Кшечунович, Александр Корнелиевич
| Александр Кшечунович | |
| польск. Aleksander Krzeczunowicz | |
| Имя при рождении: |
Александр Корнелиевич Кшечунович |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Образование: |
Львовский университет, юридический факультет |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: |
депутат Галицкого Сейма от 1-й курии Бережанского округа |
| Отец: |
Корнелий Кшечунович |
| Мать: |
Изабелла Суходольская |
| Супруга: |
Фелиция Тустановская |
| Дети: |
Корнелий, Александра, Мария, София |
Александр Корнелиевич Кшечунович (польск. Aleksander Krzeczunowicz; 15 марта 1863, Соснов — 3 марта 1922, Львов) — галицкий польский политик-консерватор армянского происхождения.
Биография
Семья
Родился 15 марта 1863 года в Соснове. Родом из старинного дворянского рода Кшечуновичей, армянского происхождения (в Польше предки поселились в 1662 году). Родители: Корнелий (1815—1881) и Изабелла. Дед — Валериан.
Женился 11 июля 1891 на Фелиции Тустановской. Дети: Корнелий (род. 1894), доктор права и подполковник Войска Польского; Александра (род. 1896); Мария (1893—1952), София (род. 1900). Племянник — Анджей (род. 1930).
Профессиональная карьера
Окончил Львовский университет, юридический факультет. С 1888 года член Галицкого хозяйственного общества, с 1889 года член Галицкого кредитного земского общества во Львове (с 1892 года член окружного отдела кредитного общества). Владел несколькими поместьями в Галичине: Большово, Бушово, Гербутово, Кунашово и Слободка.
В 1891 году избран в повятовый совет Рогатинщины, с 1912 года маршалок Рогатинского повята. В 1896 году основал Общество охраны налогоплательщиков, которое защищало налогоплательщиков от несправедливых государственных поборов. С 1900 года работал в Подгайцах в повятовом отделе. Автор множества политических и экономических публикаций.
Политик
6 марта 1908 Кшечунович был избран в Галицкий Сейм от 1-й курии Бережанского округа, переизбирался в 1913 году. Поддерживал консервативные взгляды жителей Подолья. Боролся против австро-венгерской бюрократии и против германизации польских земель Германской империей. За поддержку галицких русофилов и присоединения Галичины к Российской империи был объявлен государственным изменником в Австро-Венгрии, также критиковался украинской интеллигенцией за нежелание признавать право галицких украинцев на самоопределение. Как член комиссии Галицкого Сейма с 1910 по 1914 годы занимался экономическими и политическими реформами в Галичине.
В октябре 1918 года после независимости Польши предложил широкую экономическую автономию регионам. В своей последней статье «Будущее славян и русский вопрос в Галиции и Подолье» излагал своё видение экономического развития Польши: в частности, предлагал соединить каналом Сян и Днестр, а также создать на побережье Днестра зону свободной торговли, которая была бы выгодна Советской России, Польше и Румынии.
Остаток жизни провёл в разрушенном войной Львове. Умер 3 марта 1922, 5 марта похоронен на Лычаковском кладбище.
Напишите отзыв о статье "Кшечунович, Александр Корнелиевич"
Литература
- Jerzy Zdrada. Krzeczunowicz Aleksander (1863–1922) / Polski Słownik Biograficzny. — Wrocław — Warszawa — Kraków: Zakład Narodowy Imienia Ossolińskich, Wydawnictwo Polskiej Akademii Nauk, 1970.— Tom XV/4. — Zeszyt 67. — S. 510–511
Отрывок, характеризующий Кшечунович, Александр Корнелиевич
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
