячо встречен местным населением. После этого Центр стал постепенно устранять сторонников Санука из органов самоуправления на контролируемых коммунистами территориях. Уже в 1974 году силы, лояльные Центру, стали именоваться как Кхмер Руж или Красные кхмеры, в противовес сторонникам Сианука из Кхмер Румдо.
Через некоторое время стали появляться сообщения о столкновениях партизан Кхмер Румдо с силами Красных кхмеров. К тому моменту Кхмер Румдо уже открыто выступала против жесткой линии компартии в «освобожденных районах» Камбоджи. Так, в конце 1973 года произошло по крайней мере три инцидента в Регионе 35 (провинция Кампот), когда Кхмер Румдо поддержали крестьян, протестовавших против проводимой коммунистами экспроприации риса[4]. К началу 1974 года большая группировка сианукистов заполучила контроль над основными дорогами в провинции.
В марте 1974 года более 700 боевиков Кхмер Румдо сдались в плен лонноловской армии. Они утверждали, что как минимум 10 тысяч бойцов последуют за ними, если Лон Нол даст им амнистию. Сдавшиеся предложили правительству объединить усилия в борьбе против коммунистов.
Деятельность в восточных районах (1970—1975)
Во годы гражданской войны силы Кхмер Румдо дислоцировались в восточных регионах Камбоджи. На территориях, подконтрольных сианукистам, действовала собственная администрация, не подчинявшаяся Пол Поту. По воспоминаниям беженцев, Кхмер Румдо проводили более умеренную политику. Так например пленные офицеров лонноловской армии отправляли на принудительные работы, а не казнили, как это делали коммунисты. Имелись и чисто внешние отличия: в отличие от полпотовцев (одетых в одинаковые черные робы), Кхмер Румдо носили зеленую военную форму.
Репрессии
Те руководители Красных кхмеров, которые открыто сотрудничали с НЕФК (такие как Ху Ним и Ху Юн), после прихода к власти Пол Пота были убиты либо (как Кхиеу Сампхан) дистанцировались от Сианука после провозглашения режима Демократической Кампучии. Окончательно красные кхмеры взяли под контроль восточные и южные районы к 1977 году.
Ряд крупных деятелей восточной зоны, в том числе Хенг Самрин, позднее сформировали провьетнамское движение, пришедшее к власти в 1979 году.
Напишите отзыв о статье "Кхмер Румдо"
Примечания
- ↑ [www.country-data.com/frd/cs/cambodia/kh_appnb.html Library of Congress Country Studies: Cambodia - Major Political and Military Organizations]
- ↑ Kiernan, B. How Pol Pot came to power, Yale UP, 2004, p.317
- ↑ Kahin, G. Southeast Asia: a testament, Routledge, 2003, p.313
- ↑ Kiernan, B. How Pol Pot Came to Power, Yale UP, 2004, p.377
| |||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кхмер Румдо
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
