Мехмед Камиль-паша
| Мехмед Кямиль-паша тур. Mehmed Kâmil<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Мехмед Кямиль-паша в 1909 году</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 25 сентября 1885 — 4 сентября 1891 | |||
| Монарх: | Абдул-Хамид II | ||
| Предшественник: | Кючюк Мехмед Саид-паша | ||
| |||
| 2 октября 1895 — 7 ноября 1895 | |||
| Монарх: | Абдул-Хамид II | ||
| Предшественник: | Кючюк Мехмед Саид-паша | ||
| |||
| 5 августа 1908 — 14 февраля 1909 | |||
| Монарх: | Абдул-Хамид II | ||
| Предшественник: | Кючюк Мехмед Саид-паша | ||
| Преемник: | Ахмед Тефвик-паша | ||
| |||
| 29 октября 1912 — 23 января 1913 | |||
| Монарх: | Мехмед V | ||
| Предшественник: | Ахмед Мухтар-паша | ||
| Преемник: | Махмуд Шевкет-паша | ||
| Рождение: | 1833 Лефкоша, Османская империя | ||
| Смерть: | 14 ноября 1913 Кипр | ||
| Отец: | Салих-ага | ||
Мехмед Камиль-паша (тур. Mehmed Kâmil-paşa, 1833—1913), также известный как Кыбрыслы Мехмед Камиль-паша («Мехмед Камиль-паша с Кипра»), Камиль-паша и Кямиль-паша — государственный деятель Османской империи, четырежды занимавший пост великого визиря.
Биография
Родился в 1833 году в Лефкоше на Кипре, турок-киприот. В 1851 году сопровождал сына египетского хедива на Всемирную выставку в Лондон. Эта поездка на всю жизнь сделала Камиль-пашу англофилом.
После десяти лет пребывания в Египте, в 1860-х Мехмед Камиль перешёл на сторону Османской империи, где занимал различные посты: был губернатором Восточной Румелии, Герцеговины, Косово, неоднократно становился великим визирем.
Вскоре после младотурецкой революции 1908 года Мехмед Камиль стал ключевой фигурой т. н. «либеральной оппозиции». В 1912 году, после свержения режима младотурок, он стал великим визирем в новом, либеральном правительстве. Однако поражение страны в Первой Балканской войне привело к тому, что младотурки снова смогли прийти к власти: 23 января 1913 года группа офицеров во главе с Энвер-беем ворвалась в зал заседаний правительства и расстреляла военного министра Назым-пашу, вынудив правительство немедленно уйти в отставку. Камиль-паша был помещён под домашний арест и гласный надзор полиции. Чтобы спасти его жизнь, лорд Китченер пригласил его к себе в Каир, где Камиль-паша провёл три месяца, после чего решил дожидаться лучших времён на родном Кипре. Так как вскоре после этого в Стамбуле был убит новый великий визирь Махмуд Шевкет-паша (возможно, в качестве мести за убийство Назыма-паши), правительство начало преследовать всех известных оппозиционеров, и семья Камиль-паши предпочла покинуть Стамбул и тоже переехать на Кипр.
Мехмед Камиль-паша неожиданно скончался от приступа 14 ноября 1913 года.
Напишите отзыв о статье "Мехмед Камиль-паша"
Отрывок, характеризующий Мехмед Камиль-паша
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
