Шидловецкий, Кшиштоф

Кшиштоф Шидловецкий
польск. Krzysztof Szydłowiecki
Хромолитография Войтеха Герсона на основе опатувского привилея работы Станислава Самостжельника
Дата рождения:	1467(1467)
Место рождения:	Шидловец
Дата смерти:	29 декабря 1532(1532-12-29)
Место смерти:	Краков

Кшиштоф Шидловецкий (польск. Krzysztof Szydłowiecki; 1467, Шидловец — 29 декабря 1532, Краков) — государственный деятель Королевства Польского, подскарбий надворный коронный в 1507—1510, каштелян сандомирский с 1509, подканцлер коронный с 1511, канцлер великий коронный с 1515, староста генеральный краковский с 1515, воевода краковский в 1515—1527, каштелян краковский с 1527. Староста серадзский, новокорчинский, гостынинский, сохачевский и луковский, граф шидловецкий.

Биография

Сын Станислава и Анны (из рода Лебедь), брата Николая. Дед первого несвижского ордината Николая Христофора Радзивилла.

Руководил внешней политикой Польского государства в период правления Сигизмунда I Старого. Был сторонником Габсбургов и создания антитурецкой лиги. Вступил в Орден Дракона и получил от императора Максимилиана I герб «Одровонж» и титул графа.

В 1515 году совместно с епископом Петром Томицким разработал соглашение с Габсбургами, что привело к состоявшейся в том же году встрече трёх монархов в Вене. Был политическим противником королевы Боны. Инициатор четырёхлетнего перемирия с Альбрехтом Гогенцоллерном, заключенного 5 апреля 1521 года.

В 1514 году за 10 тысяч флоринов приобрёл город Опатув, где в церкви святого Мартина и был похоронен. Скульптурное надгробие Кшиштофа Шидловецкого выполнено в мастерской Бартоломео Береччи при участии Джованни Чини и украшено знаменитым бронзовым барельефом.

Среди прочих деятелей своего времени изображён на картине Яна Матейко «Прусский оммаж».

Литература

• Słownik biograficzny historii powszechnej do XVII stulecia / red. Kazimierz Lepszy. — Warszawa: Wiedza Powszechna, 1968.  (польск.)

Ссылки

• Шидловецкий, Христофор // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Шидловецкий, Кшиштоф

Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.