Кэбин, Йоханнес Густавович

Иван Густавович Кэбин эст. Johannes Käbin<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый секретарь ЦК Компартии Эстонии
26 марта 1950 — 26 июля 1978
Предшественник:	Каротамм, Николай Георгиевич
Преемник:	Вайно, Карл Генрихович
Председатель Президиума Верховного Совета Эстонской ССР
26 июля 1978 — 8 апреля 1983
Предшественник:	Мета Вильямовна Янголенко-Ваннас
Преемник:	Арнольд Рюйтель
Рождение:	11 (24) сентября 1905(1905-09-24) Ранну, Везенбергский уезд, Эстляндская губерния, Российская империя
Смерть:	25 октября 1999(1999-10-25) (94 года) Таллин, Эстония
Партия:	Член КПСС с 1927.
Образование:	Институт красной профессуры
Награды:

Ива́н (Йоха́ннес) Гу́ставович Кэ́бин (эст. Johannes Käbin) (11 (24) сентября 1905, Ранну, Везенбергский уезд Эстляндской губернии — 25 октября 1999, Таллин) — советский партийный и государственный деятель, Герой Социалистического Труда (1975). 1-й секретарь ЦК Компартии Эстонии (1950—1978), председатель Президиума Верховного Совета Эстонской ССР (1978—1983). Член ЦК КПСС (1952—1986).

Биография

Родился в 1905 году в семье эстонских крестьян в деревне Ранну, расположенной в районе нынешнего города Кохтла-Ярве. В тот момент этот регион входил в состав Везенбергского уезда Эстляндской губернии. Ребёнком переселился с семьей в Россию.

Достигнув совершеннолетия в 1923 году, отправился на сезонные работы в Гатчинский уезд Петроградской губернии. На этом месте проработал два года.

В 1926 году поступил в Ленинградскую школу советского и партийного строительства имени К.Либкнехта. Успешно окончив её через год, Кэбин был назначен председателем Сусанинского сельсовета Гатчинского района Ленинградской области, затем, с 1931 года, находился на партийной работе уже в Ленинградской области.

В 1936 году поступил в Институт красной профессуры, в котором учился до 1938 года (перед этим окончил районные курсы партактива в Ленинградской области и курсы марксизма-ленинизма при Ленинградском обкоме партии). В 1939—1941 годы работал старшим преподавателем марксизма-ленинизма Московского нефтяного института имени И. М. Губкина.

Начиная с 1941 года, работая заведующим сектором печати Центрального Комитета Компартии Эстонии, Кэбин курировал деятельность эстонской печати и также сам публиковался в изданиях. Одновременно он входил в состав комиссий, направлявших эстонцев в эстонские национальные воинские формирования, возглавлял работу партийного комитета, проводившего работу среди эвакуированных жителей Эстонии. Короткое время, в 1942—1943 годы, руководил курсами для партийного, комсомольского и советского актива в Ярославской области. Также некоторое время, по сентябрь 1942 года, работал в Таврическом райкоме партии в Омской области.

Уже к концу войны Кэбин стал 1-м заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК Компартии Эстонии. Но в 1946 году в Эстонии было создано новое учреждение — Институт истории партии при ЦК КПЭ (филиал ИМЛ при ВКП(б)). В течение двух лет возглавлять его было поручено Кэбину.

В 1948 году Кэбин вновь вернулся в ЦК Компартии Эстонии, был избран секретарем ЦК по пропаганде и агитации. В 1950 году на известном восьмом Пленуме его избрали первым секретарем ЦК Компартии Эстонии. На этой должности он находился более 25 лет.

В 1975 году Указом Президиума Верховного Совета СССР И.Кэбину было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

В июле 1978 года Кэбин был избран председателем Президиума Верховного Совета Эстонской ССР, находился на этом посту до 1983 года.

После восстановления независимости Эстонии остался на родине. Скончался в возрасте 94 лет.

Имя в истории

Имя Йоханнеса Кэбина на посту первого секретаря КПЭ и председателя Президиума Верховного Совета ЭССР оценивается в Эстонии неоднозначно. Одни считают его ставленником Москвы и не имевшим ничего общего с Эстонией, другие, наоборот, отмечают его умеренную политику. Так, в «Эстонской энциклопедии» говорится, в частности, следующее: «Йоханнес Кэбин проводил умеренную политику лавирования». Историк Ю. Ант, профессор Таллинского университета, отмечал в 1999 году, в частности, то, что Кэбину удавалось довольно продуктивно ладить с московскими властями. Положительно оценивал роль Кэбина в эстонской истории, в частности, и его преемник Вайно Вяльяс. Бывший секретарь Таллинского горкома партии Энн-Арно Силлари отмечал, что во многом благодаря Кэбину 900 000 человек ещё говорят по-эстонски.

Награды

• Герой Социалистического Труда (23.09.1975)
• 6 орденов Ленина (20.07.1950; 23.09.1955; 1.03.1958; 23.09.1965; 27.08.1971; 23.09.1975)
• орден Октябрьской Революции (12.12.1973)
• 2 ордена Трудового Красного Знамени (18.06.1946; 17.06.1981)
• орден Дружбы народов (23.09.1985)
• медаль «За трудовую доблесть» (25.12.1959)
• другие медали

Литература

• Й. Кэбин. Октябрьская революция и эстонский народ. 1967. Таллин.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12292 Кэбин, Йоханнес Густавович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.knowbysight.info/KKK/05565.asp Биография]
• Кэбин Иван Густавович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.vslovar.ru/v2/29055.html Биография И. Кэбина в визуальном словаре]
• [www.moles.ee/99/Oct/30/6-1.html Воспоминания В. Вяльяса о Й. Кэбине]

Отрывок, характеризующий Кэбин, Йоханнес Густавович

Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.