Кьюс, Лассе

Лассе Кьюс
Гражданство	Норвегия Норвегия
Дата рождения	14 января 1971(1971-01-14) (53 года)
Место рождения	Осло
Рост	180 см
Вес	88 кг
Карьера
Клуб	Baerums SK
Статус	закончил карьеру
Медали
Олимпийские игры Золото Лиллехаммер 1994 Комбинация Серебро Нагано 1998 Скоростной спуск Серебро Нагано 1998 Комбинация Серебро Солт-Лейк-Сити 2002 Скоростной спуск Бронза Солт-Лейк-Сити 2002 Гигантский слалом Чемпионаты мира Золото Мориока 1993 Комбинация Серебро Сьерра-Невада 1996 Комбинация Серебро Сестриере 1997 Скоростной спуск Серебро Сестриере 1997 Супергигант Серебро Сестриере 1997 Гигантский слалом Золото Вейл/Бивер-Крик 1999 Гигантский слалом Золото Вейл/Бивер-Крик 1999 Супергигант Серебро Вейл/Бивер-Крик 1999 Скоростной спуск Серебро Вейл/Бивер-Крик 1999 Слалом Серебро Вейл/Бивер-Крик 1999 Комбинация Серебро Санкт-Мориц 2003 Комбинация
Последнее обновление: 2 марта 2010

Кьюс, ЛассеКьюс, Лассе

Лассе Кьюс (норв. Lasse Kjus, 14 января 1971, Осло) — норвежский горнолыжник, выступавший за сборную Норвегии с 1992 по 2008 год. Участвовал в пяти зимних Олимпиадах, в 1994 году в Лиллехаммере удостоился золотой награды (комбинация), в 1998 году в Нагано выиграл две серебряные медали (скоростной спуск, комбинация), в 2002 году в Солт-Лейк-Сити получил одну бронзовую награду (гигантский слалом) и одну серебряную (скоростной спуск).

В 1999 году на чемпионате мира в Вейле и Бивер-Крике отметился в своём роде уникальным выступлением, выиграв золото или серебро во всех пяти дисциплинах первенства: скоростном спуске, супергиганте, слаломе, гигантском слаломе и комбинации. За всю историю горнолыжного спорта никому не удавалось добиться подобного достижения (четыре победы одновременно одерживали только три человека, австриец Тони Зайлер, француженка Мариэль Гуашель и швейцарец Пирмин Цурбригген). В общей сложности становился призёром чемпионатов мира одиннадцать раз, в том числе восемь раз был вторым и трижды первым.

Лассе Кьюс выиграл восемнадцать этапов Кубка мира: 10 скоростных спусков, 2 супергиганта, 2 гигантских слалома и 4 комбинации. Дважды побеждал в общем кубковом зачёте (1996, 1999). Закончил спортивную карьеру в 2008 году, в настоящее время занимается поддержкой гуманитарной организации Right To Play.

Интересные факты

• В 1998 году на Олимпиаде в Нагано старты несколько раз переносились из-за плохой погоды. В итоге слалом в зачёте комбинации впервые был проведён ранее скоростного спуска, который был отложен на 4 дня (хотя обычно обе дисциплины проводятся в один день). 13 февраля с утра были разыграны медали в чистом скоростном спуске, а спустя несколько часов был проведён скоростной спуск в зачёте комбинации. Кьюс выиграл серебро как в чистом скоростном спуске, так и по итогам комбинации, став первым в истории горнолыжником, выигравшим 2 олимпийские награды за 1 день.
• Кьюс был универсалом, но всё же отдавал предпочтение скоростным дисциплинам, в основном скоростному спуску. В слаломе он лишь 1 раз за карьеру сумел подняться на пьедестал на этапах Кубка мира, и произошло это при весьма примечательных обстоятельствах. 17 января 1999 года в швейцарском Венгене мужчины соревновались в слаломе. Накануне Кьюс, за 3 дня до этого отметивший своё 28-летие, выиграл там же, в Венгене, скоростной спуск, а в слаломе вышел на старт 16-м. После стартового сигнала Лассе ринулся вперёд, но его тело сильно опередило ноги, из-за чего он едва не упал. Его развернуло на одной лыже и он несколько метров проехал задом наперёд, после чего сумел развернуться и успел правильно пройти первые ворота. В итоге Кьюс прошёл трассу так здорово, что занял высшее в карьере третье место в слаломе на этапах Кубка мира. Выше него оказались только Бенджамин Райх и Михаэль фон Грюниген. Этому происшествию был посвящён специальный сюжет норвежского телеканала TV 2, в ходе которого Кьюс с юмором объяснил, что с ним произошло. Лассе на старте «забыл», что на нём лыжи для слалома, которые заметно короче лыж для скоростных дисциплин. Он думал, что длинные лыжи уже поехали впереди него, а оказалось, что они ещё «стоят», из-за чего он совершил такой пируэт на трассе. В сюжете Кьюс повторил для телевидения свой необычный старт. Интересно также, что менее чем через месяц на чемпионате мира 1999 года в Вейле находившийся в блестящей форме Кьюс единственный раз за карьеру выиграет и медаль чемпионата мира в слаломе, лишь 0,11 сек. уступив финну Калле Паландеру.

Ссылки

• [www.fis-ski.com/uk/604/613.html?sector=AL&competitorid=30876&type=result Лассе Кьюс] — статистика на сайте FIS  (англ.)

Отрывок, характеризующий Кьюс, Лассе

На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.