Кырстя, Сорана

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сорана Кырстя
Место проживания Тырговиште, Румыния
Рост 176 см
Вес 59 кг
Начало карьеры 2006
Рабочая рука правая
Удар слева двуручный
Тренер Виктор Йоницэ
Призовые, долл. 2 982 378
Одиночный разряд
Матчей в/п 313-218
Титулов 1 WTA, 7 ITF
Наивысшая позиция 21 (12 августа 2013)
Турниры серии Большого шлема
Австралия 3-й раунд (2012-13)
Франция 1/4 финала (2009)
Уимблдон 3-й раунд (2009, 2012)
США 3-й раунд (2009)
Парный разряд
Матчей в/п 130-102
Титулов 4 WTA, 9 ITF
Наивысшая позиция 35 (9 марта 2009)
Турниры серии Большого шлема
Австралия 2-й раунд (2009, 2011)
Франция 3-й раунд (2008)
Уимблдон 3-й раунд (2011)
США 2-й раунд (2010-11. 2014)
Последнее обновление: 27 октября 2014

Сорана-Михаэла Кырстя (рум. Sorana-Mihaela Cîrstea; родилась 7 апреля 1990 года в Бухаресте, Румыния) — румынская профессиональная теннисистка; победительница 5 турниров WTA (один — в одиночном разряде); бывшая шестая ракетка мира в юниорском рейтинге; победительница парного турнира Orange Bowl-2006; финалистка одного юниорского турнира Большого шлема в парном разряде (Roland Garros-2007); полуфиналистка двух юниорских турниров Большого шлема в парном разряде (Roland Garros, Уимблдон-2006); бывшая первая ракетка мира в возрастной группе до 14 лет.





Общая информация

Сорана — одна из двух детей Лилианы и Михая Кырсти; её брата зовут Михни.

Кырстя впервые взяла ракетку в руки в четыре года. На корте румынка не очень быстро перемещается по корту, но, благодаря длинному шагу и хорошему чтению игры, создается впечатление, что легко достаёт мячи. У неё надежный, двуручный бэкхенд и острый удар справа. Как любой хороший парный игрок, Сорана уверенно играет у сетки и с полулёта. Психологическая устойчивость румынки оставляет желать лучшего — Кырстя часто теряет уверенность в ключевые моменты матча.

Спортивная карьера

Юниорские годы

Сорана с первых лет выступления на юниорском уровне была весьма успешна. В 2003-м году, вскоре после обретения статуса первой ракетки мира в возрастной группе до 14 лет, Кырстя дебютирует в соревнованиях старших юниоров. В 2004-м году, уже на своём четвёртом соревновании в этой возрастной группе, румынка достигает финала турнира категории G3 в Швеции, где уступает Каролине Возняцки.[1] В дальнейшем Сорана пересекается на юниорских соревнованиях с датчанкой ещё трижды и дважды побеждает.[2] По ходу сезона удалось достигнуть нескольких финалов на второстепенных соревнованиях юниорского тура ITF, самым крупным из которых стал выход в решающий матч на соревновании G1 в немецком Эссене.[3] В эти же сроки Кырстя пробует свои силы в парных соревнованиях. Отточив навыки на мелких турнирах, в начале декабря уроженка Бухареста в паре с соотечественницей Михаэлой Бузарнеску выигрывает турнир G1 в Брейдентонской академии Ника Боллеттьери.[4] Чуть позже та же пара выходит в четвертьфинал на Orange Bowl.

Результаты прошлого года позволяют в январе дебютировать на юниорских турнирах Большого шлема. Сам год начинается не особо удачно, но ближе к лету румынка наконец набирает уверенность и периодически появляется на решающих стадиях крупных турниров. Первый крупный успех вновь пришёлся на Эссен — Кырстя на этот раз побеждает в Германии.[5] На финише сезона Сорана доходит до финала двух турниров G1 в Новом Свете.[6][7] Основные парные успехи вновь пришлись на конец сезона: достигнут финал в Брейдентоне[6], вновь добыт четвертьфинал на Orange Bowl[8] и завоёван полуфинал на турнире G1 в Мексике.[7]

В 2006-м удачная серия была продолжена на турнире G1 в Мельбурне, где румынка вновь сыграла в финале.[9] В целом год в юниорском теннисе не получился особо стабильным, хотя несколько финалов на турнирах высших категорий (но не на турнирах Большого шлема) позволяют держаться в верхней части рейтинга. 26 июня уроженка Бухареста достигает своего высшего положения в этом зачёте, став 6-й ракеткой мира. Парный год принёс куда более плотные и высокие результаты. Среди главных успехов сезона выделяются два полуфинала на европейских турнирах Большого шлема, а также два титула соревнованиях GA: в Италии[10] и на Orange Bowl. В 2007-м Сорана играет только Roland Garros, после чего полностью сосредотачивается на взрослых турнирах. Юниорская карьера заканчивается единственным в карьере финалом парного турнира Большого шлема, где дуэт Кырстя / Глатч уступает паре Милевская / Радваньская.

Первые годы взрослой карьеры

Как и у многих румынок, почти все первые соревнования Сораны на взрослом уровне прошли на серии 10-тысячников на родине. Дебютный 2004-й год не был отмечен выходами в финал, однако Кырсте удалось покорить первый крупный рубеж в своей карьере — на соревнованиях в Тимишоаре удалось обыграть 382-ю ракетку мира Ану Йованович. В тот же год были взят два парных титула. На следующий год был впервые покорён одиночный турнир: Сорана побеждает на соревнованиях в Порту-Санту. В паре были добыты ещё два титула. 2006-й год становится прорывным для уроженки Бухареста. Отточив своё мастерство на мелких соревнованиях женского круга ITF румынка пробует свои силы в квалификации турнира WTA в Стокгольме — сходу удаётся пройти квалификацию, а в финале обыграна тогдашняя 126-я ракетка мира Агнешка Радваньская. Несколько неплохих результатов на 25-тысячниках до конца года позволяют Соране совершить рывок в 363 позиции в рейтинге и впервые попасть в число 350 сильнейших одиночниц мира. В паре в этот год добыта ещё пара турниров, но из-за качественной смены ранга соревнований Кырстя заканчивает год в Top300 парного рейтинга.

Благодаря успехам прошлого года, сезон-2007 румынка начинает на зимней серии турниров в Северной Америке. Особых успехов добиться не удаётся, однако набранный опыт оказывается полезным при возвращении в Европу — Кырстя проходит квалификацию на соревновании WTA в Будапеште и не останавливаясь на этом доходит до финала, обыграв по дороге Мартину Мюллер и Элени Данилиду и капитулировав в финале в матче против Жиселы Дулко, благодаря этому результату Сорана совершает рывок в рейтинге и впервые входит в Top200. Сорана стала первой румынкой, которая играла в финале турнира WTA со времен Руксандры Драгомир в 2000 году. В июне румынка дебютирует в квалификации турнира Большого шлема — на Уимблдоне. В сентябре вновь удаётся неплохо проявить себя на соревновании WTA — пройдя отбор на турнире в Бали Кырстя доходит до полуфинала, попутно обыграв 13-ю ракетку мира Патти Шнидер. Несколько дополнительных локальных успехов на соревнованиях ITF позволяют румынке закончить год 106-й в одиночном рейтинге. В паре завоёваны ещё два титула, однако с переходом и в этом разряде на уровень WTA появляются некоторые проблемы и за год удаётся выиграть лишь один матч, однако это не помешало Соране войти по итогам года в число двухсот сильнейших парниц мира.

2008

Успехи прошлого года позволяют напрямую отобраться в одиночную сетку Australian Open. Правда дополнительных бонусов из этого извлечь не удалось — уже на старте пришлось играть с 3-й ракеткой мира Аной Иванович. Проводя сезон без особых успехов Соране вскоре удаётся набрать такой рейтинг, что не приходится играть в отборочных турнирах. К началу июньского травяного сезона румынка взбирается на 66-ю строчку одиночного рейтинга. Июльский финал на 100-тысячнике в итальянском Кунео позволяет и вовсе стать 53-й. Все эти успехи позволяют уроженке Бухареста представить свою страну на теннисном турнире Олимпиады того года. Неделей позже Сорана доходит до четвертьфинала турнира 2-й категории в Нью-Хэйвене. Благодаря финалу на грунтовом 100-тысячнике в Афинах, последовавшему за этим вскоре первым титулом на соревнованиях WTA (в Ташкенте) и полуфиналу на завершавшем год соревновании в Люксембурге румынка поднимается на 37-ю строчку одиночной классификации. Вполне успешно прошёл и парный год — уже на втором турнире сезона (в марокканском Фесе) румынке удаётся выиграть свой первый титул WTA. В финале дуэт Кырстя / Павлюченкова переиграл пару Клейбанова / Макарова. Позже Сорана отмечается в третьем круге на Roland Garros и выходит в финал в Нью-Хэйвене. Осенью выигран 100-тысячник в Афинах и взят второй титул WTA — в Люксембурге (причём в полуфинале обыграна пара Медина Гарригес / Руано Паскуаль). Благодаря этим успехом в парном рейтинге Кырстя совершает рывок более чем в 150 позиций и заканчивает год 46-й.

2009

Год начинается с серии из 6 поражений подряд. Неудачную статистику выступлений удаётся переломить с началом грунтового сезона — Сорана доходит до полуфинала турнира в Марбелье. Позже удалось добиться четвертьфинала турнира в Оэйраше. В мае — на Roland Garros — румынке удаётся грамотно воспользоваться всеми проблемами соперниц и выйти в четвертьфинал, где её более чем уверенно обыгрывает Саманта Стосур. Далее на Уимблдоне Кырстя доходит до третьего круга, где проигрывает Виктории Азаренко. В августе румынка взбирается на рекордную для себя 24-ю строчку одиночного рейтинга после того, как доходит до полуфинала турнира премьер-категории в Лос-Анджелесе (по ходу обыграны Каролина Возняцки, Сабина Лисицки и Агнешка Радваньская). В этой стадии для Сораны вновь непреодолимым препятствием становится Саманта Стосур. В начале сентября Сорана выходит в третий круг на US Open, после чего у румынки наступает резкий спад формы — до конца года в одиночных турнирах она не выиграла ни матча. Парный год был также весьма неплох. Весной румынка дважды играла в финалах грунтовых турниров WTA — в Барселоне и Фесе. Позже Кырстя отмечается в полуфинале турнира в Станфорде и выходит в третий круг на US Open (причём по ходу обыграна сильная пара Азаренко / Звонарёва). В рейтинге почти удержаны прошлогодние позиции.

2010-11

Безрадостная серия конца прошлого года продолжалась вплоть до апреля 2010 года когда на соревнованиях в Оэйраше Кырстя одерживает сразу три победы и выходит в полуфинал. Турнир, впрочем, стал лишь эпизодом — выигранных матчей в дальнейшем по-прежнему не очень много и румынка опускается всё ниже в одиночном табеле о рангах. На рубеже июля и августа падение несколько приостановилось после того как Сорана доходит до четвертьфинальной стадии на соревнованиях WTA в Стамбуле и Копенгагене. Осенью, убедившись в свой малой состоятельности на соревнованиях WTA, румынка играет серию турниров ITF в Северной Америке. Финал на 50-тысячнике в Лас-Вегасе позволяет уроженке Бухареста сохранить по итогам года место в Top100 одиночного рейтинга. Сезон завершается досрочно в октябре в Люксембурге, когда Сорана вынуждена сняться с турнира из-за проблем со спиной. В парных соревнованиях удалось достичь трёх финалов. Выигран титул на соревнованиях WTA в Оэйраше.

В первой половине сезона-2011 мало что поменялось — в 17 матчах в хардовой части сезона были одержаны лишь 9 побед, да и то большая часть из них пришлась либо на квалификации, либо на матчи с игроками, обладающих сопоставимым с Кырстей рейтингом. К началу апреля Сорана выбыла из Top100. В мае последовал небольшой всплеск результатов — титул на крупном соревновании ITF в Кань-сюр-Мер и выход в третий круга на Roland Garros позволяют закрепиться в середине второй полусотни одиночного рейтинга. Этот небольшой успех закрепить не удаётся и Сорана вновь начинает проигрывать теннисисткам, находящимся вблизи и ниже неё в рейтинге. Несколько локальных побед (в том числе над Ксенией Первак в Цинциннати) позволяют к US Open сохранить место в Top100. Осень проходит более результативно: сначала Сорана доходит до четвертьфинала в Ташкенте, а затем, в течение нескольких дней сменив грунтовые корты на хардовые, выиграла турнир во французском Сен-Мало, переиграв по дороге к титулу Лауру Поус-Тио и Сильвию Солер-Эспиносу. Позже был выигран 50-тысячник во французском Лиможе.

В парных соревнованиях путь Кырсти длительное время заканчивался после 1-2 круга. Первый раз две победы румынке удалось одержать на Уимблдоне, где Сорана играла вместе с японкой Аюми Моритой. Следующий всплеск на парных турнирах произошёл накануне американского турнира Большого шлема — в Грейпвайне, где в паре с итальянкой Альбертой Брианти Сорана завоевала свой 4й титул WTA.

2012-13

В начале года Сорана дважды добирается до третьего круга турниров WTA: сначала в Хобарте, а затем на Australian Open, попутно обыграны Бетани Маттек-Сандс и Саманта Стосур. Оставшийся хардовый отрезок сезона не приносит больших побед — лишь на турнире в Таиланде Сорана выходит в полуфинал, на прочих же соревнованиях румынка стабильно проигрывает в третьем круге. Грунтовый отрезок календаря новь начинается с полуфинала: Кырстя выходит в эту стадию на турнире в Барселоне; развить этот успех также не удаётся — на пяти следующих турнирах Сорана трижды уступает уже на старте, но одерживает пару побед над игроками из Top20: в Мадриде обыграна Марион Бартоли, а в Риме — Елена Янкович. На травяных турнирах румынка поначалу уступает уже в первых кругах, но на Уимблдоне выигрывает сразу два матча, в числе прочих обыграв Ли На, у которой за месяц до того — на Roland Garros — взяла лишь три гейма. Сравнительно удачно Сорана провела и североамериканский хардовый сезон, записав на свой счёт полуфинал соревнований в Станфорде и четвертьфинал турнира в Грейпвайне. Осенью к этому добавляется ещё один полуфинал — на турнире в Гуанчжоу, что, в сочетании с рядом единичных успехов на более крупных соревнованиях, выводит Кырстю по итогам года в Top30 одиночного рейтинга.

Начало сезона-2013 оказывается несколько смазанным из-за небольшого вирусного заболевания, но постепенно его последствия удаётся преодолеть и румынка начинает показывать сравнительно хорошие стабильные результаты: на Australian Open она пробивается в третий круг, а пару недель спустя в Паттайе второй год подряд доходит до полуфинала.

Рейтинг на конец года

Год Одиночный
рейтинг 		Парный
рейтинг
2015 85 483
2014 94 134
2013 22 343
2012 27 228
2011 60 69
2010 95 87
2009 43 50
2008 37 45
2007 106 200
2006 348 292
2005 711 639
2004 893 659

Выступления на турнирах

История выступлений на турнирах

По состоянию на 27 октября 2014 года

Для того, чтобы предотвратить неразбериху и удваивание счета, информация в этой таблице корректируется только по окончании турнира или по окончании участия там данного игрока.

Призовые за время выступлений в WTA туре

 Этот раздел не завершён.
Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

Напишите отзыв о статье "Кырстя, Сорана"

Примечания

  1. ↑ [www.itftennis.com/Juniors/tournaments/tournament/info.aspx?tournamentid=1100006786 ITF Kramfors High Coast Junior World Ranking Tournament 2004 results], itftennis.com
  2. ↑ [www.itftennis.com/juniors/players/headtohead.asp?player=100052330&opponent=100048681 Wozniacki — Cirstea H2H], itftennis.com
  3. ↑ [www.itftennis.com/Juniors/tournaments/tournament/info.aspx?tournamentid=1100009725 28th German Junior Open 2004], itftennis.com
  4. ↑ [www.itftennis.com/Juniors/tournaments/tournament/info.aspx?tournamentid=1100009985 Eddie Herr International Junior Tennis Championships 2004 results], itftennis.com
  5. ↑ [www.itftennis.com/Juniors/tournaments/tournament/info.aspx?tournamentid=1100011728 29th German Junior Open 2005 results], itftennis.com
  6. ↑ 1 2 [www.itftennis.com/Juniors/tournaments/tournament/info.aspx?tournamentid=1100011814 Eddie Herr International Junior Tennis Championships 2005 results], itftennis.com
  7. ↑ 1 2 [www.itftennis.com/Juniors/tournaments/tournament/info.aspx?tournamentid=1100011813 Yucatan World Cup 2005 results], itftennis.com
  8. ↑ [www.itftennis.com/Juniors/tournaments/tournament/info.aspx?tournamentid=1100011815 Orange Bowl Tennis Championships 2005 results], itftennis.com
  9. ↑ [www.itftennis.com/Juniors/tournaments/tournament/info.aspx?tournamentid=1100012311 Opus Nottinghill International 2006], itftennis.com
  10. ↑ [www.itftennis.com/Juniors/tournaments/tournament/info.aspx?tournamentid=1100012427 47th Trofeo Bonfiglio «Campionati Internazionali D’Italia» 2006 results], itftennis.com

Ссылки

  • [soranacirstea.ro Сайт спортсменки]  (англ.)
  • [soranacarstea.blogspot.com Блог спортсменки]  (рум.)
  • [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA]  (англ.)
  • [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)
  • [www.fedcup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Федерации] (англ.)

Отрывок, характеризующий Кырстя, Сорана

«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Кырстя,_Сорана&oldid=79587601»