Кэвизел, Джеймс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кэвизел, Джим»)
Перейти к: навигация, поиск
Джеймс Кэвизел
James Caviezel

Джеймс Кэвизел на фестивале San Diego Comic-Con International, июль 2013 года
Имя при рождении:

Джеймс Патрик Кэвизел

Место рождения:

Маунт-Вернон (штат Вашингтон, США)

Профессия:

актёр

Джеймс (Джим) Патрик Кэви́зел-младший (англ. James Patrick «Jim» Caviezel, Jr., МФА [kəˈviːzəl][1]; 26 сентября 1968, Маунт-Вернон, Вашингтон, США) — американский актёр, наиболее известный по роли Иисуса Христа в фильме «Страсти Христовы».





Биография

Кэвизел родился в Маунт-Верноне (штат Вашингтон) в семье Маргарет «Магги», домохозяйки и актрисы и Джеймса Патрика Кэвизела старшего, мануального терапевта. У актёра есть младший брат Тимати и сестры Анна, Эмми и Эрин. Семья актёра жила по строго католическим канонам. Отец Джеймса — словак по матери и романш по отцу, мать же по происхождению ирландка. Джеймс учился в школе Вернона около двух лет, затем переехал в Сиэтл и жил у семьи друга, заодно играя в баскетбол в католической школе. Следующей весной он перешёл в другую католическую школу имени Джона Кеннеди. Там он играл в баскетбольной команде и окончил школу в 1987 году. По окончании Кэвизел был зачислен в колледж Билив Комюнити, где актёр также продолжал играть в баскетбол. Травма ноги через два года положила конец баскетбольной карьере актёра. Позже он поступил в Вашингтонский университет, где всерьёз увлекся актёрским мастерством и стал членом братства Сигма.

Карьера

После появления в «Уайетт Эрп», Кэвизел совершил прорыв в фильме Теренса Малика «Тонкая красная линия». Он также был утвержден на роль Циклопа/Скотта Саммерса в фильме «Люди Икс», но не смог сыграть из-за занятости в другом проекте — «Радиоволна».

Кэвизел начинал в таких фильмах Голливуда как «Глаза ангела», «Заплати другому», «Граф Монте Кристо» (2002). В 2001 году он сыграл главную роль в «Медисон», фильме, рассказывающем о забегах в Медисоне, Индиана. Герой актёра вспоминает события 1971 года. Фильм не появлялся в кинотеатрах до 2005 года. Его работа в фильме «Особо тяжкие преступления» (2002) была высоко оценена критиками.

В 2002 году он сыграл в фильме «Меня зовут Дэвид» по датской новелле, известной как «Двое: Дэвид и Север к победе», написанной Анной Холм.

В 2004 году Кэвизел сыграл Иисуса Христа в фильме Мела Гибсона «Страсти Христовы». Во время сьемок актёр получил массу травм: из-за толстого грима его тело покрылось волдырями и он не мог уснуть, его дважды ударили хлыстом, он вывихнул плечо, получил кровоподтеки под глазами и удар молнией (который ему, впрочем, не навредил). После показа Кэвизелу предложили стать лицом модной линии «Небесная», и, как он отметил, это стало шоком для многих людей.

Также в 2004 году, он проявил интерес к роли Супермена/Кларка Кента в «Возвращении Супермена» 2006 года, обещая посвятить свою роль Кристоферу Риву. Но все же режиссёр картины Брайан Сингер отклонил заявку актёра, объяснив это тем, что Кэвизел стал слишком известен после «Страстей Христовых». Роль отдали новичку Брэндону Руту.

Кэвизел сыграл роль в неизвестном проекте компании IFC по заказу компании Вестен. Кэвизел также получил роль в боевике Тони Скотта «Дежа вю». Голос Кэвизела был записан в рекординговой компании Томаса Нельсона и осенью 2007 года был положен на музыку для релиза к фильму «Обещание».

В настоящее время (с 2011 года) Кэвизел снимается в сериале «В поле зрения» в роли бывшего оперативника Джона Риза, который вместе со своим другом-миллиардером Гарольдом Финчем предотвращает преступления.

Личная жизнь

Кэвизел, будучи чистым католиком, проповедовал на религиозных собраниях ещё до премьеры «Страстей…». 19 марта 2005 года он был главным проповедником на первой конференции католиков в Бостоне. Кэвизел отмечает, что выбрал эту конференцию только из-за уважения к архиепископу Бостона, Сина Кардинала О’Мэли. Его жена Кэрри, также католичка, учительница и флейтистка. Кэрри оказывает поддержку одиноким матерям и вместе с другими волонтерами организовала лагерь для детей с ограниченными возможностями в Малибу, Калифорния.

Кэвизел поддерживает связь с братством Сигма, к которому присоединился ещё студентом в Вашингтонском университете, и является фаном Миннесотских викингов. Он утверждает, что его 14-летние отношения с женой такие крепкие благодаря тому, что оба часто говорят «я не прав» и «извини». У Джима и Кэрри трое приёмных детей, все родом из Китая. У одного из сыновей была опухоль в голове.

Политическая деятельность

В октябре 2006 года Кэвизел совместно с Патрицией Хитон, Куртом Ворнером и Майком Суини выступил в рамках кампании, направленной против исследования стволовых клеток на эмбриональном материале. Кэвизел начал выступление со слов «Le-bar nash be-neshak» на арамейском, что в переводе означает «вы предали Сына Божьего поцелуем». Однако трансляция выступления не включала перевода на английский. Кэвизел закончил словами «Теперь вы знаете. Не делайте этого.»

На выступление отреагировали как на актёрское представление и оценили актёрский талант Кэвизела. Оно оказалось полной неожиданностью для представителя оппонента республиканской партии Фокса, ярого поборника такой терапии. В результате Вторая Поправка оказалась всего лишь ещё одной попыткой в борьбе за человеческие права.

Кэвизел вложил 2100 долларов в 2006 году в неудачную кампанию для переизбрания сенатора Рика Санторума.

Фильмография

Год Русское название Оригинальное название Роль
1991 ф Мой личный штат Айдахо My Own Private Idaho служащий в аэропорту
1992 ф Поединок в Диггстауне Diggstown Билли Харгроув
1992 ф Уайетт Эрп Wyatt Earp Уоррен Эрп
1992 с Чудесные годы The Wonder Years Бобби Риддли
1995 с Она написала убийство Murder, She Wrote Дэррил Хардинг
1995 ф Дети праха Children of the Dust Декстер
1995 ф Эд Ed Диззи Андерсон
1996 ф Скала The Rock пилот Ф-18
1996 ф Солдат Джейн G.I. Jane Словник
1998 ф Тонкая красная линия The Thin Red Line Рядовой Уитт
1999 ф Погоня с дьяволом Ride with the Devil Чёрный Джон
2000 ф Радиоволна Frequency Джон Салливан
2000 ф Заплати другому Pay It Forward Джерри
2001 ф Глаза ангела Angel Eyes Стивен «Кэтч» Ламберт
2001 ф Мэдисон Madison Джим МакКормик
2002 ф Граф Монте Кристо The Count of Monte Cristo Эдмон Дантес
2002 ф Особо тяжкие преступления High Crimes Том Кубик / Рон Чапмен
2003 ф Меня зовут Дэвид I Am David Йоханнес
2003 ф Шоссе смерти Highwaymen Джеймс «Ренни» Крей
2004 ф Окончательный монтаж The Final Cut Флетчер
2004 ф Страсти Христовы The Passion of the Christ Иисус Христос
2004 ф Бобби Джонс: Гений удара Bobby Jones: Stroke of Genius Бобби Джонс
2006 ф 5 неизвестных Unknown Джин Джекет
2006 ф Дежа вю Deja Vu Эрштадт
2008 ф Викинги Outlander Кайнан
2008 ф Забрасывая камнями The Stoning of Soraya M. Фрейдун Сахебджам
2008 ф Опасная природа Nature's Grave Питер
2009 с Заключённый The Prisoner Майкл / номер 6
20112016 с В поле зрения Person of Interest Джон Риз
2012 ф Транзит Transit Нейт
2013 ф План побега Escape Plan Уиллард Хоббс
2013 ф Саванна Savannah Уорд Аллен
2014 ф Игра на высоте When the Game Stands Tall Боб Ладусер

Напишите отзыв о статье "Кэвизел, Джеймс"

Примечания

  1. [inogolo.com/query.php?qstr=Caviezel&key=1 How to pronounce Caviezel] — inogolo, [www.forvo.com/word/jim_caviezel/#en How to pronounce Jim Caviezel in English] — Forvo.
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Ссылки

  • www.kinofilms.com.ua/star/330_James_Caviezel/biography/

Отрывок, характеризующий Кэвизел, Джеймс

Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.