Бадано, Кьяра
| Кьяра Бадано | |
| Chiara Badano | |
 | |
| Рождение | |
|---|---|
| Смерть | |
| Почитается | |
| Беатифицирована | |
| В лике | |
| День памяти | |
Кьяра Бадано (итал. Chiara Badano, 29 октября 1971, Сасселло, Италия — 7 октября 1990, Сасселло, Италия) — блаженная Римско-Католической Церкви, член католического движения Фоколяры.
Содержание
Биография
В 1980 году Кьяра Бадано познакомилась на митинге с членами католического движения Фоколяры. В 1981 году вступила в эту организацию и стала заниматься благотворительной деятельностью среди детей и пожилых людей. С 1981 года вела переписку с основательницей Фоколяров Кьярой Любич.
В 1985 году переехала вместе с родителями в Савону, где стала обучаться в средней школе. В 1988 году во время игры в теннис она почувствовала острую боль в плече. В 1989 году она была помещена в больницу, где ей поставили диагноз остеосаркома с метастазамии, после чего она лечилась в Турине, проходя курс химиотерапии и лучевой терапии. В больнице она познакомилась с кардиналом Джованни Сальдарини. В начале 1989 году ей ампутировали ногу и в июне этого же года прошла вторая операция спинной ламинектомии.
Будучи на излечении, Кьяра Бадано активно участвовала в деятельности католического движения Фоколяров. Она пожертвовала все свои сбережения для друга, отправляющегося на миссию в Бенин, и делала поделки для продажи на благотворительность.
Кьяра Бадано провела последние месяцы своей жизни в лежачем положении в доме у своих родителей, продолжая участвовать в жизни Фоколяров. В это же время она тесно общалась с епископом епархии Акви монсеньором Ливио Маритано.
В августе 1990 года Кьяра Бадано стала готовиться к своей смерти. 10 сентября 1990 года она отправила всем членам католического движения Фоколяров аудиокассету, в которой представляла свою скорую смерть как венчание с Иисусом Христом. В этой записи она приглашала всех членов Фоколяров на свои похороны.
Кьяра Бадано скончалась 7 октября 1990 года.
Прославление
11 июня 1999 года в епархии Акви начался процесс беатификации, который завершился 21 августа 2000 года. 3 июля 2008 года Римский папа Бенедикт XVI признал героические добродетели Кьяры Бадано. 19 декабря 2009 года Ватиканом было подтверждено чудо, совершившееся по молитве к Кьяре Бадано.
25 сентября 2010 года префект Конгрегации по канонизации святых архиепископ Анджело Амато в присутствии родителей и многочисленных членов Фоколяров объявил Кьяру Бадано блаженной в Санктуарии Пресвятой Девы Марии Божественной Любви в Риме.
День памяти - 29 октября.
Напишите отзыв о статье "Бадано, Кьяра"
Литература
- Michele Zanzucchi, «Io ho tutto» i 18 anni di Chiara Luce, Roma, Città Nuova, 2000. ISBN 88-311-5095-2
- Mariagrazia Magrini, Di luce in luce. Un sì a Gesù. Chiara Badano, San Paolo Edizioni, 2008. ISBN 88-215-5094-X
- Michele Zanzucchi, [diffusione.cittanuova.it/ArticoliDettaglio.asp?CodArticolo=3115149 «Io ho tutto» i 18 anni di Chiara Luce], Roma, Città Nuova, 2010, IV ediz. ISBN 88-311-5149-8 versione [digital.casalini.it/9788831151498 eBook]
Ссылки
- [www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=36855 Католическая Церковь прославила юную итальянку, скончавшуюся от саркомы]
- [www.chiaralucebadano.it/site/IT/ Сайт, посвящённый Кьяре Бадано] (итал.)
- [www.santiebeati.it/dettaglio/91545 Биография] (итал.)
Отрывок, характеризующий Бадано, Кьяра
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
