Кшишковяк, Здзислав

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Здзислав Кшишковяк
Общая информация
Полное имя

Здзислав Людвик Кшишковяк

Дата и место рождения


Велихово

Рост

172 см

Вес

59 кг

Спортивная карьера

1951-1963

Личные рекорды
10 000 м

28.52,75 (1960)

3000 м с/п

8.30,4 (1961) WR*

Международные медали
Олимпийские игры
Золото Рим 1960 3000 м с препятствиями
Чемпионаты Европы
Золото Стокгольм 1958 5.000 м
Золото Стокгольм 1958 10.000 м

Здзислав Людвик Кшишковяк (польск. Zdzisław Ludwik Krzyszkowiak, 3 августа 1929 — 24 марта 2003) — польский легкоатлет, олимпийский чемпион и чемпион Европы.

Родился в 1929 году в Велихово. В 1951 году вошёл в сборную Польши, тренировался под руководством Яна Мулака. В 1952—1962 годах 13 раз становился чемпионом ПНР на дистанциях 5.000 м, 10.000 м, 3.000 м с препятствиями. В 1956 году принял участие в Олимпийских играх в Мельбурне, где стал 4-м на дистанции 10.000 м, а на дистанции 3.000 м с барьерами был вынужден отказаться от участия в финале, так как его покусала собака в олимпийской деревне. В 1958 году завоевал две золотые медали чемпионата Европы. В 1960 году на Олимпийских играх в Риме стал чемпионом на дистанции 3.000 м с барьерами, а на дистанции 10.000 м был 7-м. В 1961 году установил новый мировой рекорд (8 мин 30, 4 сек) на дистанции 3.000 м с препятствиями. В 1963 году из-за травмы был вынужден завершить спортивную карьеру.



Память

Напишите отзыв о статье "Кшишковяк, Здзислав"

Ссылки

  • [www.sports-reference.com/olympics/athletes/kr/zdzislaw-krzyszkowiak-1.html Здзислав Кшишковяк] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
Рекорды
Предшественник:
Ежи Хромик[en]
Григорий Таран
Мировой рекордсмен в беге на 3000 метров с препятствиями
26 июня 1960 — 28 мая 1961
10 августа 1961 — 7 сентября 1963
Преемник:
Григорий Таран
Гастон Рулантс

Отрывок, характеризующий Кшишковяк, Здзислав

Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.