Пац, Кшиштоф Константин

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кшиштоф Константин Пац»)
Перейти к: навигация, поиск
Кшиштоф Константин Пац
польск. Krzysztof Konstanty Pac

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб «Гоздава»</td></tr>

Писарь великий литовский
1710 — 1724
Предшественник: Казимир Михаил Пац
Преемник: Михаил Пузына
Каштелян полоцкий
1724 — 1725
Предшественник: Михаил Казимир Пац
Преемник: Николай Шемет
 
Рождение: около 1679
Смерть: 11 августа 1725(1725-08-11)
Полоцк
Род: Пацы
Отец: Николай Анджей Пац
Мать: Марианна Стадницкая
Супруга: 1) Тереза Кристина Сапега

2) Барбара Огинская

Дети: от первого брака: Казимир

от второго брака: Тереза, Розалия, Антоний Михаил

Кшиштоф Константин Пац (ок. 1679 — 11 августа 1725, Полоцк) — государственный деятель Великого княжества Литовского, писарь великий литовский (17101724), каштелян полоцкий (17241725), староста ковенский, пинский и дудский.



Биография

Представитель литовского магнатского рода Пацов герба «Гоздава». Сын старосты ковенского Николая Анджея Паца (ум. ок. 1710) и Марианны Стадницкой (ум. ок. 1700), внук хорунжего надворного литовского Константина Владислава Паца (16201686).

С 1710 года находился при королевском дворе, занимая должность писаря великого литовского. В 1724 году под конец жизни получил звание каштеляна полоцкого. Ему принадлежали староства ковенское, пинское и дудское.

Семья и дети

Был дважды женат. В 1712 году первым браком женился на Терезе Кристине Сапеге (ум. 1713), дочери воеводы трокского и мстиславского Ежи Станислава Сапеги (ок. 16681732) и Изабеллы Елены Полубинской. Дети от первого брака:

В 1715 году вторично женился на княжне Барбаре Огинской (ум. до 1725), дочери воеводы витебского, князя Марциана Михаила Огинского (16721750), и Терезы Бжостовской (ум. 1721). Дети от второго брака:

Источники

  • Polski Słownik Biograficzny" (tom 24, str. 717)
  • [mariusz.eu.pn/genealogia/rody/pacowie01.html PACOWIE]

Напишите отзыв о статье "Пац, Кшиштоф Константин"

Отрывок, характеризующий Пац, Кшиштоф Константин

– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.