Кыласово городище
Городище | |
Страна | Россия |
Местоположение | Чёрмозское городское поселение |
Координаты | 58°53'00,54" с.ш., 56°07'18,73" в.д. |
Первое упоминание | IX век |
Статус | Археологический памятник |
Состояние | Объект культурного наследия РФ № 5910024000 |
Кыла́сово городи́ще (Анюшка́р) — памятник родановской археологической культуры (Пермь Великая). Действовало в IX-XV веках. Памятник археологии федерального значения.
Городище располагается на территории Чёрмозского городского поселения в Ильинском районе Пермского края, в 800 м юго-восточнее села Кыласова, на высоком мысу правого берега реки Иньва (сейчас — Камского водохранилища).
Площадь городища защищена высоким валом (до 3,5 м), усиленным частоколом и рвом[1][2].
На городище обнаружены остатки наземных жилищ раннего и позднего этапов родановской культуры, хозяйственные ямы, очаги, остатки ремесленных мастерских, жертвенные комплексы, много орудий труда, предметов быта и украшений, арабские и среднеазиатские монеты.
На северной окраине села Кыласова обнаружен могильник того же времени, что и городище.
Напишите отзыв о статье "Кыласово городище"
Ссылки
- [www.ihist.uran.ru/_ency-show-78 Анюшкар (Кыласово)] // Уральская историческая энциклопедия
Примечания
- ↑ [docs.cntd.ru/document/432802660 ОБ УСТАНОВЛЕНИИ ГРАНИЦ ТЕРРИТОРИИ, ПРЕДМЕТА ОХРАНЫ И РЕЖИМА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ТЕРРИТОРИИ ОБЪЕКТА АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ - ПАМЯТНИКА "ГОРОДИЩЕ "АНЮШКАР" (КЫЛАСОВО), X-XV ВВ. МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ, МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ И МАССОВЫХ КОММУНИКАЦИЙ ПЕРМСКОГО КРАЯ. ПРИКАЗ от 1 октября 2015 года N СЭД-27-01-10-936]
- ↑ [docs.cntd.ru/document/430524337 ОБ УТВЕРЖДЕНИИ ГРАНИЦ ТЕРРИТОРИИ И ПРЕДМЕТА ОХРАНЫ ОБЪЕКТА КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ (ПАМЯТНИКА АРХЕОЛОГИИ) "АНЮШКАР (КЫЛАСОВО) ГОРОДИЩЕ" И ОБ УСТАНОВЛЕНИИ ЗОНЫ С ОСОБЫМИ УСЛОВИЯМИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ТЕРРИТОРИИ. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИНСПЕКЦИЯ ПО ОХРАНЕ ОБЪЕКТОВ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ ПЕРМСКОГО КРАЯ. ПРИКАЗ от 10 ноября 2010 года N СЭД-16-03-181]
|
Отрывок, характеризующий Кыласово городище
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.