Кьер, Симон

Симон Кьер
Общая информация
Полное имя	Симон Торуп Кьер
Родился	Хорсенс, Дания
Гражданство
Рост	190 см
Вес	86 кг
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	Фенербахче
Номер	4
Карьера
Молодёжные клубы
	Лунд
	Хорсенс
2005—2007	Мидтъюлланн
Клубная карьера*
2007—2008	Мидтъюлланн	19 (0)
2008—2010	Палермо	62 (5)
2010—2013	Вольфсбург	57 (3)
2011—2012	→  Рома	22 (0)
2013—2015	Лилль	66 (1)
2015—н.в.	Фенербахче	21 (1)
Национальная сборная**
2006	Дания (до 18)	1 (0)
2006—2008	Дания (до 19)	10 (1)
2008	Дания (до 20)	1 (0)
2008	Дания (до 21)	2 (0)
2009—н.в.	Дания	57 (2)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 14 марта 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на 25 марта 2016.

Симон Кьер (дат. Simon Kjær; 26 марта 1989, Хорсенс) — датский футболист, центральный защитник клуба «Фенербахче» и сборной Дании.

Карьера

Клубная

Симон Кьер начал карьеру в клубе «Мидтъюлланн». В августе 2007 года испанский клуб «Реал Мадрид» направил предложение о покупке Кьера, но оно было отклонено «Мидтъюлланном». В октябре 2007 года он привлёк внимание английских клубов «Мидлсбро» и «Ливерпуля», когда был признан лучшим молодым игроком Дании в возрасте до 19 лет. В 2008 году Кьер продемонстрировал высокий уровень игры на турнире Вияреджо, где забил 1 мяч. После этого, 16 февраля, он подписал пятилетний контракт контракт с клубом «Палермо», с возможностью выкупа договора игрока за 12 млн евро любым клубом не из пределов Италии. Сумма трансфера составила 4 млн евро. Договор вступал в силу начиная с июня 2008 года, поэтому остаток сезона Кьер провёл в «Мидтъюлланне».

Кьер дебютировал в составе «Палермо» 26 октября 2008 года в гостевом матче с «Фиорентиной», в котором Палермо победил 3:1, а сам датчанин вышел после перерыва. 2 ноября того же года он забил первый гол за клуб, поразив ворота «Кьево». В сезоне 2008/09 заработная плата Кьера была, в одностороннем порядке, увеличена в два раза.

В январе 2010 года Кьером заинтересовались несколько английских команд, «Манчестер Сити», «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль» и «Тоттенхэм Хотспур», который предложил за трансфер защитника 11 млн фунтов. Президент «Палермо», Маурицио Дзампарини, сказал, что Кьер покинет клуб летом. 29 июня Дзампарини объявил, что Кьер, вместе с партнёром по команде, Эдинсоном Кавани, переходит в клуб «Тоттенхэм Хотспур», заплативший за трансфер обоих футболистов 35 млн евро. Руководство английского клуба опровергло слова Дзампарини.

8 июля 2010 года Кьер перешёл в немецкий «Вольфсбург», подписав контракт до 2014 года.

25 августа 2011 года перешёл в итальянский клуб «Рома» на правах аренды с возможным правом выкупа.

5 июля 2013 года стал игроком французского клуба «Лилль». 17 июня 2015 года Кьер перешёл в клуб «Фенербахче».

Международная

После выступления за сборные Дании различных возрастов (в команде до 19 лет Кьер был капитаном команды) он 4 февраля 2009 года был вызван в основу сборной, где 11 февраля дебютировал в товарищеской игре с Грецией (1:1). 6 июня он сыграл в официальной игре за Данию в матче с Швецией, в которой датчане проиграли 0:1.

Статистика

на 22 июня 2010

Сезон	Клуб	Лига	Чемпионат		Кубок		Континт.
			Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
2007/08	Мидтъюлланн	Суперлига	19	0	2	0	—	—
2008/09	Палермо	Серия А	27	3	0	0	—	—
2009/10	Палермо	Серия А	35	2	3	0	—	—
2010/11	Вольфсбург	Бундеслига	17	0	0	0	0	0
2011/12	Рома	Серия А	0	0	0	0	0	0

Достижения

• Лучший молодой футболист Дании (до 19 лет): 2007
• Лучший молодой футболист Дании (до 21 года): 2009
• Футболист года в Дании: 2009

Ссылки

• [aic.football.it/scheda/20126 Статистика на aic.football.it] (итал.)
• [www.gazzetta.it/speciali/risultati_classifiche/2010/calcio/seriea/giocatori/giocatore_simon_kjaer_272431624.shtml Профиль на gazzetta.it]
• [www.dbu.dk/landshold/landsholdsdatabasen/LBasePlayerInfo.aspx?playerid=5839 Профиль на сайте Футбольного союза Дании]  (датск.)
• Кьер, Симон в «Твиттере»

Отрывок, характеризующий Кьер, Симон

– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.