Суп из собаки
Суп из собаки (посинтхан (보신탕; 補身湯), или кэджангук (개장국)) — блюдо национальной кухни Кореи, основным компонентом которого является мясо собаки[1]. Утверждается, что этот суп увеличивает мужество[2].
Название «посинтхан» буквально означает «суп, укрепляющий организм» и появилось, видимо, в середине XX века, тогда как «кэджангук» — более древнее название, означающее «суп из собаки с соевой пастой»[3].
Для приготовления блюда собачатину варят с зелёным луком, листьями периллы и одуванчика, специями (твенджан, кочхуджан и порошок семени периллы)[4].
Блюдо является одним из наиболее распространенных корейских продуктов, сделанных из собачатины, имеет долгую историю в корейской культуре, однако в XX веке отношение к нему стало достаточно критичным как внутри страны, так и за её пределами, в том числе в связи с нарушением прав животных. Известное высказывание Бриджит Бардо о том, что «нация, которая ест собак, — нация дикарей», стало одной из причин, вызвавших ряд правительственных запретительных мер[3]. Следует отметить, что исторически в Корее собака не воспринималась как «друг человека», однако её статус как одного из 12 животных китайского цикла летоисчисления был довольно высок[3]. Кроме того, собачье мясо никогда не являлось повседневной пищей, это была сезонная или лечебная еда[3].
Напишите отзыв о статье "Суп из собаки"
Примечания
- ↑ [theseoultimes.com/ST/?url=/ST/db/read.php?idx=2166 Dog Meat Restaurants Crowded With Diners], The Seoul Times
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/asia-pacific/1651543.stm S Korea dog meat row deepens] (англ.) (12 ноября 2001). Проверено 31 декабря 2009.
- ↑ 1 2 3 4 [kore-saram.ru/Mariya-Osetrova-Sobache-delo Собачье дело]
- ↑ [news.naver.com/main/read.nhn?mode=LSD&mid=sec&sid1=001&oid=081&aid=0000006956& 2004 Seoul Shinmoon article]
Отрывок, характеризующий Суп из собаки
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
