Довгялло, Кшиштоф
| Кшиштоф Довгялло | |
| польск. Krzysztof Dowgiałło | |
| Род деятельности: |
архитектор; активист Солидарности, подпольщик; профсоюзный деятель; либеральный политик, депутат сейма; автор Баллады о Янеке Вишневском |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Отец: |
Кароль Довгялло |
| Мать: |
Зофия Довгялло (Потулицкая) |
| Супруга: |
Анна Довгялло (Ходкевич) |
| Дети: |
Марцин Довгялло, Пётр Довгялло, Войцех Довгялло, Мария Довгялло |
| Награды и премии: |
|
Кшиштоф Довгялло (польск. Krzysztof Dowgiałło; 30 июня 1938, Новомалин) — польский архитектор, профсоюзный деятель и политик. В ПНР — активист Солидарности, политзаключённый. В Третьей Речи Посполитой — депутат сейма от либеральных партий. Автор Баллады о Янеке Вишневском — культовой песни польского антикоммунистического подполья и рабочего протеста.
Содержание
Архитектор
Родился в семье из землевладельческой шляхты. Символом отцовского рода, происходящего от Довгялло, являлся герб Задора, символом материнского рода, происходящего от Потулицких — герб Гржимала[1].
В 1962 году окончил факультет архитектуры Гданьского технического университета. Работал по специальности в Польше, Великобритании, Франции, Алжире[2].
Деятель «Солидарности». Автор подпольной баллады
В августе 1980 года Кшиштоф Довгялло возглавил забастовочный комитет гданьского архитектурно-проектной организации Miastoprojekt и присоединился к профсоюзу «Солидарность». Состоял в региональном руководстве оппозиционного профобъединения. Был сторонником лидера радикального крыла «Солидарности» Анджея Гвязды[3].
Кшиштоф Довгялло написал Балладу о Янеке Вишневском[4]. Песня, посвящённая расстрелу рабочих Гдыни 17 декабря 1970 года и призывающая к сопротивлению, превратилась в неофициальный гимн протестного движения. Она сохранила популярность по сей день[5].
Активист подполья
При военном положении 1981—1983 Кшиштоф Довгялло был интернирован. В 1982 приговорён к четырём годам заключения. Редактировал тюремную газету Pilnik, организовывал церковные службы. Преподавал заключённым французский язык. Возглавлял протестные акции в тюрьме.
В 1983 Довгялло был условно освобождён и включился в деятельность подпольных структур «Солидарности». Был вторично арестован в 1984, в 1985 амнистирован. Издавал бюллетень социальной самообороны Gryps. В 1986—1988 был членом руководства гданьского подпольного профцентра. Активно участвовал в забастовочном движении 1988 года, которое вынудило власти пойти на переговоры и компромисс с «Солидарностью».
Либеральный политик
После смены общественно-политического строя Польши, с 1989 по 1993 Довгялло занимал пост вице-президента Международной организации труда. На выборах 1989 был избран в сейм от Гражданского комитета «Солидарность». Состоял в партиях либерального крыла «пост-Солидарности» — ROAD Збигнева Буяка—Владислава Фрасынюка, Демократической унии Тадеуша Мазовецкого—Ханны Сухоцкой, Унии свободы Тадеуша Мазовецкого—Дональда Туска. Несколько лет был депутатом городского совета Сопота.
Работа, семья, награда
Кшиштоф Довгялло возглавляет частную архитектурно-проектную фирму Dowgiałło & Swerpel. Женат, имеет трёх сыновей и дочь.
В 2007 году указом президента Леха Качиньского Кшиштоф Довгялло был награждён Командорским крестом со звездой Ордена Возрождения Польши.
Интересные факты
Гданьскую архитектурно-проектную организацию Miastoprojekt, в которой работал Кшиштоф Довгялло, с 1980 по 1990 возглавлял Ян Марианьский — в 1970 председатель городского совета Гдыни, участник декабрьских событий 1970, единственный представитель властей, пытавшийся найти компромисс с протестующими рабочими[6]. В начале 1980-х Довгялло как активист «Солидарности» непосредственно противостоял Марианьскому как начальнику бюро.
Ян Марианьский выведен как персонаж в фильме Чёрный четверг (Czarny czwartek)[7] о событиях декабря 1970 года. Саундтреком фильма[5] является «Баллада о Янеке Вишневском», написанная Кшиштофом Довгялло.
Напишите отзыв о статье "Довгялло, Кшиштоф"
Примечания
- ↑ [www.sejm-wielki.pl/b/cz.I008455 Krzysztof Dowgiałło h. Zadora (odm.) (ID: cz.I008455)]
- ↑ [www.dziennikbaltycki.pl/artykul/3724960,ile-razy-jeszcze-mozna-kwestionowac-autorstwo-ballady-o-janku-wisniewskim,id,t.html Ile razy jeszcze można kwestionować autorstwo «Ballady o Janku Wiśniewskim»?]
- ↑ [www.encyklopedia-solidarnosci.pl/wiki/index.php?title=Krzysztof_Dowgia%C5%82%C5%82o Encyklopedia Solidarności. Krzysztof Dowgiałło]
- ↑ [www.kaczmarski.art.pl/tworczosc/wiersze_alfabetycznie/inne/ballada_o_janku_wisniewskim.php Ballada o Janku Wiśniewskim]
- ↑ 1 2 [www.youtube.com/watch?v=uw9VRnfl9no Kazik — Ballada o Janku Wisniewskim]
- ↑ [www.solidarnosc.gda.pl/aktualnosci/grudzie-70-wspomnienia-waldemara-malinowskiego-15-grudnia/ Grudzień ’70: wspomnienia Waldemara Malinowskiego — 15 grudnia]
- ↑ [poiskfilma.com/movie/73046/ Черный четверг (2011) / Czarny czwartek. Janek Wisniewski padl]
Ссылки
- [dyskografie.com/pl/artysci/artysta/krzysztof-dowgiao Krzysztof Dowgiałło. Biografia]
Отрывок, характеризующий Довгялло, Кшиштоф
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
